Церковная жизнь на территории оккупированной Украины в годы Великой Отечественной войны
22 июня 1941 г.- это не только печальная дата в истории народов СССР, но и серьезный повод для ретроспективного анализа прошлого и размышления о настоящем и будущем, так как уроки предыстории Второй мировой войны, трагического начала Великой Отечественной войны для нынешних поколений далеко не уяснены и не осознаны.
Современная историческая наука еще до конца не освободилась от нагромождения мифов и государственно-партийной ура-патриотической фальши в историографии СССР предвоенного, военного и послевоенного периодов. Это сегодня мешает объективно разобраться в недавней истории общества — истории, которая должна вызывать у молодежи и боль, и сострадание, и радость за своих дедов-победителей, и потребность в понимании причин и последствий недавнего трагического прошлого для нынешнего цивилизованного мироустройства и достойного участия в судьбе граждан государств, которые входили в состав Советского Союза.
Как известно, до Великой Отечественной войны Русская Православная Церковь переживала одно из тяжелейших времен своего существования. Церковь подвергли жестоким гонениям: варварски рушили храмы, тысячами убивали и ссылали священнослужителей, да и просто верующих людей. В 1939-1941 гг. церковная жизнь в легальных формах сохранилась, по существу, лишь в присоединенных западных епархиях Украины. Здесь было более 90% всех приходов Русской Православной Церкви, здесь действовали монастыри, все епархии управлялись архиереями. На остальной территории страны церковная организация была разрушена: в 1939 г. в СССР оставалось лишь 4 кафедры, занятых архиереями, включая Местоблюстителя патриаршего престола митрополита Московского и Коломенского Сергия, около 100 приходов и ни одного монастыря.
Оккупация Украины немецкими и румынскими войсками существенно изменила религиозную ситуацию. На всей территории началось массовое открытие храмов, закрытых в 30-е годы. Так, в Киевской области в 1941-1943 п. богослужение возобновилось в 350 храмах, в Полтавской — в 342, в Луганской — в 128, в Донецкой — в 230. Похожая ситуация была и в других областях на оккупированной территории. Такое массовое открытие церквей дало повод советским разведывательным органам утверждать, что «гитлеровцы решили открыть в каждом селе по православному храму». И хотя этот тезис является ошибочным, очевидно, что гитлеровские оккупационные власти считали необходимым учитывать настроения верующих. Возникает справедливый вопрос: чем руководствовались захватчики, разрешая свободную деятельность Церкви?
Прежде чем перейти к рассмотрению нацистской религиозной политики на оккупированных территориях в Украине, необходимо несколько слов сказать о том, какой эта политика была в самой Германии. Позицию нацистской партии четко сформулировал заместитель Адольфа Гитлера по партии Мартин Борман: «Необходимо все больше отстранять народ от церквей и религиозных обществ… Безусловно, церковь должна и будет со своих позиций противостоять утрате своего влияния. Никогда вновь влияние на народ не должно быть отдано церкви. Ее влияние должно быть полностью уничтожено». Вслед за Мартином Борманом, прямо заявлявшим в 1941 г. о том, что «национал-социализм и христианство непримиримы», Альфред Розенберг (глава Рейхсминистерства Восточных земель, которое управляло территориями, оккупированными немецкими войсками) писал: «Христианский крест должен быть изгнан из всех церквей, соборов и часовен и должен быть заменен единственным символом — свастикой». Розенберг наметил основные принципы религиозной политики Германии на оккупированных территориях: «1) религиозным группам категорически воспрещается заниматься политикой; 2) религиозные группы должны быть разделены по признакам национальным и территориальным. При этом национальный признак должен быть особенно строго соблюдаться при подборе лидеров религиозных групп. Территориально же религиозные объединения не должны были выходить за границы <…> одной епархии; 3) религиозные общества не должны мешать деятельности оккупационных властей».
Однако гитлеровцы не стремились быстро воплощать эту идею в жизнь, напротив, они старались максимально использовать церковь в своих интересах. Для контроля и наблюдения за деятельностью религиозных организаций был создан специальный отдел в системе главного управления имперской безопасности (СД). Основным его заданием, кроме контроля, являлось изучение настроений в среде духовенства и верующих всех конфессий как на территории Германии, так и за ее пределами. Этот отдел имел информаторов практически во всех религиозных структурах на территории Европы.
Одним словом, нацисты имели богатый опыт в решении религиозного вопроса. Как и руководители советской тоталитарной системы, они тоже не собирались делить с Церковью идеологическое влияние на население, но их отличием был отказ от открытого уничтожения религии. Стремлением нацистов являлось наиболее выгодное использование религиозного фактора в своих интересах. Основным направлением решения религиозного вопроса была ориентация на нивелирование устоявшихся традиционных религиозных структур и дробление конфессий. Эти принципы религиозной политики нацисты воплощали и на оккупированных территориях, в частности, в Украине. Перед вероломным вторжением на территорию нашей державы немецкие спецслужбы тщательно изучали религиозную ситуацию в Украине. Имея свидетельства о недовольстве верующего населения политикой советской власти в отношении Православной Церкви, оккупанты решили сыграть на чувствах людей, лишенных права свободно исповедовать свою религию. Это был беспроигрышный ход с точки зрения приобретения идеологического влияния на верующее население. Доказательством тому служат многочисленные публикации в полностью контролируемой оккупантами украинской прессе того времени — все они строились на противопоставлении немецкой религиозной политики советской. Это целиком совпадaло с распоряжениями Гитлера, который говорил, что в начале оккупации нацисты не должны показывать своих истинных намерений, а всеми способами подчеркивать свою освободительную миссию.
Целью войны для Гитлера и его приспешников было, в частности, расчленение СССР и порабощение славянских народов. Поэтому в случае победы Германии Православной Церкви грозило жестокое гонение. Но фашистские идеологи прикрывали свою разбойничью войну именем Бога, называли ее крестовым походом, а на солдатских пряжках штамповали надписи: «Got mit uns» «С нами Бог!». В пропагандистских целях оккупационные власти исполняли коварное указание своего фюрера: «Мы должны избегать, чтобы одна церковь удовлетворяла религиозные нужды больших районов, и каждая деревня должна быть превращена в независимую секту, которая почитала бы Бога по-своему. Если некоторые деревни в результате захотят практиковать черную магию, как это делают негры или индейцы, мы не должны ничего делать, чтобы воспрепятствовать им. Коротко говоря, наша политика на широких просторах должна заключаться в поощрении любой и каждой формы разъединения и раскола!».
Надо сказать, что с самого начала оккупации разработанные нацистами меры в отношении религии имели успех: значительная часть духовенства и мирян поверила пропаганде. Приход немцев рассматривался некоторыми как спасение веры и Церкви. Понятно, что причиной таких настроений были преступления сталинского режима в 30-е годы, вследствие которых к 1939 г. на территории собственно России осталось менее 100 храмов (в Украине, в частности, сохранилось лишь 3% дореволюционных приходов; во всей Киевской епархии на 1940 г. осталось всего 2 прихода). Конечно, захватчики и не собирались давать Православной Церкви полной религиозной свободы. За деятельностью Церкви был установлен строгий контроль. Уже в декабре 1941 г. имперская канцелярия издала специальную инструкцию по обращению с украинским населением: она предусматривала запрет религиозного паломничества, создание религиозных центров на месте украинских святынь, запрет на создание духовных учебных заведений. Еще одним проявлением оккупационной политики стала всяческая поддержка и поощрение раскола в Православии. Своим вмешательством в межцерковные отношения немецкие власти обостряли и без того непростую ситуацию в украинском Православии, которая сложилась к началу 1942 г. К тому времени возникли и были документально оформлены две конкурирующие Церкви:
1. Автономная, которая основывала свое каноническое положение на решении Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. о создании Украинской автономной Церкви в рамках РПЦ; предстоятель — митрополит Алексий (Громадский); в ее состав входило не менее 55% населения Украины.
2. Автокефальная, принципиально разорвавшая всякую связь с Московской патриархией и принявшая в сущем сане священников «липковцев» — так называемых самосвятов, которых ни одна Православная Церковь не могла считать законно посвященными священнослужителями; глава — митрополит Поликарп (Сикорский); сторонниками ее было не более 40% населения.
Однако возрождение Православия происходило совсем не так, как планировали фашисты. Бурное развитие церковной жизни на оккупированной территории Украины началось стихийно и сразу приняло массовый характер. Несмотря на явный вред для восстановления Православия в Украине противостояния канонической и неканонической церквей, религиозный подъем среди населения был так велик, что тогда удалось восстановить до 40% дореволюционного количества храмов. Фактически на всей оккупированной территории была восстановлена каноническая Православная Церковь. Не только религиозность украинцев, но и Церковь как организация оказалась гораздо более сильной и живучей, чем полагали германские власти.
Влияние автокефалистов и автономистов распределял ось неравномерно в разных частях Украины, но решительное большинство православных на Украине осталось в лоне Автономной Церкви. На Волыни, где находились оба церковных центра, у Автономной Церкви был несомненный перевес в районах, расположенных ближе к Почаевской Лавре. Опорой автокефалистов являлись северо-западные районы. На Украине Левобережной везде, за исключением Харьковской епархии, преобладали приверженцы Автономной Церкви. Большую часть приходов Харьковской епархии удерживал в своих руках лжемитрополит Феофил (Булдовский).
Надо сказать, что отношение Московской Патриархии к автономной Церкви было сочувственным. Так, в официальном некрологе архиепископа Вениамина (Новицкого) (+1976) — моего духовного отца в студенческие годы, — в прошлом принадлежавшего к ней, признавалось, что оказавшись в чрезвычайно стесненных обстоятельствах, Украинская автономная Церковь была единственной легальной организацией, вокруг которой могли сплотиться народные силы и в которой они находили поддержку во время величайших испытаний.
Мой советник, Савицкий Андрей Николаевич, бывший помощник приснопамятного протопресвитера Гавриила Костельника (+1948 г.), руководителя инициативной группы по воссоединению греко — католиков Галичины с Православной Церковью, вспоминает: «Священники Автономной Церкви в полесских районах Волыни активно помогали партизанам. То же самое шепотом говорили о священниках с Кременеччины: о. Стефан Галюк (с. Белокриница), о. Николай Лилякевич (с. Горинка), о. Александр Кинах (с. Лидыхив), братья священники Николай и Виктор Чирские. А протоиерей Серафим Казновецкий, переехав в августе 1944 г. из г. Корца Ровенской области во Львов по назначению Экзарха Украины, в Свято-Георгиевской храме, тогда единственной православной церкви в этом городе, организовал сильную патриотическую ячейку. Почаевская Лавра в мае 1944 г. перевела в фонд обороны 100 тыс. рублей. Всячески материально поддерживала полевой госпиталь, который находился в Архиерейском доме».
Прихожанка свято-Георгиевской церкви в г. Львове, ветеран ВОВ, капитан медицинской службы в отставке Трапезникова Галина Сергеевна (ей уже 91 год) вспоминает: «Насельницы Домбочского монастыря близ Мукачева, рискуя жизнью, совершили настоящий подвиг. Отступающие фашистские части бросили в лесу детей, вывезенных из различных городов Советского Союза. Дети были обречены на голодную смерть. Но монахини и священник Иоанн Карбованец, осознавая опасность, грозившую им, единодушно решили спасти детей или погибнуть вместе с ними. Они выполнили христианский долг, и 180 детей были спасены».
Многие православные канонические священники погибали по вине как оккупантов, так и красных партизан, но настоящий террор против них развязали именно украинские националисты в интересах автокефальной группировки. Бандеровцы развернули массовую кампанию террора против прорусски настроенных священнослужителей. 8 мая1943 г. украинскими националистами был убит митрополит Алексий (Громадский). Затем они захватили и повесили в лесу епископа Владимиро-Волынского Мануила (Тарновского), в 1942 г. перешедшего из автокефальной Церкви в автономную. Историк Ф. Гейер приводит имена 27 священников, убитых бендеровцами только на Волыни в течение лета 1943 г. В некоторых случаях убивали и членов их семей.
Все это привело к тому, что с 1943 г. в германских официальных документах уже ясно чувствовалось сомнение в правильности ряда аспектов выбранного курса церковной политики. Расчеты на поддержку «нового порядка» со стороны угнетаемых в СССР религиозных организаций являлись одним из изначальных стереотипов идеологии оккупации. Поэтому идеологи рейха неоднократно выражали удивление тому, что в патриотическом движении в Советском Союзе значительное место заняла Православная Церковь. В бюллетене Полиции безопасности «Донесения из оккупированных восточных областей» (7 мая 1943 г.) указывалось: «Советская пропаганда сумела ловко использовать религиозные чувства населения в своих целях. Церкви и массы все в большей степени получают поощрения. Как стало известно из Москвы, наплыв жителей в церкви в пасхальные дни был значительным. Этот факт пропагандистски весьма сильно используется и находит распространение прежде всего у союзников».
Открывшиеся храмы превратились в центры национального самосознания и проявления патриотических чувств. Вокруг них сплотилась значительная часть населения. Всего за три года оккупации в условиях голода, разрухи, отсутствия материальных возможностей было восстановлено более 40% от дореволюционного количества церквей. Существуют разные цифры относительно открытых на оккупированной территории СССР православных храмов. Современные историки, как правило, говорят о 7547, ссылаясь на отчет Совета по делам РПЦ о состоянии церкви на 1 января 1948 г. Однако следует учесть, что к тому времени, в связи с нехваткой духовенства, зданий, изъятием у религиозных общин занятых ими общественных зданий было уже закрыто не менее 850 храмов в РСФСР, 600 — в Украине, 300 — в Белоруссии и 100 — в Восточной Молдавии (Приднестровье). В другом отчете Совета по делам РПЦ указывалось, что на 1 января 1947 г. в России осталось действующими только 1300 церквей, открытых в период оккупации. Таким образом, общее количество равнялось, как минимум, 9400. Эта цифра примерно соответствует встречавшемуся в советской литературе упоминанию о 10 тыс. храмов. Кроме того, было воссоздано около 40 монастырей (из них 36 — на Украине).
В целом «религиозное возрождение» на Украине носило патриотический характер и протекало так же бурно, как и в западных областях России. Всего за годы оккупации в Украине было открыто не менее 5400 православных храмов. В отчетах Совета по делам РПЦ указывалось, что на 1 июля 1945 г. на Украине имелось 6072 действующих храма, причем отмечалось, что 587 зданий уже изъяли у приходских общин местные власти, так как они до войны использовались как общественные учреждения (в это число не входят церкви, снятые с регистрации из-за отсутствия священнослужителей). Из получившейся цифры надо вычесть примерно 1300 храмов в западных областях Украины — остается 5400. Подсчеты по отдельным областям также подтверждают эти данные. По документам известно (хотя эти сведения неполны), что в период оккупации было открыто: в Винницкой области 822 храма, Киевской -798, Одесской — 500, Днепропетровской — 418, Ровенской — 442, Черниговской — 410, Полтавской — 359, Житомирской’- 346, Сталинской (Донецкой) — 222, Харьковской — 155, Николаевской и Кировоградской — 420, и не менее 500 храмов в Запорожской, Херсонской и Ворошиловградской.
Анализ религиозной ситуации на оккупированной немецко-фашистскими войсками территории Украины свидетельствует, что партизанское движение здесь было бы намного мощнее, если бы советский большевистский режим хотя бы в конце 30-х годов опомнился и отказался от насильной атеизации, борьбы с Церковью, преследования и уничтожения духовенства, монашества и активных мирян, разрушения храмов и других святынь. По справедливости, ответственность и наказание за предательство и переход на сторону врага, сотрудничество с оккупационными властями (власовцы, полицаи, немецкие шпионы, вредители, последователи антисоветского эсхатологизма) должны были бы вместе с виновниками разделить и те, кто спровоцировал часть законопослушных граждан на тяжкий грех коллаборационизма: как представители богоборческой власти, так и большевистский режим в целом.
Похожая история сегодня повторяется в Ираке, там я был дважды: в 1998 г. и в январе 2005 г. Известно, что во время правления Саддама Хусейна шииты, в отличие от суннитов, были притесняемы. Поэтому американцы, готовясь к войне с Ираком, сделали ставку на шиитов, и в своих надеждах, что шииты будут их поддерживать, не ошиблись. Но как неестественно и даже дико выглядит, особенно со стороны, когда, вопреки учению и духу ислама, выражаясь мусульманской терминологией, правоверные становятся союзниками неверных в их борьбе с единоверцами!
Наверное, никто не станет возражать, что раньше во время войны (скажем, в 1812 г., в 1914-1917 гг.) при оккупации процент предателей, изменников и сочувствующих врагам Отечества в Российском государстве был гораздо ниже. Даже в мусульманской среде! Вот вам и иллюстрация последствий противоположного отношения к религиозным чувствам сограждан…
Помню, как в середине 90-х годов во время очередной встречи с губернатором Львовской области, когда тот открыто сказал, что я не могу рассчитывать на его содействие в получении участка для строительства кафедрального собора (чего до сих пор безуспешно добиваюсь!) и в решении других проблем, связанных с религиозной жизнью Львовской епархии, я в сердцах упрекнул его: мол, вот такой недальновидной политикой власть личными усилиями создает «пятую колонну» в своем государстве. Даже на примере объяснил: «Представьте, господин губернатор, что Российский президент Борис Ельцин забросил во Львов военный десант. Уверяю Вас, что притесняемые верующие канонической Православной Церкви их спрячут, будут их беречь, кормить и помогать им. Ведь хуже, чем Вы, они с нами не поступили бы» И он промолчал…
А вчера по дороге из аэропорта я услышал по радио сообщение о скандальной истории, связанной со столичным Большим театром, и подумал: чья же это пятая колонна так успешно действует в вашей стране, когда так запросто на главной театральной сцене России, да еще в Великий пост, разрушители и растлители могут унижать и оскорблять ваш народ? Выходит, война продолжается!?
Материалы церковно-общественной конференции «За други своя» — Издательский Совет Русской Православной Церкви, М., 2005 – 152 с.
Читайте также:
Церковь в годы войны — фотоальбом
Вклад Ленинградской епархии в победу над фашизмом. По новым документальным источникам