Иеромонах Феодорит (Сеньчуков)
Благодатное облако
Дело происходило где-то в середине 2000-х годов на Святой Земле. Конкретно, на горе Фавор на праздник Преображения Господня. Всем православным людям известно, что в ночь на Преображение на гору Фавор сходит Благодатное облако. И вот многотысячная толпа заполняет двор монастыря и ждет.
Но вся проблема в том, что Облако сходит по разному. Иногда это действительно облако, обволакивающее всю гору; иногда – дымка; иногда – обильная роса, покрывающая не только траву и деревья, но и православный люд. И время непредсказуемо. Когда-то оно сходит в самом начале праздничной Литургии, а когда-то…
Вот в этот год, видимо, и пришло время этого «когда-то». Уже «Отче наш» прозвучало, в открытом алтаре батюшки причастились – а Облака все нет. И тогда митрополит Галилейский Кириак начинает говорить проповедь. Проповедь посвящена конечно же Фаворскому Свету и учению свт. Григория Паламы. Говорит он ее очень долго и, естественно, по-гречески.
А адресаты его проповеди, в основном, русские. Потому как русских паломников – подавляющее большинство. Нет, конечно, и греки присутствуют, и румыны с сербами, а под стенами монастыря православные арабы барашка жарят (такой у них обычай на Преображение – праздник – так уж праздник). Но русских – больше всех. А греков, стало быть, меньше. Но греки сидят, слушают, да на небо поглядывают. А русские уже дремлют.
И тут владыка громко говорит что-то типа: «Католикос, армянос, коптос – херетикос кес скотос». Понятно, что имел он в виду, что все эти еретики – католики, армяне, копты – люди темные и Фаворским Светом не просвещенные.
Но русские люди греческого языка, как правило, не знают. А слова знакомые все услышали. Владыка-то католиков – ЕРЕТИКАМИ и СКОТАМИ назвал. Народ с мест повскакивал, обрадовался.
Тут-то Облако и сошло.
Фото: yofi-tofi.ru
Клирик Русской Духовной Миссии в Иерусалиме протоиерей Игорь Пчелинцев
Нагорная проповедь на закате
Из наших паломнических поездок мне очень запомнился один эпизод. Я думаю, что и всем паломникам из нашей группы тоже. Это было в 2009 году, за полтора года до моего назначения на Св. Землю. В тот раз у нас была небольшая и очень дружная группа паломников наших прихожан из Нижнего Новгорода и несколько человек из Москвы, которых присоединили к нашей группе, так как они почему-то остались без пастырского попечения.
Первую ночь на Святой Земле мы провели в Тиверии в гостинице и на следующий день начали нашу программу с посещения святых мест вокруг Галилейского моря. В общем — все как у всех паломников: Тиверия, Магдала, Табха, Капернаум, омовение в реке Иордан. Большинство наших паломников впервые были на Св. Земле, поэтому для них каждое из этих мест было как откровение. Но и для меня и для остальных новая встреча с известными святынями была очень радостна.
Так весьма насыщенно мы провели первый день паломничества. И когда основная программа на день уже была выполнена, а день еще не склонился к вечеру наш гид Роман, ныне диакон Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, предложил — не хотим ли мы посетить одно очень интересное место, куда обычные паломники никогда не ходят, но это место также связано с евангельской историей и историей Церкви. Только нужно будет потрудиться и пройти по жаре пару километров в гору. И мы согласились.
Это оказались развалины одного из городов Десятиградия, часто упоминаемого в Новом Завете — Суситы (или по-другому Иппоса). Город существовал до 7 века, пока не был разрушен страшным землетрясением. После этого христианское его население разошлось в разные края, Святая Земля была завоевана мусульманами и никто не хотел восстанавливать древний и славный город на высоком холме над самым Галилейским морем.
Но это все предыстория. Мы поднялись к Сусите по узкой каменистой тропинке проложенной между минных полей, оставшихся от арабо-израильских войн на Голанских высотах. Осмотрели живописные остатки древнего города и вышли на смотровую площадку по-над озером. И тут нам пришла мысль прочитать на этой горе Нагорную проповедь из Ев. от Матфея. Наверное в этом не было ничего оригинального, многие паломники читают на Галилейском море Нагорную проповедь. Есть даже пару мест на берегах озера, которое предание соотносит с произнесением Спасителем этой проповеди. Но всю нашу группу как будто охватило благодатное вдохновение, все видели красоту лежащего перед нами Киннерета, который с Суситы виден целиком, от одного края до другого. И все выразили желание выслушать евангельские слова при начинающемся закате.
Кто-то выбрал место на обломках старинных колонн, чтобы сидеть, кто-то стоял и смотрел на прекрасную Галилею и все внимали чтению священника. Мне кажется если бы не заходящее солнце мы бы потеряли счет времени. Времени как будто бы больше не было, и мы находились на берегу вечности. Всех посетило необычайное умиление, до слез сердца — слышать евангельское слово как из уст Самого Спасителя.
Еще оставалось некоторое время до заката. Солнце садилось за горами Галилеи — горами Арбель, одного из вероятных мест произнесения Нагорной проповеди. За холмами Карней Хиттин, где крестносцы потерпели решающее поражение от мусульман, положившее конец Иерусалимскому королевству. В полной тишине блистала гладь Галилейского озера, небо окрасилось в трагические цвета заката. И мы решили последние минуты дня посвятить чтению самых последних строк Священного Писания, 21 и 22-й глав Откровения Иоанна Богослова, с умиленным сердцем благодаря Бога за обещание будущей жизни и всеобщего воскресения.
Назад по тропе мы возвращались уже в темноте. Этот паломнический вечер я лично запомнил на всю жизнь. Думаю и наши спутники тоже всегда будут помнить его. Слава Богу за все.
Фото: eva.ru
Публицист Виктор Судариков
Неожиданное паломничество
Неделя в Санкт-Петербурге пролетела очень быстро. Позади были разнообразные поездки, встречи, музеи… До выезда из гостиницы на вокзал оставалось не больше часа. Мы бросили монетку в Мойку, сходили попрощаться с Невой и с видом на Петропавловскую крепость, оставалось только зайти за вещами. Путь в гостиницу лежал через Шпалерную улицу.
В ряду зданий, вытянувшихся вдоль ее «красной линии», на углу с проспектом Чернышевского стоит небольшая классического стиля церковь в честь иконы Божией матери Всех Скорбящих Радость. Зашли туда, чтобы поставить свечи перед дорогой. Казавшийся с улицы небольшим, храм оказался внутри просторным, наполненным воздухом и светом. У свечного ящика была надпись, гласившая, что вход в музей новомучеников — за углом.
Интересно, о подобном музее в Петербурге мы не знали и решили зайти. Узкая лестница вела куда-то вверх, в тело церковного здания, соединенного с примыкавшим к нему жилым домом. Там наверху был целый лабиринт небольших комнат, лестниц и переходов. У единственной встреченной нами женщины мы спросили про музей: оказалось, что сейчас в зале будет лекция, поэтому музей вроде как закрыт, но если мы хотим, то она, судя по всему, заведующая музеем, очень быстро проведет экскурсию. «Очень быстро» — это нам как раз подходило.
В небольшой светлой комнате с двумя окнами во двор на стенах было множество фотографий, на столиках – книги и рисунки. Два человека, две судьбы, двое святых…
***
Екатерина Андреевна Арская (в девичестве Уртьева). На фотографии — юная девушка. Большая семья, отец – богатый купец и по совместительству староста Скорбященской церкви, девять сестер и братьев. Образование в Александровском институте. Замужество. Супруг — офицер-артиллерист. Пятеро детей, зажиточная, счастливая жизнь в вере и любви. Потом перелом – революция, гонения, потеря всего состояния, тяжелые болезни, смерть мужа и всех (всех!) детей.
У Екатерины Андреевны никого не осталось – кроме Бога. Не сломалась, не озлобилась, заботилась о племяннике-крестнике, вырастила его. Читала, рисовала, переписывалась. Вместе с православными христианами организовали братство Александра Невского для духовного прсвещентия, заботы о сосланных и больных. В 1932м — первый арест. НКВД – рядом, на Литейном. Допросы. Никого не выдала. Тюрьма «Кресты» – через реку. 3 года концлагеря. Ссылка в город Боровичи. В 1937м — второй арест. Тройка. Снова никого не выдала. Приговор. Расстрел.
***
Отец Григорий Сербаринов. Потомственный священник. Спокойное детство в селе близ тихого городка Зарайска, что между Московй и Рязанью. Потом Рязанская семинария. Продолжение учебы в Духокной Академии в Санкт-Петербурге. Счастливая семья. Священство. О.Григорий знал 8 языков, был в комиссии по связям с Англиканской Церковью, затем стал ближайшим сотрудником митр. Венамина Петроградского.
Потом — революция. Первый арест — в 1918м году. Второй — в 1922м, ссылка в Оренбург. Ссыльный священник-полиглот выучился на фельдшера и работал в больнице. Дневник он много лет вел по-английски – так короче выходило. Потом его найдут и это станет одним из обвинений. В 1924 м по ходатайству патр.Тихона был освобожден. Служил в Петербурге и преподавал. Третий арест — в 1934м. Лагерь на Колыме. Родных вынуждали от него отречься – ведь «враг народа»! Одна из дочерей отреклась, большим советским чиновником впоследствии стала. Недолгое освобождение в 1937м. Предложение отречься от сана взамен на спокойную жизнь принято не было. Четвертый арест. Тройка и расстрел в день вынесения приговора.
***
Старые фотографии. Самиздатовские книги священномученика Григория. Рисунки цветов работы св.Екатерины (Арской). Живая память.
Святой священномученик Григорий Петроградский и святая мученица Екатерина Петроградская – молите Бога о нас!
***
Шумный город за стенами. Нева и мрачные стены тюрьмы на другом берегу Невы. Памятник страшному времени — уродливые сфинксы…
На поезд мы успели к самому отходу.
Подготовила Анна Уткина