Выставка современного искусства «Двоесловие/Диалог» в храме св. мц. Татианы вызвала бурную дискуссию в обществе и среди духовенства.
Публикуем наиболее интересные фрагменты полемики.
Митрополит Иларион (Алфеев) (передача «Церковь и мир»):
Церковь никому не навязывает каноны. Каноны действуют для тех, кто работает в рамках церковного искусства, т.е., например, пишет иконы, создает церковную музыку или строит храмы. Вот для них существуют каноны. Что же касается светского искусства, то там все остается на усмотрение самого художника или артиста. Другое дело, что действительно существует понятие «оскорбление чувств верующих». Если какое-то произведение искусства является богохульным, оскорбительным, то, конечно, это будет вызывать неприятие. И конечно, какие-то действия, как, например, перформанс, в ходе которого иконы разбивают об пол или сжигают на костре – естественно, что это будет восприниматься как разжигание антирелигиозных настроений и может подлежать и суду закона.
(Иван Семенов) Имеются в виду другие опасения: например, я пойду и напишу заявление в суд, что художники цитировали Священное Писание и там исказили одну букву. Вот там было с большой буквы написано, а они написали с маленькой. Это оскорбляет мои чувства верующего, потому что я считаю, что это слово должно быть написано с большой буквы. Наш суд, который в этом ничего не понимает, испугается и осудит такого художника.
Это, по-моему, перебор. Вот была выставка «Осторожно, религия», которая была откровенно богохульной, откровенно антицерковной. Это был какой-то рецидив воинствующего безбожия! И она получила должный отпор в нашем обществе. А если художники просто работают и в том числе, допустим, пишут на христианские сюжеты, не следуя при этом иконописному канону, то никто никогда им этого не запретит.
Протоиерей Александр Шаргунов (на сайте Православие.ru):
Протоиерей Александр Шаргунов
Это сдача всего достигнутого, всего завоеванного.
После осуждения богохульной выставки в центре им. Сахарова было чувство, что все мы одержали большую победу. Что после этого события все должно перемениться в лучшую сторону. Около здания Замоскворецкого суда тогда собрались тысячи человек. Есть много фото- и видеосъемок. Посмотрите на эти лица — спокойные, твердые, они знают своего Бога, готовы идти на смерть, чтобы защитить святыни от поругания.
Участники новой выставки не выразили ни малейшего сожаления по поводу прежних кощунств, наоборот, несмотря на протесты тысяч, миллионов людей, неоднократно заявляли в прессе, что и впредь будут устраивать свои богохульства. В новой выставке, кроме новых, весьма сомнительных произведений, представлена одна из работ выставки «Осторожно, религия!» Наконец, новая выставка проходит во время заключительного заседания суда над организаторами еще одной кощунственной акции «Запретное искусство», которые, естественно, козыряют теперь фактом своего сотрудничества с Церковью, называя тех, кто противится им, «церковными маргиналами».
Напомним, как оценил выставку «Осторожно, религия!» нынешний патриарх Московский и всея Руси Кирилл, будучи тогда председателем Отдела внешних церковных сношений. Он назвал ее преступной провокацией и сказал: «Мы надеемся, что это преступление никогда больше не повторится в нашей стране». Это значит, что речь идет об исключительном преступлении, о духовном беспределе. …
Смешение святыни с грязью — последний этап «тайны беззакония». Та «мерзость запустения на месте святе», среди которой должен, согласно Божественному откровению, явиться антихрист. …
Напомним, что участники кощунственной акции в центре имени Сахарова (их более сорока человек) — не новички в подобного рода «перформансах».
Например, один из них бил посуду перед телекамерой, другой публично справил большую нужду в Пушкинском музее перед картиной Ван-Гога, третий публично занимался онанизмом перед стройплощадкой строящегося храма, четвертый в чем мать родила вставал на четвереньки и лаял, поворачиваясь задом и передом перед публикой. Он же в начале «перестройки» публично заколол большую свинью с надписью «Россия» и разрубил ее на куски, что было показано по телевидению. Он же возил по Европе сделанную из папье-маше корову с приглашением заглянуть ей под хвост: «Заглянем вглубь матушки России». Пятый разрубал в Центральном выставочном зале Москвы православные иконы и предлагал зрителям сделать то же самое за определенную плату, в этом заключался весь его «перформанс». Теперь нам сообщают, что специальная комиссия тщательно выбирала из работ этих «художников» произведения, которые не являются прямым оскорблением христианских святынь. Это все равно, что отметить в жизни известного нациста-людоеда Эйхмана его исключительную любовь к своему внуку и начать рекламировать ее. …
Преступные провокации организуются после небывалого в истории человечества гонения на Церковь, которое запечатлелось осквернением святынь, массовыми расстрелами епископов, священников, простых верующих. Это происходит после недавней торжественной канонизации сонма новых мучеников и исповедников Российских в восстановленном храме Христа Спасителя. Нет, наверное, семьи, которой так или иначе не коснулись бы репрессии.
Когда я сказал об этом бравшему у меня интервью корреспонденту «New York Times», он заметил: «Да, но разве Церковь у вас не свободна сейчас? Что может значить для нее какая-то выставка?» Я ответил ему, что Церковь была несравненно более свободна накануне революции, когда святитель Феофан Затворник написал: «Где-то в печати появилась хула на Господа и Божию Матерь. Это значит — жди, Россия, великих бед, и реки крови прольются.
Потому что Бог поругаем не бывает». Мы видели, как это все скоро исполнилось.
Перед нами мерзкая харя нового большевизма, более замаскированного и изощренного, чем в 20-е и 30-е годы, выступающего под видом «свободы без границ». В печати все наглее и откровеннее появляются насмешки и клеветы на Церковь. Все чаще совершаются убийства священников и монахов.
Сейчас сатанисты еще не имеют прямой власти делать то, что они хотят.
Подобными акциями они стремятся все дальше расширить границы дозволенного.
Подобно наглым хулиганам, которые при отсутствии отпора терроризируют целые районы и города. Пока они еще не взяли в свои руки все рычаги, им еще можно противодействовать. Любой человек понимает, что бесполезно обращаться к бандиту с одними увещеваниями. Только реакция, адекватная их действиям, может спасти нас. Но не братание с оскорбителями святынь Церкви, не толерантность по отношению к греху, ко лжи, к злу, к диаволу. В художественном плане работы, выставленные при храме МГУ, по мнению абсолютного большинства искусствоведов, ничего из себя не представляют.
Это вопиющая бездарность, паразитирование только на эпатаже, беззастенчивое навязывание себя публике. Мы не против современного искусства и такого художественного уровня работ, если чьему-то вкусу они подходят. Но мы не можем допустить, чтобы всякий, кому заблагорассудится, мог мести сор и грязь под двери Церкви.
Протоиерей Максим Козлов, настоятель храма св. мц. Татианы (на сайте Православие.ru):
На выставке представлено совсем не много работ. В этом смысле она является скорее не фактом художественной жизни, а неким жестом, меморандумом о намерениях. Что же мы здесь видим? Я рассуждаю как любитель, как люди, которые пришли на выставку и смотрят на нее непрофессиональным взглядом. Начну с того, что мне понравилось больше всего – с орлов Андрея Филиппова, которые парят над выставкой. Не вороны, не галки, а золотые орлы, расположенные над всем пространством выставки, отсылают нас к дорогому для нас символу. А учитывая расположение нашего храма, (я уже не раз это озвучивал в связи с выставкой) напоминают и еще об одном чаемом многими ревнителями веры и традиций нашего отечества событии — о том, чтобы пентаграммы на кремлевских башнях были заменены на традиционных российских двуглавых орлов. А сами пентаграммы были отправлены в музей КПРФ или музей советского искусства. По поводу этих орлов и объяснений давать никаких не нужно.
Вряд ли нуждается в разъяснениях и работа Гора Чахала, где на чистой белой стене наклеены серебристые буквы, составляющие имена Божии, которые употребляются в Священном Писании Ветхого и Нового Завета.
Каждый, кто читает этот материал, имеет компьютер, у которого есть скринсейвер, включающийся, когда компьютер находится в состоянии покоя. Работа художников из группы «Синий суп», где представлено волнующееся море, очевидным образом отсылающее нас к Красному Чермному морю и началу его расхождения, может быть помещена в качестве скринсейвера на любые компьютеры, во многом она может помочь приходить в более мирное и спокойное расположение духа.
Фотографии облупившихся фресок, сделанные художником Владимиром Куприяновым, не напомнят ли посетителю о трагических десятилетиях истории нашей Церкви, когда (отец Александр, помните ли? Конечно, помните) путешествуя по России, мы попадали в поруганные, заброшенные храмы, использовавшиеся то как склады, то как нужники, где смотрели на нас записанные надписями «здесь был Вася», а то и другого содержания, лики наших святых. Не забудем об этих страницах нашей истории. Я так для себя прочитал эту работу.
По-детски наивную и соотносящуюся с традицией русского лубка работу Кирилла Звездочетова – яркий храм, стоящий на горе из яблок, понимают по-разному. Одни – как символ Церкви, крепко стоящей, несмотря на зыбкую почву. Гора этих яблок – наш житейский путь. Другие могут и не вдаваться в такого рода толкования, но здесь нет никакого вызова христианской традиции.
Многие из нас помнят, как Московский планетарий однажды на Пасху, совпавшую с днем космонавтики, приобрел вид пасхального яйца с буквами ХВ. Не для одного человека, проезжавшего тогда по Садовому кольцу, это было напоминание о Светлом Воскресении Христовом и о том лучшем, что было в нашей истории в минувшие десятилетия. Одновременно и очевидным укором эти фотографии служат тем, кто уже десятилетие не может возродить этот планетарий – некогда место излюбленного отдыха москвичей.
Может быть, две самые дискуссионные работы на выставке – «Черная Троица» Никиты Алексеева и работы Врубеля и Тимофеевой. Однако, если быть хоть сколько-нибудь внимательными и находиться в диалоге, в состоянии слышания собеседника, иметь о нем благой помысел, можно и нужно истолковать по-доброму.
Никита Алексеев сегодня – человек не религиозный. Но для его сознания религиозная тематика не является чем-то посторонним, как, увы, для столь большого числа наших соотечественников. Он в своей работе хотел представить то, что в его творческом сознании мог увидеть исцеленный слепорожденный, о котором Евангелие от Марка говорит, что он видел людей, приходящих, как деревья. Такое видение деревьев для художника является отсылом к Творцу и к той троичности, свидетельств о которой святоотеческое наследие находило так много в тварном мире. Неужели мы откажемся так понять эту работу?
Да, конечно, шоковыми и бьющими по сознанию, по зрительному нерву являются работы Врубеля и Тимофеевой, иллюстрирующие Евангелие фотографиями информагентств. Но разве это не в традициях экзегезы? Причем и святоотеческой, и более близкой нашему времени, вспомните хотя бы отца Павла Груздева? Проповедники переносили евангельские образы в современную им действительность. Вспомните святого Димитрия Ростовского, где он применял притчи Спасителя, перенося их в свою современность. Это ли не напоминание о том, что Евангелие – не метафора, не нечто, совершившееся много лет назад, что евангельские блудницы и сотники – не люди в римских тогах с картин Семирадского и подобных ему академистов? Апостол Павел писал, что начальник – слуга Божий и меч в руке его. Да, он писал о таких вот милиционерах, в руке этого милиционера меч. Об этом нужно помнить и тем, кто ходит на «Марши несогласных», не забывать о принципах, лежащих в основе нашей веры.
Особое место занимают на выставке работы художницы Татьяны Баданиной. Они уже экспонировались в храме святой Нины Свято-Серафимовского монастыря, там, где подвизалась игумения Фамарь, изображенная на картине Корина. Эти белые одежды художница начала делать после трагической смерти дочери, вспоминая, как ребенок вырезал из бумаги, и соотнося это с репродукцией ризы Пресвятой Богородицы, следом Ее земного присутствия. Неужели это кощунство и вызов христианской традиции?
Я готов выслушать аргументы по другому видению и прочтению, но и то видение, которое я изложил, должно быть услышано и понято.
Теперь то, что касается прошлого участников выставки. Уже после открытия выставки, в силу имевшей место критики, я познакомился с фактами их биографии. Ни одного из художников, представленных в нашей экспозиции, не было среди участников выставки «Запретное искусство» в 2006-м году, в отношении участников которой ныне идет судебный процесс. Некоторые из них – Андрей Филиппов, группа «Синий суп», Александр Сигутин – участвовали в выставке «Осторожно, религия!». Но давайте не будем всех мазать одной краской. Куратор «Двоесловия» Гор Чахал ответственно свидетельствовал, что все художники, попавшие на ту выставку, в значительной мере были обмануты кураторами. Они не представляли в полной мере, что там увидят. Более того, в документе обвинительного заключения по той выставке Андрей Филиппов говорит, что его, как человека религиозного, смутили работы, представленные Тер-Оганяном. Но предпринять каких-то действий в отношении своих работ они не успели, потому что, слава Богу, были предприняты действия Вашими, отец Александр, алтарниками, которые положили кощунству предел, а потом, как и подобает православным христианам, мужественно довели дело до конца на судебном процессе. Давайте различим наших очевидных оппонентов, иные из которых прямо стоят на антицерковных и антихристианских позициях, от людей, находившихся в творческом поиске – отчасти заблуждавшихся, отчасти обманутых, которые своим последующим творческим развитием и своей решимостью (напомним, что их осуждает значительная часть коллег) принять участие в выставке под сводами храма, свидетельствуют о своем не только личном, но и творческом движении в сторону христианской культуры. Неужели мы должны им сказать, что они должны все сжечь, публично покаяться на лобном месте, написать коллективное заявление, и только после этого мы с ними будем общаться? Но Церковь – не суд. Анафемы им никто не провозглашал, чтобы ставить их в позицию публичного покаяния.
Я очень надеюсь и хочу, чтобы Вы разделили эту надежду, что художники пройдут свой путь и своим творчеством засвидетельствуют, что сегодняшняя выставка была не эпизодом и не пиаром, а значимым событием в их жизни.
И последнее. Я не являюсь поклонником актуального искусства. Наверное, также как и для Вас, высшим родом искусства для меня является каноническая византийская и наша русская иконопись. Равно ценю и помню слова Антуана Сент-Экзюпери о том, что нам достаточно послушать народную песню XIII века и сегодняшнюю, чтобы понять, как низко мы пали. Вместе с Вами я разделяю идеал православной монархии как лучшего устройства, которое переживал человеческий род в исторические послебиблейские эпохи. Но давайте будем реалистами: ни в XIII век, ни в Византию, ни в Святую Русь нам в ближайшее время не вернуться. А реплики, повторы и слепки не являются продолжением того великого искусства, в лучшем случае – слабой копией, в худшем, и увы нередком, – профанацией. То, что сегодня называется реализмом, я не имею в виду всех художников, но тех, которые наиболее популярны, можно отнести к жанру псевдоакадемизма. И как у человека, интересующегося искусством, их работы вызывают у меня не меньшее эстетическое отталкивание, чем то, которое у Вас вызывают работы, представленные на нашей выставке. Но мы же должны проявить к этому терпение и понимание, как проявляли терпение и понимание к факту, вызывавшему недоумение у многих христиан на протяжении многих лет, – в одном московском монастыре находилась военная техника. Милостью Божией она оттуда сейчас удалена, но много лет православные христиане, идущие молиться о мире всего мира, проходили мимо танков и пушек. Мы же терпеливо ждали перемены времен и того, что это изменится. Давайте и здесь вести диалог уважительный, дружественный, с благим помыслом о собеседнике, в котором Господь через мудрость священноначалия покажет нам дальнейшие пути развития церковно-общественных отношений в области современного искусства.
Протодиакон Андрей Кураев:
Со своей стороны скажу, что не только название проекта, но и его суть — диалог. Может ли быть в храмовом притворе диалог с человеком, который не вполне церковен?? Но диалог предполагает, что звучат два голоса: как церковный, так и иной. Жанр диалога (и с язычниками, c иудеями, монофелитами, католиками, сарацинами, атеистами…) был в почете у Отцов. Сожжем все их книги, написанные в этом жанре?
Осквернится ли храм, пострадает ли православие от того, что в притворе прозвучит слово нецерковного человека, его убеждение, чувство, сомнение? Очевидно, что нет. Если сомнение не высказано — то оно и не уврачевано. В поиске эти люди подошли к церковному притвору (порогу). Если их оттуда выгнать за то, что они еще не православные — их поиск в церковь их уже не заведет. В диалоге предоставление другому слова не означает автоматического согласия с тем, что он скажет.
Кстати, слово Церкви в этом проекте звучит очень весомо. Это, во-первых, сам Татьянинский храм и его каноническое и прекрасное убранство. Во-вторых, это вполне евангельское гостеприимство отца настоятеля. В-третьих, его комментарии к экспозиции. Так что это не «игра в одни ворота».
Но многое из того, что представлено на этой диалогической выставке, совсем не требует опровержения. Например, поразительно точными я считаю «Евангельский проект» Дмитрия Врубеля и Виктории Тимофеевой. Это просто фотоиллюстрации к Евангельским текстам. Легко возмущаться древними фарисеями. Но вот перед нами ставятся те же лица, что возмущали тех фарисеев. И реакция многих ну-очень-православных оказывается ну ни на йоту не отличной от тех древних оппонентов Спасителя. Просто очень хочется оправдать свое равнодушие. И если уж и принимать какое «дитя» — так разве что благочестивого осиротевшего поповича… А остальных — бичом их, бичом!
Игумен Агафангел (Белых), Тикси, Якутия (в своем блоге):
По поводу выставки «Осторожно: Диалог» или, как там она называется, — совершенно ошибочное мнение отца Владимира Переслегина о том, что фото «бомжихи» и «мента» с евангельскими подписями, являются кощунством. А я скажу, что слова батюшки являются кощунством по отношению к человеку — образу Божию. Намеренно используя лексику с негативными сопутствующими смыслами, да ещё и уточная, что «фото мента — именно мента, а не милиционера», отец протоиерей декларирует дискриминацию по социальному признаку, что противоречит Евангельскому принципу любви. Именно для таких, как батюшка Владимир и должны создаваться подобные картины, актуализирующие Евангелие в нашей жизни. Иначе эта Книга станет просто «одной из…» на полке со сказками и мифами народов мира.
Говорит батюшка, что Евангелие — Святыня и он прав, конечно. Но для нормального христианина, это ещё и руководство к действию: помоги страждущему не взирая на лицо.
А вот не нравится батюшке лицо несчастной спившейся и избитой женщины в сочетании со словами Христовыми. Не узрел он в полном офицере МВД — верующего сотника. Это значит, что и Христа сей пастырь свободно может оставить стоять под дождем у запертой двери, если в дверном глазке или через цепочку Он также не будет похож на блестящую фольгой софринскую икону.
Владимир Романович Легойда, председатель Синодального информационного отдела Московского Патриархата, специально для портала «Правмир»:
Сам факт проведения выставки «Двоесловие/Диалог» я оцениваю очень высоко. Найдено чрезвычайно удачное название, точно отражающее суть явления. Ведь диалог существует там, где существуют разные мнения. Там, где взгляды совпадают, диалог вести не о чем.
В строгом смысле слова, эта выставка демонстрирует диалог не Церкви и художников, а диалог людей, которые ищут путь ко Христу и не могут игнорировать Церковь и Евангелие. Собственно, игнорировать Церковь и Евангелие и невозможно – нельзя после Христа жить так, как будто Христос не приходил.
Искусство, представленное на выставке, не является церковным искусством. Поэтому мне непонятны претензии, предъявляемые этим произведениям за то, что они не соответствуют церковному канону.
Нужно понимать, что любое искусство, в пределе, – это автопортрет художника. Вспомним слова Достоевского: «Через большое горнило сомнений моя осанна прошла». В произведениях искусства мы видим человеческий поиск, зафиксированный художником. С художником совсем не обязательно соглашаться. Искусство – это не догматика, которая не предполагает выбора (само слово «ересь» обозначает «выбор»), искусство всегда содержит некоторый искус. Именно поэтому в искусстве можно и нужно выбирать.
Можно сказать, что в какой-то степени выставка «Двоесловие/Диалог» является попыткой переосмыслить фразу — уже несколько затерую сегодня — из фильма Тенгиза Абуладзе «Покаяние»: «Зачем нужна дорога, если она не ведет к храму?»
Архимандрит Тихон (Шевкунов), ответственный секретарь Патриаршего совета по культуре (на сайте Православие.ru):
Конечно, ни о каком сознательном злобном кощунстве и антицерковной агрессии на этой выставке речи нет. Но и высказывать восторги по поводу ее проведения, а тем более на территории храма, я тоже не имею никаких оснований.
Есть в части экспонатов вполне простительное неразумие новоначальных, которые пытаются выразить свои размышления о Боге и Церкви. Все священники, да и многие миряне, знают, какие благоглупости приходится подчас терпеливо выслушивать от восторженных неофитов, понимая, что это для многих просто необходимый этап. Но если это простительно и мило в частных разговорах, то большой вопрос – насколько целесообразно выносить подобные личные откровения (пишу без кавычек, поскольку подобные прозрения, образы и мысли совсем не смешны, а могут быть очень важными для становления духовной жизни отдельного человека), так вот, насколько целесообразно выносить эти недозревшие духовные плоды на общее обозрение?
Один из экспонатов меня серьезно огорчил. Это тот, где славянской вязью написано: «Спасайся, кто может!». Церковно-славянское письмо, безусловно, предназначено только для священных текстов. Здесь, с моей точки зрения, явно перейдена грань не только вкуса. Это же касается и игры со словом «спасение».
Возникли и другие внутренние несогласия. Это и неизбежное легкомыслие в отношении множества имен Божиих, начертанных всуе, и двусмысленное название картины «Черная Троица».
Но было несколько работ, которые мне поначалу показались интересными. Фотография хохочущих во весь рот подростков-бомжей с надписью: «И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает». Сразу вспоминаются дети из нашего дома-интерната в Михайлове. Именно таких приводят к нам из детской комнаты милиции. Конечно, примеряя к себе эти слова Спасителя, удобнее представить другого ребенка – чистенького, ухоженного, умилительного. Но Спаситель говорил ведь о никому не нужных, о бесприютных, именно о тех, кто нуждается, чтобы его приняли, взяли ответственность любви, крест на себя, как бы сложно потом с ними ни было.
И другая работа, которая навевала подобные мысли, – фотография девушки, может с вокзала, может с автотрассы, побитой, нетрезвой, и надпись: «Женщина! где твои обвинители? никто не осудил тебя?».
Но когда мне показали сайт автора этих экспонатов и его работы из той же серии, но не вошедшие в экспозицию в Татьянинском храме, то мое отношение изменилось. Отбирать и устраивать экспозицию из таких работ было, мягко говоря, опрометчиво.
Но все же главное событие выставки – отчаянная смелость отца Максима. Потому что выставка эта, как я думаю, для отца Максима, лежит не в сфере эстетических задач, а в сфере пастырского душепопечения. И это, с моей точки зрения, единственное весомое оправдание выставки. Отец Максим взял на себя ответственность в отношении к авторам этих работ, к их будущей духовной, церковной жизни. Я видел, с каким доверием и надеждой и художники, и посетители смотрели на отца Максима, как тянулись к нему. А это – дорогого стоит. От такого просто так не отмахнешься при всем нашем эстетическом и идейном неприятии подобного рода образцов современного искусства. Здесь я могу только от всего сердца молитвенно пожелать своему собрату помощи Божией и пастырского успеха.
Но нам необходимо помнить об ответственности не только по отношению к элитным посетителям выставки. Здесь хотелось бы сказать еще несколько слов о некой бросающейся в глаза экзотичности нынешней православной миссии. Нет, я не хочу сказать, что не надо обращать художников актуалистов и авангардистов, байкеров и рокеров. Но как-то это уж получается настораживающе однообразно. Да и шумно. К тому же, думаю, что если уж эти люди по-настоящему приходят ко Христу, то они и сами не рады той шумихе и непропорциональному вниманию, которые уделяет им православная и светская пресса.
Подготовлено по материалам портала «Правмир» и открытых источников. Тексты отзывов о.Максима Козлова и о.Александра Шаргунова приводятся в сокращении