Елизавета Олескина
Примерно за неделю до «Прямой линии» мне позвонили — видимо, из администрации — сказали, что я приглашена на эту конференцию. Еще звонили с канала «Россия». Каким образом попадают в эти списки, я не знаю. Видимо, составляют в администрации президента.
Забавно, что недавно вышло мое интервью в «Аргументах и фактах». Там было рассказано, что два года назад я встречалась с Владимиром Путиным на открытии Агентства стратегических инициатив. Там я тоже задавала вопрос о том, как сохранить от закрытия маленькие сельские больницы и дома престарелых, получила ответ о том, что закрывать их не должны. Некоторое время нам казалось, что их и перестали закрывать, но потом стали активно все «оптимизировать». Только за этот год закрыли пять домов престарелых в Тверской области, один в Челябинской и один в Смоленской — это только те, о которых мы знаем. Как написали в «Аргументах и фактах», «видимо, Лизе Олескиной пора снова встречаться с президентом». Буквально через три дня после выхода статьи раздался звонок из администрации президента с приглашением еще раз с ним встретиться. Я даже надела ту же самую белую кофточку… Спасибо «Аргументам и фактам», только в этот раз задать вопрос не удалось.
Как сказали организаторы, 80% времени планировалось посвятить Крыму, отношениям России с Украиной и с Западом. Так что на социальные вопросы оставалось не очень много времени. В эфир попал только видеозвонок одного инвалида, который очень долго не может получить квартиру. Этому конкретному инвалиду президент обещал помочь ускоренным образом — и в будущем обратить больше внимания на колясочников в целом. Им нужно специализированное жилье. Я была очень рада увидеть знакомых — Нюту Федермессер и Елизавету Глинку — но они тоже не задали свои вопросы…
В целом, такой исход был вполне возможным, никто не говорил, что нам точно дадут слово, но увы, мне все время представлялись десятки сотен бабушек и дедушек, и санитарок и медсестер, которые просят о помощи: «Не закрывайте нас! Дайте нам дожить спокойно! Не лишайте нас единственной тут работы! заступитесь за нас!». Все они стояли за мной, может, даже сидели рядом со мной в зале, кто в платочках, кто с палочкой, и все-все на меня надеялись…
Фото: Президент.рф
В колл-центр, который работал во время «прямой линии», было очень много обращений по поводу закрытия сельских школ, поликлиник, амбулаторий, больниц и фельдшерских пунктов. Это фактически касается и нас, потому что наши маленькие больницы с палатами сестринского ухода и дома престарелых в селах тоже попадают в эту волну. Владимир Путин ответил, что это не федеральная президентская линия на «оптимизацию», а совсем наоборот, и что по всем фактам закрытия сельских больниц и фельдшерских пунктов нужно связываться с его администрацией. Эти закрытия в корне противоречат линии развития здравоохранения. Получается, дома престарелых и палаты сестринского ухода тоже закрывают на среднем — региональном, областном уровне — а не по решению президента…
Мне очень хотелось задать вопрос, можно ли остановить укрупнение домов престарелых, избежать переездов из маленьких домов в большие, можно ли увеличить штат в больших домах. Собственно, вот какая «шпаргалка» у меня была с собой:
«Владимир Владимирович, уже седьмой год я и мои друзья общаемся с бабушками и дедушками в домах престарелых. И мы заметили закономерность: в больших домах (на 200-600 коек) хорошее материальное обеспечение, соблюдение всех стандартов, но очень грустные бабушки: ходячие в депрессии, неходячие совсем отрешенные и быстро умирают. А в маленьких интернатах (на 15-50 человек) могут быть щелястые окна, но зато персонал и старики чувствуют себя одной семьей, знают друг друга и хотят жить.
Мы — благотворительный фонд — нередко помогаем поменять окна, кровати, матрасы. Но мы не можем ничего сделать, когда эти маленькие дома в деревнях во многих регионах закрывают, а бабушек везут в города в большие интернаты. По разным причинам: где-то ради пожарной безопасности, где-то ради оптимизации бюджетных расходов. После переезда лежачая бабушка Маша, которая была десять лет знакома со своими нянечками, становится клиентом номер такой-то на пятом этаже в такой-то палате, и таких, как она, на одну медсестру приходится до 25 человек. Невозможно не то что подружиться, а и памперсы вовремя поменять. Да и сам переезд в преклонном возрасте — стресс, который не всякий может пережить.
Когда детские дома укрупняли, все понимали, почему это плохо, и от укрупнения детских домов отказались, хотя это рациональнее для бюджета. Бабушки и дедушки победили в войне, пахали на себе и валили лес в тылу, поднимали страну в колхозах. Они не меньше, чем дети-сироты, заслужили достойные условия.
Можем ли мы рассчитывать, что у нас будут сохраняться и развиваться дома-интернаты для стариков малой вместимости, где они останутся личностями, где будет достаточно персонала, пусть это и не оптимизирует затраты бюджета? Можно ли развернуть оптимизацию вспять, строить не огромные комбинаты, а маленькие интернаты и центры социального обслуживания (например, рядом с пожарнонебезопасными), и сохранять имеющиеся? Они дают работу жителям вымирающих поселков, они дают людям в глубинке уверенность, что в случае одинокой старости они смогут дожить в родных местах и в нормальных условиях.
Бабушки и дедушки заслуживают того, чтобы о них заботились многие, то есть ставок для персонала должно быть столько, чтобы был не только повар и медсестра, но и культорг. В больших интернатах бывают культорги — но что он может один на 300 человек? Они не доходят до лежачих корпусов, хотя лежачим тоже нужно общение. В больших интернатах тоже нужно увеличивать количество персонала. Возможно ли, что это изменится к лучшему уже при нас?»
Фото: Юлия Маковейчук
Пока мы как фонд во многие дома нанимаем баянистов, чтобы они пару раз в неделю приходили петь с бабушками, в том числе с лежачими; привозим арт-терапевтов. Но ведь мы можем доехать далеко не всюду.
К сожалению, задать вопросы из зала уже по окончании трансляции, как, говорят, бывало в прошлые годы, не удалось. Но сам тот факт, что меня от лица нашего фонда позвали, говорит о том, что власть о нас знает. А может быть, даже поддерживает.
Если сельские больницы закрывают против указов президента, то нужно апеллировать к нему и тогда, когда закрывают сельские дома престарелых. Кстати, в той же статье в «Аргументах и фактах» написали, будто мы живем с властями в «параллельных мирах» и «выныриваем только для встречи с главным, то есть с Владимиром Путиным». На самом деле, конечно, мы активно общаемся с главами районов, регулярно — с министрами социальной защиты разных областей, бывает, что с губернаторами областей, с администрациями городов. Но нужно, чтобы тебя услышали на всех уровнях. Нужно и понять, какие проблемы возникают на региональном, а какие на высшем уровне. Президент сказал, что курса на оптимизацию маленьких больниц за счет закрытия и укрупнения нет. То же он сказал о школах. Он многократно повторил, что ни по одной из «социальных» статей (когда речь идет о больных, сельских школьниках, престарелых, инвалидах) сокращения бюджета не будет. Тем более «из-за Крыма». Так что если кто-то из директоров домов престарелых скажет нам, что им перестали выделять деньги на лекарства или подгузники, или сократили половину ставок персонала «из-за Крыма», то нужно сообщать в администрацию президента о неправомерных действиях местной администрации. Ведь на линию были звонки учителей, которым сказали, что с апреля на 20% снизят зарплату «из-за Крыма», — президент обещал «разобраться» с губернаторами.
Когда «прямая линия» закончилась и я включила телефон, увидела много смс от близких людей и друзей. Некоторые писали, мол, зачем зеваешь на камеру. Моя родная бабушка тоже смотрела всю трансляцию и очень переживала, что я сижу на уголке и все время так тяну руку, что вот-вот упаду со стула. И все говорили, что это никакое не поражение, а просто надо еще встречаться. Надеюсь, нас еще позовут.