Архимандрит Мелхиседек (Артюхин) о Собрании
Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)
− Отец Мелхиседек, Вы были участником Собрания игуменов и игумений монастырей Русской Православной Церкви, проходившего в дни памяти преподобного Сергия в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Расскажите, пожалуйста, о прошедшем событии.
− Когда я увидел план мероприятий Собрания, то удивился тому, что всенощное бдение должно состояться в Троицком соборе. Ведь, казалось, привычнее для всех нас в этот день молиться в Успенском. Но неожиданно меня потрясла мысль, что игуменов и игумений собирают на молитву в Троицкий, где будет служить Святейший Патриарх и где находятся мощи преподобного Сергия. Именно там, у мощей Игумена Земли Русской, Патриарх помажет всех игуменов и игумений, заглянет им в глаза, в души… Так и было. Совместная молитва, несомненно, стала стержнем Собрания. В этот день рядом с ракой Преподобного вокруг Предстоятеля собрались его верные чада, и вместе мы пережили чувство духовного единства. Кто-то сказал, что на праздник преподобного Сергия «Лавра стала черной» − такого количества игуменов и игумений никогда еще не бывало здесь одновременно. Из самых отдаленных монастырей они прибыли, чтобы вместе соборно помолиться в «большой келье» преподобного Сергия, основателя русского монашества.
В новейшей истории Русской Православной Церкви впервые игумены и игумении во главе с Патриархом собрались для молитвы и обсуждения вопросов монастырской жизни. И эта встреча дала возможность молодым настоятелям и настоятельницам спросить совета у более опытных, разрешить недоуменные вопросы, посоветоваться, поделиться опытом. Авва Дорофей говорит: «Спасение во многом совете», и это действительно было благодатное общение и редкая возможность вместе подумать над накопившимися проблемами и найти пути их разрешения.
Само собрание, доклады, общение – всё было уникальным. Выступавшие говорили о самых важных проблемах монастырской жизни – о роли игумена и игумении, об их отношении к братии и сестрам. Вспоминали святоотеческое предание, описывали пережитый опыт. Мысли, наставления, выверенные направления и фундамент святоотеческого наследия чередовались с рассказами о дне сегодняшнем, с пожеланиями русскому монашеству в XXI веке приблизиться к своему идеалу. История, современность, будущее – всё было описано и всё прозвучало довольно назидательно.
Была также рассмотрена необходимость общей молитвы братии на богослужении, говорили о Литургии, как сердцевине монастырской жизни и главном делании монаха. Выступавшие касались и очень тонких, более конкретных аспектов богослужения. Прозвучала мысль о том, что многие люди лучше любого монаха пашут землю, пекут хлеб, исполняют социальное служение, выступают с лекциями, преподают, издают книги. И очевидно − самым главным деланием монаха по-прежнему остается молитва Богу. Богослужение – это таинство, установленное Самим Богом, и пламя этого факела, зажженного святыми отцами, во всей его мощи поддерживается в монастырях. Этим пламенем освещается весь мир, и монастыри как раз и есть духовные свечи, которые светят заблудившимся душам.
Свежую струю во все наши монашеские встречи всегда привносят греки. Всё, о чем они сообщают, взято из жизни, личного опыта, и потому цельно, гармонично, вдумчиво. На этот раз очень сильное впечатление оставил доклад отца Елисея, игумена афонского монастыря Симонопетра, о келейной молитве, который вскрыл целый пласт размышлений о том, как она должна совершаться, о ее цели, способах совершения. И если честно сказать, келейное правило, которое греки называют «келейной литургией» для нас пока еще слишком высоко. Ведь раз это выражение вошло в обиход, значит оно взято из самой жизни, и люди доросли до того, чтобы совершать, кроме богослужения, келейное правило. Здесь, как мне кажется, и для нас обозначено направление роста. Я думаю, что для многих участников одним из открытий Собрания стало отношение афонитов к ночной молитве.
− Пожалуйста, расскажите немного подробнее об этом.
− Отец Елисей рассказал, что келейное правило для новоначальных занимает на Афоне около часа. А в монастыре Симонопетра келейному правилу должны быть посвящены четыре часа до начала богослужения. Для нас это почти недосягаемый подвиг, а они говорят об этом, как об обыденных вещах. Одно это слово, за которым стоит не пафос, а обычная афонская реальность, отрезвляет. И в этом я вижу большую пользу – почувствовать себя на новоначальном уровне монашеской жизни. Мы только-только встаем на этот путь, и, услышав, как должно быть, понимаем, к чему надо стремиться.
Возвращаясь с Афона, всегда чувствуешь себя первоклассником на фоне тех, кто ревностно живет в тысячелетней монашеской традиции. «Мы молимся келейно четыре часа до полунощницы», – говорит отец Елисей. И сам факт этого подвига, совершаемого еще прежде монастырского богослужения, настраивает на необходимость, подобно мудрой пчеле, собрать живоносный нектар афонской монашеской традиции и перенести его на нашу почву, стать подлинными преемниками духовной традиции афонитов.
Кто-то говорит, что у нас своя монашеская традиция, но если вспомнить историю русского монашества, можно увидеть, что оно берет свое начало на Афоне. Преподобный Антоний Киево-Печерский приезжает с Афона на Русь и основывает Киево-Печерскую Лавру. Возжелавший духовного возрастания, преподобный Паисий (Величковский), подвизается на Афоне, где знакомится со старцами и, напитавшись их духом, возвращается, чтобы возродить монашество на Руси. Исихазм, старчество, исповедание помыслов, внутреннее делание монаха, преобладающее над внешним, – всё начинается для нашего монашества с Афона. Ученики старца Паисия научили Оптинских старцев, Оптинские старцы научили русское монашество. В Оптиной утреня в скиту тоже ведь начиналась в два часа ночи. И, наверное, скитяне следовали наставлениям преподобного Исаака Сирина, который говорил, что «если положить все дневные труды монаха на одну чашу весов, а на другую – его ночные предстояния пред Богом, то последние перевесят всё». Он же говорил, что «обвеселение», которого сподобляется монах в течение дня, это плоды его ночной молитвы. Ведь «сеющий щедро, щедро и пожнет, сеющий скупо – скупо и пожнет».
− Но ведь и в России есть монастыри, где насельники уделяют время ночной келейной молитве. Или Вы говорите о том, что такой порядок хорошо было бы завести во всех обителях?
− У нас в монастырях, к сожалению, довольно трудно высвободить время для ночной келейной молитвы, так как день до отказа заполнен послушаниями, и большая часть богослужения переносится на вечернее время. С пяти часов вечера до половины девятого продолжается богослужение, которое по причине усталости нередко проходит мимо ума и души. У греков же наоборот. Вечером с пяти часов час-полтора идет вечернее богослужение, потом ужин, после которого братия на полчаса собираются в храме на повечерие. С семи часов вечера монахи расходятся по кельям. У нас ужин начинается в половине девятого или в девять вечера. Соответственно только в девять−половине десятого мы возвращаемся в кельи, и поскольку отдых все-таки нужен, для ночной молитвы времени практически не остается. Утром монахи приходят на полунощницу, братский молебен, а потом расходятся по послушаниям, и на Литургии в монастырском храме кроме служащего иеромонаха и певчих порой никого нет. Это реалии нашей современной жизни, и все это происходит из-за негармоничного сочетания времени молитвы, труда и отдыха. Вечером мы возглашаем: «Исполним утреннюю молитву нашу, Господеви!»
Келейная молитва и богослужение питают душу монаха, и пока мы не войдем в эту традицию, не решим проблемы организации монашеской жизни, сложно говорить о возрождении монашеской духовной традиции.
Во многих обителях братская полунощница совершается в 5-6 часов утра, и ее посещение для многих считается подвигом. А у греков полунощнице или часам перед Литургией должно предшествовать еще и келейное правило. Ведь твоя келейная молитва – это твое предстояние, твоя вавилонская печь, которая очищает, убеляет, животворит монаха, дает ему силы и для молитвы в храме. Собственно, келейная молитва и питает молитву в храме. А молитва в храме настраивает душу вообще на всякую молитву. Это два взаимодополняющих делания.
В Лавре же определено следующее келейное правило: три канона – Спасителю, Божией Матери, Ангелу Хранителю, акафист Спасителю, в пятницу – Божией Матери, одна кафизма, две главы апостольских посланий, одна глава Евангелия и Иисусова молитва по благословению духовника. Иисусова молитва должна быть непрестанно, по возможности в течение дня, а 300 или 500 молитв должны совершаться келейно − так называемая пятисотница. Это правило было передано епископом Игнатием (Брянчаниновым), епископом Феофаном Затворником, оно занимает час–час двадцать. Я и сам исполняю его, и братий знаю, которые его исполняют.
− На монашеских собраниях, проходивших в последнее время, будь то научно-практическая конференция, Рождественские чтения или Собрание игуменов и игумений, мы видели, как председатель Синодального отдела по монастырям и монашеству архиепископ Сергиево-Посадский Феогност инициировал обсуждение проблем, затронутых докладчиками в своих выступлениях. Но, кажется, у монахов пока еще нет навыка говорить о наболевшем, вместе обсуждать сложные вопросы. Как Вы думаете, принесет ли пользу монашеству открытое обсуждение проблем монастырской жизни?
− Любое обсуждение, каким бы оно ни было, полезно. Открытое или закрытое, в виде комментариев в социальных сетях или вопросов к докладчикам на монашеских форумах, обсуждение должно быть. Важно поднимать вопрос, обозначать проблему и вместе искать решение. И то, что началась полемика вокруг проблем монастырской жизни, – позитивнейший фактор. Любое обсуждение всегда приводит к поиску ответа на вопрос.
Неготовность к дискуссии и монашеская скромность порой не позволяют устно задать вопрос докладчику. Но именно поэтому на Собрании игуменов и игумений в Лавре архиепископ Феогност предложил продолжить начатое обсуждение на страницах журнала «Монастырский вестник». В частности, Владыка благословил нас не оставить без ответа вопросы, которые были заданы докладчикам письменно, обработать, систематизировать их и, опираясь на Предание или опыт современных богомудрых отцов, найти ответы и опубликовать их на на страницах официального печатного органа Отдела. Первый шаг сделан – вопросы были заданы и возможность обращения в Синодальный отдел появилась. Кроме того, в ближайшее время появится возможность вести полемику на официальной площадке СОММ.
Председатель Отдела также выразил готовность принимать информацию об экстренных случаях и вопросы о монастырской жизни по телефону, номер которого назвал на Собрании. Таким образом, монастырям предоставлена возможность обратной связи. Журнал будет доступен всем, сайт доступен всем, это означает, что через информационную службу Синодального отдела по монастырям и монашеству будет осуществляться общение между монастырями и тем авторитетным органом, который по благословению Патриарха и Церкви несет послушание заниматься внутренней и внешней жизнью монастырей. Другими словами, создан механизм этого взаимодействия.
Архимандрит Мелхиседек
− Организация монашеского собрания, конечно же, очень трудное дело для принимающей стороны, но очевидно, что именно такие собрания предоставляют возможность компетентного обсуждения проблем монастырской жизни, обмена опытом, поиска решений. Эту традицию хорошо было бы продолжить. Но что все-таки было самым главным, что навсегда оставит в памяти Собрание игуменов и игумений Русской Православной Церкви?
Я говорил в начале нашей беседы, что когда игумены и игумении молились вместе со своим Патриархом, особенно чувствовалось, что Священноархимандрит и Предстоятель Церкви – один из нас, монашествующих, и что все сопричастны этому подвигу и должны иметь равнение на своего пастыря. Соборная молитва и ощущение того, что мы члены одной Церкви и причащаемся Святых Христовых Таин из одной Чаши с Патриархом, – все это произошло в исторический момент празднования 700-летия преподобного Сергия. И я считаю, что это главный успех прошедшего Собрания – возможность общения как официального, так и неформального, личное, живое участие в общем для Церкви и монашества деле.
Беседовала Екатерина Орлова
Фотографии: Владимир Ходаков