В Никольском монастыре – переполох: пропали два архимандрита отечественных – Амвросий и Савва. Поплыли слухи, зашептались по углам: кто-то слышал, что отец Амвросий стал укротителем тигров и теперь кочует с бродячим цирком, и будто бы отец Савва вызвался сопровождать экспедицию исследователей Арктики.
Поговаривали о прощальных записках и монашеской кельи, до потолка оклеенной фотографиями известных тигров. Одна гражданка, вздыхая и крестясь, доверительно сообщила о виденном ночью воздушном шаре, отправившемся в сторону государственной границы: при свете луны ясно различались знакомые силуэты, и отчётливо доносилось пение пасхального канона.
Пытливые умы и горячие головы тут же взялись за исследование загадочного исчезновения и с сожалением пришли к выводу, что слухи действительно верны, но лишь отчасти. Отец Амвросий не тиранил тигров, а отец Савва не бродил в снегах с ледорубом в нежных регентских руках. Однако честные архимандриты в количестве двух персон действительно путешествуют, причем предаются этому занятию на территории Западной Европы, куда отправились на белом автомобильчике знойным июльским утром.
А если без тигров и воздушных шаров, то – монастырь Тэзе, что в Бургундии, пригласил меня выступить на конференции, посвященной монашескому призванию в современном мире. Вот мы и поехали.
На конференции
Конечно, ехать из Гомеля до Тэзе на машине – настоящий подвиг, но – какое паломничество без подвига? А в том, что это было именно паломничество на святую землю, мы не сомневались ни капли. Монастырь Тэзе – это уникальная обитель, сама земля которой пропитана молитвой и добротой.
Когда я начинаю рассказывать о Тэзе, первый вопрос, которым прерывают рассказ: а Тэзе – это православный монастырь? Нет. Значит, два православных монаха едут в католическую страну в неправославный монастырь и называют эту поездку паломничеством? Верно.
Может, это древний монастырь и в нём хранятся подлинные православные святыни? Увы! Монастырь основан в 1940 году. Мощей святых и чудотворных икон не обнаружено. В таком случае, что православному священнику, да и простому верующему, делать в таком месте? И как православный может называть его святой землёй?
Романская церковь в Тэзе
Вопросы жёсткие, но очень правильные. Потому что они касаются очень жизненной темы: как нам общаться с инославными и надо ли общаться? Но разве мы с ними не общаемся? А куда же нам от них спрятаться?
Мир изменился. Мы уже не можем просто отгородиться от людей других культур и национальностей. Мы много путешествуем, принимаем гостей, новости летят к нам из самых отдалённых уголков планеты. Один старичок советовал мне: никогда не разговаривай с католиками и ни в коем случае не заходи в костёл – страшный грех! Но разве мы можем сегодня себе это позволить?
Вы не разговариваете с католиками? Они разговаривают с вами – через книги, кино и просто как соседи по дому, работе, учёбе, а порой и как родственники. Нельзя заходить в костёл? Не пойму вас, если вы окажетесь в Париже и не зайдёте в собор Парижской Богоматери или, отправившись в Бари, не помолитесь в католическом храме у мощей святителя Николая. И нам даже разрешат отслужить православную литургию у мощей святителя, хотя трудно представить, чтобы мы позволили католикам отслужить мессу у мощей преподобного Серафима.
Мы подозреваем. Отчего это? От многовековой привычки к изоляции, от отсутствия опыта общения, от испуга перед неизвестным. Мы в этом и не виноваты. Уж очень сложная и трагичная история была у нашего народа и церкви – войны, конфликты, расколы.
Читаешь биографии протагонистов нашей истории – такие симпатичные и интересные люди, умные – что же вы так бранились, зачем было пролито столько крови, ради чего эти раздоры, споры и сражения? Как могло случиться, чтобы в христианской Европе, казалось, в самый просвещённый век, в столетие свобод и научных прорывов две самые страшные войны в истории человечества поглотили миллионы человеческих жизней?
Умнейшие люди мучаются этим вопросом. Вся литература «потерянного поколения», мыслители и художники послевоенной поры истязали мысль этой загадкой. И не только художники, но и молитвенники. Есть такие люди – гении молитвы, праведники и богоносцы, и я думаю, основатель общины Тэзе, брат Роже – из их числа.
Брат Роже
Он родился в 1915 году. Отец – протестант, мама – католичка. С детства Роже стал свидетелем необъяснимой для чистого сердца склонности людей к разделениям и распрям. Зачем люди ссорятся, почему ненавидят друг друга? Как ненависть привела хороших и грамотных людей к фашизму, к унижению целых наций, к истреблению миллионов?
Брат Роже, будучи очень образованным человеком, не стал писать книги или пьесы, чтобы ответить на эти вопросы. Он был святым практиком. Он просто принялся мирить людей, учить их дружить. Вот такой простой и наивный ответ. Какое-то немыслимое для двадцатого века юродство! Но именно этот ответ и создал общину Тэзе, движение, которое теперь широко известно во всём мире.
Могила брата Роже
Самое сердце богословия Тэзе – это служение примирения, идея, высказанная ещё апостолом Павлом, который верил, что именно в служении примирения вся соль христианского благовестия: «Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь всё новое. Все же от Бога, Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирения; потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступлений их, и дал нам слово примирения» (2Кор 5:17-19).
Христианский мир расколот и тонет во вражде и взаимных обвинениях. Мы не можем вместе молиться, вместе служить литургию – слишком много за века накопившихся различий и недоумений – разный обряд, непонятные обычаи, сложные календари, и просто – привычка видеть в другом чужака и соперника. Как же нам, христианам, освящать этот мир, делать его добрее, когда даже между собой мы не умеем и не хотим примириться?
Дорога к храму Примирения в Тэзе
В первый раз я поехал в Тэзе в 2012 году. Ехал с опаской и двоящимися мыслями: говорили об экуменической общине, где заражают полным безразличием к истине, верности церкви, о каком-то совершенно диком стиле богослужения, о нравственном вседозволенности.
Первое впечатление: культурный шок. Храм Примирения, в котором проходит богослужение, больше напоминал спортзал с православными иконами. При входе берешь книжечку с песнопениями и усаживаешься прямо на пол – все, действительно, сидят на полу, хотя есть скамьи для пожилых и слишком взрослых.
Молитва в храме Примирения
На молитву собираются три раза в день. Каждая служба длится около часа-полутора. Структура богослужения предельно проста: под очень щадящий аккомпанемент всем храмом поются короткие и запоминающиеся песнопения – фразы из псалмов, священных гимнов, древних богослужебных текстов. Читается отрывок из Писания на нескольких языках, и обязательно, на каждой службе – десятиминутное молчание. Очень необычно и трогательно – три тысячи человек, в основном молодые люди, – молчат, сосредоточенно и молитвенно безмолвствуют.
Вообще, в Тэзе молитвенному молчанию уделяется особое внимание. Есть даже специальная программа для молчальников: можно приехать на неделю пожить в «дом молчащих мальчиков» или «молчащих девочек» – принимаешь обет молчать неделю, жить в отдельном доме и ходить на библейские занятия для безмолвников. Очень полезно.
Кстати, о полезном. Следующее впечатление, которое всегда на пользу русскому человеку, – слишком много добрых верующих людей – сочетание и само по себе необычное, но для меня было настоящим потрясением увидеть людей другой национальности, другой конфессии, но – искренне верующих, горячо молящихся и благочестивых. И при этом – молодых людей.
Каждый раз в Тэзе я с отрадой и благодарностью наблюдаю за ребятами из разных стран – у них горят глаза, у них просветлённые лица. Школьники, студенты – обычные парни и девушки, современные, нормальные и весёлые, но живущие горячей верой во Христа, с чуткостью к религиозным вопросам, с огромным желанием трудиться в церкви, поступить в монастырь, стать священником или просто молиться и молчать, помогать людям, делать мир лучше и добрее, мирить людей.
Таких ребят у себя дома я вижу всё реже и реже. Их было немало в начале девяностых, когда наши храмы обрели новую жизнь. Но дело не в этом.
Нам, русским православным людям, ещё не отвыкшим от изоляции, очень полезно общение с настоящими верующими и благочестивыми людьми других конфессий. Да и вообще, христианам следует держаться друг друга.
Там тоже есть верующие, есть подвижники, мученики и исповедники, старцы и молитвенники. Они любят Христа. Они изучают Писание и творения отцов, молятся, причащаются, несут послушания в монастырях, отправляются в миссионерские – очень опасные – путешествия, совершают паломничества, дают обеты, жертвуют на храмы и помогают бедным, порой лишая себя самого необходимого.
Конференция
И сами братья общины Тэзе – подлинные подвижники. Хотя вы не сразу сможете опознать монаха Тэзе среди множества гостей обители. Дело в том, что брат Роже проповедовал простоту, нищету и труд, поэтому братья носят обычную одежду среднестатистического жителя Европы, где вообще принято одеваться скромно и удобно.
Свою монашескую одежду – длинные белые облачения – братья надевают только в церкви. Узнать в чутком и вежливом молодом человеке брата Тэзе можно по маленькому колечку, которое даётся брату после принесения обетов безбрачия, нищеты и следования Христу.
Один из братьев рассказывал мне, что обычай вручать кольцо был заимствован братом Роже у бенедиктинцев. Кольцо давалось как символ примирения блудного сына с милосердным и всепрощающим отцом. Монастырь Тэзе это настоящая школа монашества, укоренённая в древних монашеских традициях, со строгими правилами, с духовным наставничеством и школой молитвы.
А ещё – эти монахи не принимают милостыню. Совсем. Попробуйте ради интереса им что-нибудь подарить. Всё, что нужно для жизни общины, они зарабатывают своим трудом в pottery – гончарной мастерской, где братья изготавливают всякую нехитрую утварь – чашки, тарелки, кувшины или делают знаменитые крестики Тэзе. Люди охотно это всё покупают, потому что сделано это руками Божиих людей, с молитвой, любовью и добротой.
Однако русского человека доброта пугает. Может – вербуют? Пробираются в душу? Подкупают? Хотят охмурить? Из всех моих путешествий Тэзе – единственное место, где у меня не спросили паспорт. А я прожил там целый месяц. Общался с братией, работал в pottery, изучил местность, освоил расписание. Но там не запираются двери. Никогда. Люди привыкли доверять и учат этому других.
И, кроме того, у братьев, действительно, есть огромная симпатия к русскому православию. За богослужение они часто поют наши православные песнопения – «Богородице Дево, радуйся», «Господи, помилуй», «Во Царствии Твоем», «Святый Боже», в церкви – только православные иконы – Троица, Владимирская, «Сошествие во ад».
Православные иконы в магазине Тэзе
Каждую неделю проводятся лекции, или, как тут говорят, workshop’ы по богословию иконы. Есть православная часовня, а в старинной романской церкви XII века, рядом с которой похоронен брат Роже, братия всегда просят отслужить православную литургию, и всегда приходят помолиться и даже помочь с пением.
Православная часовня в Тэзе
При этом в Тэзе всегда подчёркивают, что православные могут причаститься только на православной литургии, а католики на католической мессе, а если вы протестант, то можете просто взять кусочек благословенного хлеба, раздаваемого после утренней молитвы.
Никаких совместных литургий и безответственных причащений здесь нет. Молятся все вместе, и в этом нет ничего плохого. К тому же, молитва – вещь трудно фиксируемая, молишься ты сейчас или нет – знает один Бог, а запрет апостольского правила на молитву с еретиками имеет евхаристический характер – это запрет на совместное причащение, если наши церкви всё еще не едины.
Так что не бойтесь – вас никто не завербует. Задача Тэзе в другом – научить людей общаться, дружить, видеть и слышать друг друга. И здесь – ещё один момент, пугающий русского человека – обязанность общаться.
Мне приходилось часто бывать на братской трапезе. Это своеобразный ритуал. После молитвы включают запись хорошей классической музыки. Братья и гости вкушают молча, спокойно и кротко передавая скромную монашескую стряпню – готовят братия сами, и надо сказать, не всегда получается, хотя к этому тоже относятся просто. В какой-то момент музыка прерывается и каждый принимается беседовать с соседом или приглашённым гостем.
Это не просто вежливость – это важно понять, это духовное упражнение, одно из упражнений, которое помогает христианам нести служение примирения. Каждый христианин должен постоянно учиться общаться, совершать труд понимания, уметь слушать и прилагать силы на то, чтобы быть правильно понятым.
Отсюда и внимание братьев Тэзе к изучению иностранных языков. Я встречал братьев, знающих более десятка языков и на очень хорошем уровне. Это не для славы или спортивно-научного интереса. Для человека, посвятившего себя служению примирения это профессиональная необходимость. Как ты поймёшь человека другой веры, культуры, мировоззрения, если сперва не потрудишься освоить его родной язык? И это один из уроков, которые неплохо бы освоить и нам, русским православным людям.
Нам есть чему учиться у других. Есть и чем поделиться. Только пора отвыкать от изоляции, испуга и самомнения. Мы должны осознать, что служение примирения – обязанность каждого христианина.
Пусть наши церкви разделены, народы недоверчивы, политики упражняются в ненависти. Нам, детям Христа, нельзя просто ждать, пока наши богословы или иерархи выправят ситуацию, исцелят многовековые церковные раны.
Богословы погружены в исследование тонких и малопонятных тем и среди них уже давно существует и не оспаривается хороший и плодотворный «научный экуменизм». А иерархи заняты выяснением вопроса «преждеседания на сонмищах». А что делать нам, простым верующим людям? Закрыться в испуге или учиться дружить в доверии и доброте? Доброта, доверие и молитва простых людей могут очень много.
Мы просто обречены на этот труд – доверия, примирения, молитвы – хотя бы среди друзей и близких, знакомых, соседей – пусть другой веры, другой национальности – подлинная доброта – самое сильное лекарство для истерзанных душ.
Говоря о Тэзе, не могу обойти стороной и невероятную, невиданную скромность этих людей. Каждый вечер я приходил на могилу брата Роже у романской церкви. Великий человек, основатель известного движения, на отпевании которого присутствовал президент Франции и целый сонм известнейших людей. Он лежит в бедной могилке, украшенной простыми цветами и маленьким деревянным крестом, на котором по вечерам любила греться флегматичная бургундская улитка.
В свой первый приезд в Тэзе я никак не мог сориентироваться – где здесь старший, кто из них настоятель монастыря? – нет особых почестей, знаков отличия, «священных» кресел и высочайших трибун. Старший из братий садится за трапезу в середине длинного стола и кушает то же, что и остальные, а за столом могут прислуживать уважаемые и авторитетные братья – подавать на стол, прибирать посуду. Трудиться – не стыдно. Скромность и простота – во всём. И – сам воздух пропитан добротой, любовью, милосердием.
Ну, всё. Пропал монах. Поехал в Европу «продавать веру», и вот теперь сеет соблазны. Соглашусь только с тем, что я действительно пропал.
В Бермудском треугольнике исчезали корабли. В Бургундском треугольнике – в святой земле Тэзе – люди остаются навсегда, потому что, раз побывав в этой обители, ты оставляешь там частицу своего сердца, живую часть себя самого, и ты уже никогда не будешь прежним. Место, где нет чужих, где исчезают многолетние страхи и привычные тревоги – разве можно его забыть?
Не часто я бываю в Тэзе. Может быть, ещё и потому, что я там уже навсегда, и с этим ничего не поделаешь. Да и надо ли?
Фото предоставлены автором