Вход в храм начинается раньше, чем мы переступаем порог притвора. Вот мы с молитвой дошли до ограды храма — что мы за ней увидим прежде, чем войдем в храм? Рассказывают кандидат искусствоведения Лев МАСИЕЛЬ-САНЧЕС, преподаватель кафедры литургики ПСТГУ Александр ТКАЧЕНКО и главный архитектор Товарищества реставраторов, член-корреспондент Академии архитектурного наследия Андрей АНИСИМОВ.
Михайловская Слобода, Московская обл., Храм Михаила Архангела, Святые врата, арх. А.Анисимов, 2000 год
Рыбки в центре Москвы
— Ворота в ограде храма называют святыми, — говорит Андрей Анисимов. — Их обычно делают трехчастными. Центральные ворота открываются только для архиереев и «в последний путь», а обычно мы входим через калитку рядом. Иногда делают не две, а одну калитку или врата с калиткой в них.
У традиции открывать центральные ворота только для архиерея есть исторические причины.
— Если мы углубимся в древность, — рассказывает Александр Ткаченко, — то увидим, что в базиликах было несколько входов. Связано это с тем, что христианская община города почти в полном составе собиралась на праздничные и воскресные богослужения, которые возглавлял епископ. Патриарх вместе с императором или архиерей с местным правителем входили в храм через центральные врата, которые получили название царских, а народ — через боковые двери. Такой обычай сохранялся до VII века. Потом основным типом богослужения стало приходское, тогда название царские врата было перенесено на врата иконостаса.
Войдя в калитку, мы часто попадаем на хорошо ухоженную территорию, с цветниками, лавочками, садом, детской площадкой, может быть даже пруд с рыбками.
— Сретенский монастырь или подворье Троице-Сергиевой лавры в Москве просто утопают в цветах, — приводит пример Андрей Анисимов. — Входишь, и запах другой. Незнающие люди говорят: «Вот монахи на наши деньги устроились, рыбки у них плавают в центре Москвы, розы…» Но это сделано не просто для какой-то красоты, этот ухоженный дворик — образ райского сада.
Идея того, что во время богослужения освящается все вокруг, выражалась архитектурными средствами.
— В византийском храме внешнее и внутреннее пространства взаимопроникаемы, — говорит Лев Масиель-Санчес, — между ними нет жесткой границы. Храм — создание римского, то есть южного архитектурного мира, вокруг него были открытые портики, подходы во дворах. Византией ощущение храма было унаследовано из античности, где храмом была вся гигантская площадь в священной ограде (жесткая граница между сакральным и профанным), а здание было крошечным святилищем, куда люди даже не заходили. Раннехристианский храм был еще более «разомкнут», поскольку пришествие в мир, смерть и воскресение Христа освятили весь мир. В поздневизантийское время, в X — XI веках, когда гражданские тенденции в Церкви вытесняются монашеским мышлением, пространство церкви и пространство мира противопоставляются друг другу: храмы становятся небольшими, исчезают большие дворы, выделяется пространство притвора.
Земное и небесное
Пройдя по территории храма, мы подходим к паперти.
— Словари дают разные определения этому слову, — говорит Лев Масиель-Санчес. — Одни утверждают, что это площадка перед дверями храма, другие — что крытая галерея. Чаще всего открытое пространство снаружи называют папертью, следующее за ним маленькое пространство — притвором, а расширенный притвор, в котором могут быть придельные храмы, — трапезной.
В разные эпохи, в разных архитектурных стилях паперть и лестницу выполняли по-разному. Например, поражает своим взлетом ввысь крытая лестница храма Вознесения Господня в Коломенском, а в храме Покрова на Нерли лишь небольшая ступенечка.
— Ступени, ведущие к дверям храма, — это древний, еще дохристианский обычай, — поясняет Александр Ткаченко. — В Иерусалимском храме священники и левиты для совершения жертвоприношения поднимались по ступеням. Символика лестницы очевидная — наше приближение к горнему миру, она означает связь земного и небесного. В Средние века, когда приходское богослужение сосредоточилось в самом храме, не стало торжественного входа верующих во главе с епископом, значимость приобрели те ступеньки, которые ведут к алтарной части.
Валаам, Свято-Владимирский скит, фронтон главного входа с Образом Спаса и молитвой мытаря.арх. А.Анисимов , худ. А.Брусов
Лестница может быть очень красива, но как быть тем, для кого каждая ступенька — препятствие?
— По современным нормам, проектируя новый храм, мы обязаны делать либо пандус, либо лифт, в который может пройти коляска с сопровождающим, — говорит Андрей Анисимов. — В старых храмах этого не было, там ищут приемлемые решения. Например, при реконструкции Казанского собора на Красной площади пандус удачно сделали, он идет вдоль стены и не выглядит случайным, не бросается в глаза.
Место для кающихся или сельский клуб
Далее мы попадаем в притвор, который еще не является собственно храмом.
— На Афоне притвор составляет почти половину храма, — объясняет Александр Ткаченко. — В нем совершаются некоторые службы суточного круга, часы, туда выходят с литией, как это предписывает устав. В древности в притворе совершались таинство крещения и чин миропомазания, после чего новокрещенные переходили в основную часть храма, присоединялись к верным для совершения литургии.
В изменении размера и формы притвора большое значение имели практические причины.
— Когда все стали крещеными и эта функция притвора стала неважна, — рассказывает Лев Масиель-Санчес, — он превратился в место общения или совсем исчез. На Руси еще в домонгольское время притворы соединяли с основным пространством храма. Например, в Успенском соборе в Кремле нет ни трапезной, ни притвора, вы входите прямо в храм. Эта традиция долго существовала в монастырских соборах: монастырский храм, в отличие от приходского, лишен социальной и хозяйственной функции, если в приходском храме строился огромный подклет для хранения продуктов, притвор исполнял роль сельского клуба, то в монастыре для всего это есть другие постройки. Впрочем, мы немного знаем о приходских храмах, поскольку они в основном были деревянными, а самый ранний дошедший до нас деревянный храм построен в 1464 году. В XVI веке начинают строиться каменные приходские храмы, в них есть небольшие притворы.
— В русской традиции притворы маленькие, они служат для регуляции теплообмена, помогают в холодное время не выстужать основную часть храма, — говорит Александр Ткаченко.
Постепенно западная часть русского храма расширялась.
— В XVII веке в связи с иноземными влияниями в России постепенно возникают разные пространства к западу от храма, — рассказывает Лев Масиель-Санчес, — притвор расширяется галереями с боковыми приделами, возникает привычная нам схема, когда из притвора мы входим в трапезную с правым и левым приделами. Это было удобно: зимой служили в приделах, а большой храм не отапливали.
В Румынии делают двойные притворы: внешний и внутренний. Один из этих притворов называется «гропница», поскольку его обширное пространство заполнено захоронениями. В Румынии и Сербии это становится обязательным элементом века с двенадцатого-тринадцатого. В Византии такого никогда не было, только на Афоне. Возможно, оттуда эта традиция пришла в Сербию, а потом в Румынию.
Небольшой притвор может иметь эстетическое значение.
— В храме блаженной Ксении Петербургской в Медвежьих озерах мы сделали низкий притвор, и получилось очень хорошо, — рассказывает Андрей Анисимов. — Вы входите сначала в маленькое, тесное помещение, а потом попадаете в сам храм, с летящим вверх шатром. Люди обычно удивленно спрашивают: «Как этот объем мог поместиться в таком маленьком храме?» Храм не очень большой, если смотреть снаружи. Я сам не знаю, в чем дело, вероятно, пока мы проходим через низкий притвор, у нас немного меняется восприятие.
Узкий, но торжественный
— В идеале входы сориентированы на три стороны, — считает Андрей Анисимов. — Восток — это Христос, со всех сторон к Нему приходят люди и выходят, чтобы во все стороны нести Благую весть. Правда, градостроительная ситуация не всегда позволяет так делать.
Главный вход в храм всегда украшался очень богато. В ярославских храмах XVII века он очень интересно выполнен. Там делали гульбища, опоясывающие храм с трех сторон, а входы — расписные, многоцветные, с красивыми кокошниками, с перспективными порталами. Толщина стены и так немалая, а за счет уходящих вглубь пилястрочек и полуколоночек она кажется еще больше, это выглядит очень торжественно. Сами двери тоже декорируются очень богато. В Историческом музее хранятся двери XV века из Суздаля. На них на черном фоне золотом с помощью литья, чеканки, резьбы изображены евангельские и житийные сюжеты. Интересно, что в древней традиции, несмотря на торжественность, двери низкие и довольно узкие. Исключение царские храмы: София в Константинополе, Успенский собор в Кремле.
Врата часто увенчаны иконами Спаса Нерукотворного, Христа-Пантократора, в богородичных храмах — иконой Покрова. В византийских храмах они помещались только над входом из притвора в храм, сейчас могут находиться как над внутренними, так и внешними дверями.
— Храм сам по себе является святым, это дом Божий, дом молитвы, —говорит Александр Ткаченко. — Храм, Престол, стены храма особым образом освящаются. Поскольку для нас это место свято, подходя к храму, мы совершаем крестное знамение и поклонение. И естественно, что образы Спасителя, Девы Марии, того святого, кому храм посвящен, размещаются перед входом, мы можем поклониться им перед тем, как войдем в храм.
На молитву и благоговение настраивают и надписи над входом. Это могут быть цитаты из Евангелия: «Аз есмь дверь» (Ин. 10: 7), «Аз есмь свет миру» (Ин. 8: 12), «Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы» (Мф. 11: 28), слова молитвы мытаря, которую произносят перед входом в храм: «Боже, милостив буди мне грешному» (Лк. 18: 13).
Ирина РЕДЬКО