Валерий Панюшкин умеет писать о самом сложном лучше всех. Репортаж или колонка на отвлеченную тему под силу даже посредственному публицисту, а вот уметь писать тексты о детских болезнях, да так, чтобы послед них – встать и срочно бежать что-то делать, помогать, деньги переводить – тут нужен особый ДАР. Молоточек Чехова…
А в последние две недели Панюшкин стал будоражить читателя не менее сложными вопросами. Блестящие 15 вопросов атеисту пробудили настоящую, серьезную дискуссию, какой давно не хватало. А неделю спустя – 15 вопросов православным. Трудные и меткие. Отвечать – это вам не спрашивать. Но начнем? Прямо по тексту?
Неделю назад я написал пятнадцать вопросов атеистам. Ну и досталось же мне! Но ничего, сегодня достанется больше. Я написал пятнадцать вопросов православным, единоверцам.
Я задаю эти вопросы с болью в сердце (отвратительный пафос, правда?), потому что вопросы не столько про веру, сколько про православную Церковь. А я люблю ее. Я ее часть. И все же мне интересно знать:
1. Вы правда думаете, что мы — единая Церковь? Если вы — прихожанин церкви Косьмы и Дамиана, пойдете ли вы исповедоваться к игумену Сергию Рыбко? И наоборот, пойдете ли вы из храма Сошествия Святого Духа в храм Косьмы и Дамиана?
Это принципиальный вопрос, лакмусовая бумажка. По тому, кто на него как отвечает, можно сразу определить – в Церкви человек или в морально-политической партии.
Да, действительно, сегодня мы видим живейшую и очень острую внутрицерковную дискуссию. Ряд священников придерживается диаметрально противоположных взглядов по вопросам развития общества. На мой взгляд, это хорошо. Еще несколько лет назад, прочитав какой-то неосторожный комментарий священника в газете, люди говорили: «Ах, вот в Церкви вашей так вот думают, Толстого за великого писателя не считают, ну и не нужно мне такое православие». А сегодня все больше людей – вижу и по письмам наших читателей – понимают – один священник Гарри Поттера громит, другой – вместе со всей воскресной школой смотрит. Один считает, что в Америке не может быть ничего доброго, другой – что американский опыт во многих жизненных ситуациях надо заимствовать. И хорошо, если люди могут выбирать себе духовника по близким взглядам в том числе и на общественно-культурную жизнь.
Но исповедоваться – каяться в грехах – и причащаться – христианин может у любого канонического священника. Если я решаю не причащаться у священника, потому что мне не близки его взгляды, значит, я совершенно не христианин. Значит, я просто член духовно-политической партии. Потому что каемся мы Христу, а священник – свидетельствует, что покаяние мы принесли.
Так что те, кто погнушается исповедоваться в случае настоящей необходимости у священника других взглядов на жизнь – практически сами себя от Церкви отлучают. А те, кто пойдут на исповедь – те члены Единой Церкви.
2. Вы правда думаете, что церковь открыта для всех? Да? А храм Христа Спасителя на Пасху?
Кстати, скорее всего, открыт, если прийти туда заранее. Но все мои знакомые на Пасху ходят в тот же храм, куда и обычно, где были на службах Страстной седмицы, например. А в храм Христа Спасителя идет – особенно на Пасху – так много народа, что место заканчивается быстро. И в других храмах все так же – я 10 лет ходила в маленький храм в спальном районе – не только на Пасху – не войти физически.
Собственно, потому и начали программу строительства 200 храмов, чтобы на большие праздники и по воскресеньям в храм не очень далеко от дома можно было бы войти и встать, а не стоять на улице.
3. Почему мы такие мрачные? Почему мы никогда не шутим? Не про Бога, а про себя хотя бы? Можно ведь и про атеистов пошутить, они, правда, обидятся, но, может быть, можно как-то по-доброму? Почему у нас постные лица даже на Масленицу? Вы знаете хоть одного православного комика?
У нас на портале «Правмир» даже раздел есть «Юмор», заходите, дополняйте!
4. Как мы, Церковь, ухитряемся запрещать презервативы и не запрещать мотоциклетные шлемы? Ведь и то и другое — попытка вмешаться в Божий промысел. Почему мы, Церковь, против абортов, но не против смертной казни? Почему вообще мы, Церковь, так много вмешиваемся в половую жизнь нецерковных людей и совсем не призываем милости к ним?
Презервативы, кстати, в Основах социальной концепции Православной церкви не запрещены как неабортивное средство контрацепции:
«Средства, которые не связаны с пресечением уже зачавшейся жизни, к аборту ни в какой степени приравнивать нельзя. Определяя отношение к неабортивным средствам контрацепции, христианским супругам следует помнить, что продолжение человеческого рода является одной из основных целей богоустановленного брачного союза (см. Х.4). Намеренный отказ от рождения детей из эгоистических побуждений обесценивает брак и является несомненным грехом. …Очевидно, что решения в этой области супруги должны принимать по обоюдному согласию, прибегая к совету духовника. Последнему же надлежит с пастырской осмотрительностью принимать во внимание конкретные условия жизни супружеской пары, их возраст, здоровье, степень духовной зрелости и многие другие обстоятельства, различая тех, кто может «вместить» высокие требования воздержания, от тех, кому это не «дано» (Мф. 19. 11), и заботясь прежде всего о сохранении и укреплении семьи».
А вот о мотоциклах и прочих экстремальных видах спорта с риском для жизни священники высказываются часто очень и очень строго. Потому что Божий Промысл не означает наплевательского отношения к жизни и того, что надо прыгать с крыши, чтобы его проверить. Помните евангельский эпизод – ведь и перед Христом такой вопрос ставил диавол.
Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего.
Про массовое вмешательство в половую жизнь нецерковных людей без конкретных примеров говорить трудно — о чем идет речь? Призывы не изменять супругам, рожать детей и ограждать их от разврата – это теперь вмешательством называется?
Мне доводилось наоборот — слышать осуждение вмешательство духовников даже в супружескую жизнь семей церковных — процитирую протоиерея Алексия Уминского: «В одном из монастырских подворий Москвы священник — это был, конечно, иеромонах – в воскресной проповеди, причем в присутствии детей воскресной школы, давал советы с дотошностью, присущей маркизу де Саду, в какие дни и часы, вплоть до минут супруги имеют на ЭТО право, а в какое время – никак не имеют, и с какой минуты это становится грехом. Но нужно твердо знать — Церковь не имеет права лезть в постель и давать какие-либо рекомендации! Священник должен отступить в сторону и сказать супругам: «Это ваша жизнь».» Двое во едину плоть, или о любви, сексе и религии: Иным благочестивым читателям не рекомендуется
5. Почему наши священники врут во время богослужений? На отпевании говорят: «Сие есть чадо мое по духу» про покойника, которого видят впервые в жизни. Или говорят: «Изыдите, оглашенные», а после этих слов оглашенные остаются стоять в храме, и священники продолжают служить, как ни в чем не бывало.
Оглашенные — некрещеные, наставляемые в основах веры, готовящиеся к Крещению — думаете, много таких на Божественной Литургии?
Отпевают — из милосердия, отдавая последний суд Богу — кому разрешите здесь грехи — разрешатся. Проблема действительно есть. Но вот давайте посмотрим на другое богослужение — Крещение. Несколько лет назад Патриарх призвал обязательно проводить подготовку к крещению, катехизацию. Чтобы люди крестились, твердо зная, что происходит, а не из соображений «чтобребеночекнеболел». Какая волна возмущения поднялась из-за того, что надо было посетить несколько огласительных бесед… Да, хорошо крестить, венчать и отпевать только регулярных прихожан, про которых можно сказать — «Се чадо мое». Только у нас 4-10% таких, наверное. И еще 70%, которые едва ли могут называться чадами духовными. Готовы ли мы сами к этому? К тому, что завтра нам откажут в отпевании крещеного, но не очень церковного родственника?
Это сложный вопрос, решение его после 70 лет безбожия займет не один год и не одно десятилетие. Проблема есть, а вот решение…
6. Почему у наших православных священников не считается зазорным прямой антисемитизм, притом что Христос и апостолы были евреями?
Странное обобщение — у всех священников не считается? Есть ли конкретные примеры?
Мне вот видится, что очень даже считается зазорным. Но без конкретных ссылок начинать такой разговор – значит включаться в манипулятивную историю. А тут — подробнее о православном антисемитизме.
7. Почему мы, Церковь, выставляем своими представителями самых агрессивных своих членов? На праздновании столетия канонизации святого Серафима Саровского я был в качестве журналиста. В закрытый город Саров пускали по поименным спискам. Паломников пустили согласно спискам, представленным Церковью, то есть нами. Паломники эти были православные хоругвеносцы, мрачные люди в черном, настаивающие на канонизации графа Дракулы. Почему не ангелоподобные монашки из Сергиево-Посадской иконописной школы? Почему не студенты Свято-Тихоновского университета? Почему «черная сотня»? Почему вообще у людей, которые наиболее рьяно защищают православие, так часто бывают нечищеные зубы и ботинки? Может, намекнуть им как-то?
Не была, не видела, а списки какие-то уж очень большие должны были быть, потому что было ведь вот так:
Кстати, намекают. И не просто намекают, а прямым текстом говорят и очень резко. И кстати, не только нечищеные зубы и ботинки, но еще и некормленные дети и заброшенные мужья бывают – тема не новая. Вот, например: Сквернословящая нравственность и добро с кулаками.
А еще митрополит Антоний Сурожский еще об этом хорошо говорил: «Решив идти в монашество, я стал готовиться к этому и делал все ошибки, какие только можно сделать в этом смысле: постился до полусмерти, молился до того, что сводил всех с ума дома, и так далее. Обыкновенно так и бывает, что все в доме делаются святыми, как только кто-нибудь захочет карабкаться на небо, потому что все должны терпеть, смиряться, все выносить от “подвижника”. Помню, как-то я молился у себя в комнате в самом возвышенном духовном настроении, и бабушка отворила дверь и сказала: “Морковку чистить!” Я вскочил на ноги, сказал: “Бабушка, ты разве не видишь, что я молился?” Она ответила: “Я думала, что молиться — это значит быть в общении с Богом и учиться любить. Вот морковка и нож”.»
8. Почему для нас, верующих, ключевым действием в Церкви является покаяние, а сама Церковь не кается ни в чем и никогда?
Ведь Церковь – это все мы. И мы, считающие себя православными, каяться должны – уж получается ли исправлять свою жизнь и поступки – другой вопрос. У меня – не всегда. Увы. А что такое общецерковное или всенародное покаяние мне лично не очень понятно.
9. Почему от имени нас, Церкви, говорят всегда два-три человека довольно реакционных взглядов? Почему говорят администраторы? Ведь есть же богословы, женщины-богословы в том числе. Почему Церковь не благословляет их говорить публично, а только на богословских семинарах?
От имени ЦЕРКВИ говорят Архиерейские соборы. Даже руководители Синодальных отделов, если не комментируют официальные решения, то нередко излагают свои личные взгляды, о чем специально напоминают.
А вообще, Валерий, а мы с вами, кстати, давно хотим взять интервью. И колонку вам вести предлагаем. Приходите на один из самых больших православных сайтов автором – будем очень и очень рады!
10. Почему нами, Церковью, был запрещен ко служению отец Сергий Таратохин, поддержавший Ходорковского в тюрьме? Почему нельзя священнику иметь взгляды и поступать по совести?
С одной стороны, священник Сергий Таратохин, как следует из официальных комментариев, запрещен не за поддержку Ходорковского а за отказ освятить молельную комнату (часовню) в колонии в Краснокаменске, где содержится Ходорковский.
Наверное – здесь история намного более сложная, подробности ее мне неизвестны, но три года назад Патриарх Кирилл учредил в Общецерковный церковный суд – теперь священник может в судебном порядке опротествовать решения епископа. Таких судов состоялось уже несколько, и в ряде случаев правым был признан именно священник.
11. Почему в большинстве наших церковных лавок не купишь книг отца Александра Меня, да даже и дьякона Андрея Кураева не купишь? Что это за ползучее запрещение интеллигентных и образованных православных писателей?
Скорее всего, проблема распространения. Ведь Патриарх недавно благословил распространять книги прот. Александра Меня во всех храмах. Но «умные» книги вообще раскупаются хуже, чем «15437 вопросов батюшке» или «Все, что надо знать о святой воде». Поэтому и в храмах их меньше заказывают. А Издательским советом Церкви и книги о.Александра Меня и книги о.Андрея Кураева к распространению в храмах рекомендуются. Так что – спрашивайте и требуйте!
12. Почему самый посещаемый наш церковный праздник — Крещение? Единственный день, когда в храме дают что-то материальное — воду?
Мне кажется потому, что обряд для большинства соотечественников важнее Таинства. Набрать водички, освятить куличи и вербу, покропить яблочки – это нечто ритуальное, понятное и хорошее для галочки. Это вам не исповедь за всю жизнь писать. И для священников это настоящая сердечная боль — что за водой мы идем, а к Причастию… Вот например: Освятить и скушать — размышления священника на эту больную тему.
На большие праздники во многих храмах раздают информационные листовки с объяснением смысла происходящего и Евангелия. С надеждой, что кто-то придет не только «за водичкой». Кстати, я тоже впервые пришла в храм на Пасху – именно для галочки. Осталась…
13. Почему наши православные богослужения показывают по всем телеканалам, а богослужения иудеев, мусульман и буддистов не показывают никогда?
Во-первых — несравнима аудитория. А значит — несравним и рейтинг — а ведь рейтинг — это главное, что важно для телевидения. А рейтинг церковных богослужений ОЧЕНЬ высок. Интронизация Патриарха или отпевание Святейшего Патриарха Алексия имели одни из самых высоких рейтингов в принципе. Но, кстати, богослужения мусульман тоже будут транслировать: Телеканалы обязали вести прямые трансляции Курбан-байрама.
14. Как можно про выходку пятерых девчонок в храме говорить «гонения на Церковь»? Или кто-то не бывал на Бутовском полигоне, где расстреляли тысячу священников?
Саму выходку все же гонениями не называли. Но если посчитать градус возросшей ненависти, если заметить, что за полгода главным врагом у ряда политических активистов стала Церковь, а не государственные и общественные проблемы, если посмотреть на то, сколько было осквернено храмов и спилено крестов, сколько текстов написано с ненавистью к верующим, то и агностикам станет ясно, что это не времена всеобщей благости и мира. Вот и Владимир Милов — агностик — об этом подробно пишет: Отстаньте от религии!
15. Почему мы так часто апеллируем к государству с просьбами о насилии? Разве мы хотим быть похожи на евангельскую толпу, которая апеллировала со словами: «Распни Его, распни!» к Понтию Пилату?
С одной стороны, я категорически против коллективных писем, например, в Прокуратуру, с призывом кого-то посадить.
Но конфликты надо решать силами именно закона. Как лучше – если бы активисты в последние месяцы не громили гей-клубы и музеи эротики, а действовали бы юридическими методами? То есть обращались бы в государство?
А если честно – лично я глубоко уверена, что весь этот троллинг на троллинг последних месяцев – лишь средство – и блестящее – разъединить людей, расколоть их на лагеря, натравить стенка на стенку, и перевести внимание с по-настоящему важных проблем. По крайней мере, выгодно это только тем, кто хочет расколоть и дестабилизировать.
И ответный вопрос – как склеивать-то будем?