Миряне спрашивают батюшек: обязательно ли быть на всенощной накануне литургии? Или: обязательно ли поститься три дня и прочитывать все каноны и последование перед причастием? Ну, и еще про воздержание от супружеской близости и креветок в пост, конечно, и про многое иное.
Андрей Десницкий
Если батюшка строгий, он ответит: да, обязательно, этому нас учит Церковь, и мы обязаны ей доверять. Впрочем, и добавит: но если у вас особые обстоятельства, посоветуйтесь с духовником, потому что суббота для человека, а не наоборот. Но и заметит, что надо расти над собой, преодолевать лень и усталость, посетует, что мы столько времени тратим на телевизор и компьютер, а на молитву нам его катастрофически не хватает, и т.д.
Если батюшка нестрогий, скажет почти то же самое, только начнет с другого конца: все случаи индивидуальны, общих шаблонов быть не может, посоветуйтесь с духовником, а Церковь дает нам общие ориентиры. Может добавить: вообще-то все эти правила писались для монахов в давние времена, жизнь нынешних горожан сильно отличается от жития византийских подвижников и мы не вправе ожидать, что сможем полностью соответствовать той же мере. Но это замечание будет обставлено множеством оговорок, ведь у нас так любят обвинять батюшек в обновленчестве.
Я попробовал представить, как ответил бы на вопрос о всенощной Христос Своим апостолам, или апостолы новообращенным христианам – и не смог. Не только потому, что всенощных в нашем понимании тогда просто не было, а еще по одной причине. Сам вопрос сформулирован как-то… перпендикулярно тому, что говорил людям Христос и что возвещали апостолы.
Попробую пояснить. В те времена существовало налаженное храмовое богослужение, в полном соответствии с требованиями Моисеева Закона люди молились, постились, приносили жертвы и совершали разные обряды. Христос и сам многократно, с самого детства посещал Иерусалимский храм на праздники и участвовал в этих богослужениях. Так на первых порах делали и апостолы, пока христианство и иудаизм окончательно не разошлись в разные стороны.
Но Христос приходил к людям вовсе не для того, чтобы напомнить им о ценности этих богослужений, призвать народ посещать их, или чтобы внести в них какие-то изменения. Он, признавая всю их ценность и правильность, говорил о другом. И сурово обличал тех, кто думал, что соблюдение обрядов – самоценная и самодостаточная вещь, способная обеспечить нам место в Царствии Небесном вне зависимости от того, как протекает остальная часть нашей жизни.
Богослужение – средство, а не цель. Отличное, проверенное временем, необходимое средство, но все-таки не цель. Иначе не прославляли бы мы Великим постом преподобную Марию Египетскую, которая вообще на него не ходила в своей пустыне.
А не получается ли у нас порой то же, что и у фарисеев и книжников новозаветных времен? Не слышна ли бывает за всеми этими вопросами одна неявная предпосылка: смысл христианства состоит в возможно более правильном и частом совершении «уставных» богослужений, а главная задача христианской жизни – в их «выстаивании»? Сдается мне, что если бы это было так, то было бы достаточно Ветхого Завета, где всё это уже было дано и исполнено.
Фото: azbyka.ru
Слово «уставные» не случайно взято в кавычки. Как сообщает «Толковый Типикон» М.Скабаллановича 1913 года издания, только однажды в Киеве решено было отслужить всенощную в соответствии со всеми требованиями богослужебных книг, без малейших сокращений. К этой службе студенты академии готовились несколько месяцев, а служили ее восемь часов. Больше никто не рисковал повторять этот опыт.
Да и без Типикона ясно: если мы постоянно служим утреню вечером, а вечерню на Страстной утром – на практике мы вносим в богослужебный устав довольно существенные изменения, никакими книгами не предусмотренные. И, собственно, почему бы нам этого и не делать, если суббота для человека, а не наоборот?
Ведь формы и раньше не раз менялись. Апостол Павел в 11-й главе 1-го Послания к Коринфянам дает нам, по сути, первый сколь-нибудь подробный рассказ о евхаристии в раннехристианских общинах. Обычно все прекрасно помнят мелкое замечание из той же главы насчет необходимости женам покрывать голову во время молитвы, но слова о главном как-то проходят мимо нас. А ведь Павел сурово обличает коринфян за то, как недостойно они совершают евхаристию.
Что же, коринфские христиане не ходили накануне ко всенощной? Или не вычитывали всех положенных канонов? Или не постились три дня, не исповедовались, чистили утром зубы или что там еще у нас служит препятствием? Нет, нет и нет, апостол нас даже не понял бы, если бы мы его об этом спросили.
Евхаристия тогда совершалась вечером, после дня, полного трудов и забот. По сути, она была частью братского ужина местной христианской общины. И вот апостол пишет: «вы собираетесь так, что это не значит вкушать вечерю Господню; ибо всякий поспешает прежде других есть свою пищу, так что иной бывает голоден, а иной упивается».
Отчасти именно поэтому евхаристия очень скоро была отделена от застолья и стала совершаться не за накрытым столом, а в храме. Но принцип не изменился. Евхаристия или Господня вечеря – это собрание Церкви как Божьего народа, наивысшее зримое проявление ее единства в Господе. И Павел сетовал на отсутствие именно этого единства: христиане приходили со своей едой, каждый стремился побыстрее съесть свой личный лакомый кусочек…
А сегодня мы так часто приходим на литургию (само это слово переводится с греческого как «общее делание»!) со своими личными грехами за их отпущением, личными вычитанными канонами, личными постными правилами, личными всенощными накануне и получаем свое личное желанное причастие, после чего расходимся. Где тут народ Божий? Разве что особое священническое сословие, с которым надо обсудить условия допуска и обо всем договориться. Где общее делание, где единая трапеза? Растворились в подробностях личного благочестия.
Но вернемся к нашей всенощной. Конечно, проблема в нехватке времени и усталости, но далеко не только в них. Попасть на литургию они мешают куда меньшему количеству людей. Ведь евхаристия ощущается как самый центр христианской жизни, без нее никуда, а вот «выстаивать» пусть даже самые уставные богослужения, понимая в них разве что отдельные слова… Зачем?
Я бы сформулировал исходный вопрос совсем иначе: а что делать, чтобы всенощная, или лучше вечерня вечером и утреня утром, становились частью этого общего делания, были бы подлинным местом, где собирается народ Божий, чтобы по возможности приготовиться к участию в вечере Господней?
Готовых ответов у меня нет, но краткое рассуждение все же приведу. Смысловой центр утрени – канон, каждый раз разный, а в некоторые дни соединяются по два-три канона. Каноны составлялись в то время, когда большинство верующих было неграмотно, а книги были редки и дороги. И вот канон был, по сути, такой богословской лекцией в поэтической форме, из которой молящиеся могли узнать основной смысл наступающего праздника, связать его с событиями Священной Истории и догматами веры.
Фото: azbyka.ru
Сегодня, если они хотят не «выстаивать» канон на полупонятном языке, а действительно уловить его смысл, им нужно сначала его прочитать, желательно с комментариями. Грамотность теперь поголовная, книги доступны, всё выложено в сеть. Ситуация изменилась, и прежнее средство перестало достигать той цели, для которой было создано. Напротив, оно стало превращаться в цель, для достижения которой нужны новые средства.
Я крайне далек от мысли, что всё это теперь надо отменить за ненадобностью, а православным поголовно уйти в баптисты и пятидесятники, где всё всем понятно. Но делать с этим что-то надо. Во-первых, конечно, крайне желательно прочитывать редкие и сложные тексты на том языке, который действительно понятен молящимся. Думаю, они сами отчасти сопротивляются этой идее ровно потому, что понятный текст окажется неудобным, вызывающим, требовательным, в отличие от привычного шелестения «священных словес».
Во-вторых, конечно, очень важно, чтобы люди действительно соучаствовали в службе, а не просто выстаивали ее. Бывали ли вы когда-нибудь на утрени, где канон читают сами молящиеся, по очереди? Я бывал. Да, сбивались с текста, да, не у всех был поставленный пономарский голос, но уверяю, что никому не было скучно, никто не ощущал себя случайным посетителем на чужом празднике.
А в третьих… Позволю себе просто небольшую историческую справку. Канон как богослужебный жанр возник только в VII веке. То есть множество великих отцов и учителей Церкви за всю свою жизнь не выслушали на утрени ни одного канона! А что же было вместо них? Да много чего, например, кондаки – так называлась не одна строфа, подобная тропарю, как сегодня, а целая поэма, в которой описывались (как правило, в драматической форме) основные события наступающего праздника. Для людей, не обремененных богословским образованием – самое то.
Может быть, сегодня, когда большинство посетителей храмов – не монахи, жаждущие лекций по богословию, а миряне без особых познаний в этой области, можно было бы ввести в обиход в некоторых храмах в качестве эксперимента прекрасные кондаки Св. Романа Сладкопевца, тем более, что многие из них переведены на русский? Это ведь такая же часть православного Предания, как и канон. Да и не только это…
В нашей гимнографической и литургической традиции есть множество сокровищ, известных только узким специалистам в этой области. У нас есть явная потребность в том, чтобы просвещать народ и привлекать его к участию в богослужении. И у нас, очевидно, есть возможность это делать, подходя к службе не как к застывшей навсегда форме, но как к жизни Церкви – народа Божьего.
Ни к чему конкретному не призываю, но предлагаю всерьез задуматься.
