Доступ к Богу

Евангелия — это не жития, не жизнеописание Иисуса; они и не претендуют на такую роль. Прежде всего это сообщения о Его пути, о Его жизни и смерти, и их истолкование. Они повествуют пространно, сообщают подробности, дают им объяснение и, наконец, завершаются настолько же кратким, насколько и поразительным возвещением Его Воскресения из мертвых. Прочее — все, что этому предшествует, — есть по существу лишь введение в эту великую тему. Только два из четырех Евангелий говорят о событиях, связанных с рождением Господа; о почти что тридцати годах Его жизни они умалчивают, чтобы затем избранными рассказами о Его учении и явленных Им знамениях подготовить к своей великой теме: Его страданиям и смерти, которою Он даровал жизнь верующим в Него.

Вчера и позавчера мы обо всем этом прочли в изложении евангелиста Матфея: длинные тексты о Тайной вечере Господа с Его учениками, о Его борьбе со Своим собственным бесконечным страхом на горе Елеонской, о том, как Он был предан одним из Своих апостолов и как Его взяли под стражу; о ходе двойного судебного процесса: на заседании иудейского синедриона и у римского наместника; наконец, о Его страданиях и смерти на кресте.

Центральная тема Евангелия — страдания и смерть Господа. Рассказы о Его учении и совершавшихся Им чудесах зачастую оказываются не чем иным, как постепенной подготовкой учеников к этим страданиям и смерти. Крест Господа — вот тема Евангелия как таковая.

Быть может, сейчас тот или иной из присутствующих здесь уже думает: “Боже мой, сегодня же Пасха, а не Страстная Пятница; он не в своем уме, раз перепутал эти два дня!”. Но я говорю: это Пасха. А пасха происходит от греческого pascein, что значит ‘страдать’. Господь избавил нас, собственно, не Своим воскресением. Акт спасения заключается в Его крестной смерти.

“Завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу” (Мф 27:51) — сказано у Матфея; это значит: святая святых открыто, доступ к недоступному, к Богу — свободен. Но когда разорвалась в храме завеса? Когда Господь воскрес? Нет! Именно в тот момент, когда Он умер на кресте. В этой Его смерти — наша жизнь.

Таким образом, совершенно верно говорит апостол Павел: “Я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого” (1 Кор 2:2). Я могу к этому только присоединиться. Лишь Его Одного знаем мы: Иисуса Христа. Его распятие — это наша свобода и наша жизнь. Когда Он шествует по небесному храму как истинный Первосвященник со Своей собственной кровью в руках, — мы присоединяемся к Нему и приходим к жизни, поскольку приходим к Богу, Который есть исток нашей жизни и ее цель.

Что же означает тогда Воскресение Господа? Быть может, мы, по существу, не нуждаемся в нем? О, как еще нуждаемся! Оно необходимо нам, и мы возвещаем его. Ведь Воскресение Господа из мертвых подтверждает, что Его смерть действительно ведет к жизни. Если бы существовала только эта весть, если бы были известны лишь эти слова — у какого человека нашлись бы силы верить им? Теперь же Распятый предстает живым, а не мертвым, являет Себя Своим избранным свидетелям, говорит и ест с ними.

Насколько Павел — равно как и Евангелия — ставит Распятого в центр своего проповедования, настолько же настаивает он и на Воскресении Господа. Ибо если Христос не воскрес из мертвых, тогда “мы несчастнее всех человеков”. Тогда мы — обманутые лжецы. Если Христос не воскрес, “станем есть и пить, ибо завтра умрем” (1 Кор 15:19,32).

В чем же состоял бы обман, о котором говорит Павел? Он заключался бы в иллюзии, будто смерть Христа на кресте имела такой смысл: жизнь мира —  во гробе. Обман состоял бы в том, чтобы верить и утверждать, будто эта жестокая смерть открыла нам путь к Богу.

Итак, станем праздновать и радоваться. “Станем есть и пить”, — однако не на последнем обеде приговоренных к смерти, но на нашем брачном пире. Ибо Христос смертью открыл нам путь к жизни и засвидетельствовал это Своим Воскресением.

Христос воскресе!

Воистину воскресе!

Источник: Альфа и Омега — №16, 1998 г

Читайте также:

Проповедь в два слова

Пасха: Две тысячи лет радости не могут быть выдумкой