Я бы не сказала, что замечаю активный рост антиклерикализма в российском обществе. Есть оживление темы Церкви. Очень долго она была для нас сакральна и табуирована для публичного обсуждения. И хорошее, и плохое, и позитивное, и негативное, точки зрения «за» и «против» были приглушены.
Сейчас вдруг началось публичное обсуждение церковной темы, и мы увидели отношение к ней общества, которое само по себе не менялось, но всегда было разнообразным.
Ничего нового в сегодняшнем антиклерикализме я не вижу. Какой же он новый? И что такое антиклерикализм? Воинствующее безбожие? Бог попускал его последние сто лет.
Если же говорить о возникновении критического отношения к Церкви со стороны верующих людей, то это совсем другое дело. Меня больше всего смущает (причем смущает в классическом смысле этого слова) в сегодняшней ситуации, что мы просто не понимаем и даже практически не слышим друг друга. Это проблема всего нашего общества.
Мне кажется важным разделить эти две группы критиков. Да, есть воинствующие безбожники, есть просто атеисты, которые равнодушно смотрят на то, что происходит, и периодически отпускают критические замечания. Это одна группа.
Но сейчас более существенно, что тема Церкви стала обсуждаться самими православными. И вот здесь есть изменения.
Я считаю, то, что происходит в среде православных, — это положительный процесс. Мы стали размышлять, обдумывать, церковная жизнь перестала вестись «за занавеской». Это новая и необычная ситуация, создающая дополнительную трудность для духовенства. Духовенство за годы советской власти привыкло к давлению власти, приноровилось к этой жизни. Учитывая более тяжелый опыт общения с властью, нынешняя власть даже немножко придушивает Церковь в объятьях. Так что контактировать с властью священники умеют. Они также очень неплохо умеют ладить со старушками, с людьми, которые беззаветно, преданно, с детской, искренней, человеческой верой относятся к каждому слову.
Я активно пользуюсь социальными сетями, и среди моих собеседников очень много священников. Я много читаю их, и недавно я подумала, что мы никогда не слышали их голосов. Мы слышали их проповеди, мы ходили на службы и на исповедь. Но редко, кто имел возможность в частной беседе что-то обсудить. А сейчас священники оказались на одной площадке с нами.
Они не привыкли слушать наш ответ. Они обычно говорят, а мы слушаем и киваем. А теперь мы отвечаем. В этом новом положении им трудно наладить новый контакт с людьми, которые не готовы принимать все сразу безоговорочно, а задают много вопросов и хотят услышать ответы.
Нам самим надо быть по отношению к священникам осторожными и аккуратными: стараться не задеть их чувства. Мы уже все прожженные, толстокожие – мы можем что-то сказать, а они обидятся. Я уверена, что в массе своей духовенство – люди преданные, призванные, гораздо более верны своему долгу, чем мы своему.
Мне кажется, главная проблема сейчас вовсе не с воинствующими безбожниками (с ними-то все понятно), а здесь.
Что касается волны критики, обрушившейся на Церковь, то это процесс неизбежный. Нам нужно уходить от конфликтов, но не от острых вопросов. Когда я узнала об осквернении храма святителя Митрофания Воронежского, я страшно испугалась. Во-первых, было просто неприятно, обидно и противно об этом слышать, потому что сам этот поступок омерзительный, а во-вторых, я испугалась, что эта история будет раскручиваться.
И буквально в этот момент появляется выступление отца Сергия Правдолюбова. Он говорил, что не надо эту ситуацию раздувать. И после этого не произошло ничего. Из этой истории не сделали ничего похожего на скандал с «Pussy Riot». И это замечательно.
Я уверена, что Церковь со всем справится, переварит все эти проблемы. Просто сейчас такой этап, и надо его пережить. Новизна его заключается в том, что появился новый тип паствы, с которым она пока еще ищет общий язык. Образованный класс оказался неожиданно верующим. К этому никто не был готов.
Сейчас главная проблема в этом, и она касается не только Церкви. Образованных людей делается много, их нельзя больше выключать из идущих процессов. Теперь это невозможно ни в одной области жизни.