«Я больше не буду режиссером и актером одновременно»
Премьера фильма состоялась в рамках конкурсной программы Венецианского кинофестиваля этого года. А в декабре Эмир Кустурица, Моника Белуччи и Слобода Мичалович приехали в Москву, чтобы представить картину перед зрителями.
Фото Ефима Эрихмана
Как всегда у Кустурицы, в новом фильме рядом страдание и радость, слезы и смех, реальность смерти и абсурда, взрывы орудий и, конечно же, знаменитая «кустурицевская» музыка, песни и танцы, акробатические па. Но безумие яркого трагифарса венчается в этой картине глубоким драматическим финалом, который выводит фильм на совершенно иной уровень разговора, за пределы лишь горизонтального существования.
Главного героя, странного доброго малого, бывшего музыканта, который дружит с соколом, выстраивает сложные отношения со змеей и каждый день через линию фронта на ослике возит молоко для солдат, защищаясь от внешнего мира лишь зонтиком, в картине сыграл сам режиссер. В главных женских ролях – звезда итальянского кино Моника Белуччи и молодая сербская актриса Слобода Мичалович.
Кадр из фильма «По Млечному Пути»
Эмир Кустурица, отвечая на вопросы журналистов по-русски, рассказал, что работать над фильмом ему было очень непросто из-за того, что он сам снимался в картине. «Когда ты работаешь не только как режиссер, но и как актер, возникают проблемы с трансцендентностью. Это очень сложно. Когда ты в кадре, ты не можешь контролировать свою игру, не можешь видеть того, что отображается на мониторе, следить за тем, чтобы это совпадало с режиссерским видением. Больше я не возьмусь снимать кино и играть в нем какую-то роль».
«Я не знаю, как снимать кино без солнца»
Режиссер объяснил, почему съемки продолжались довольно длительное время.
«Для того, чтобы сделать что-то хорошее, всегда необходимы жертвы. Мы старались сделать все, чтобы фильм получился. Съемочный период длился три года. Мы снимали три лета, из которых одного почти не было. Я просто не знаю, как снимать кино без солнца. Мы ждали-ждали солнце, но оно не выходило. Поэтому многие сцены были сняты в павильоне. Кино дает визуальную коммуникацию со зрителем. Для того, чтобы добиться того, что я хотел видеть в фильме, — точные мизансцены, эмоции, контекст, в котором размещалась бы идея о солнце, — потребовалось три лета. Это была очень тяжелая работа. В натурных съемках нет резерва. Солнца не два, а одно…
Война никогда в мире не останавливается. К сожалению, война – это постоянный статус человечества. Но и у нас, как в Украине, шла не наша война. Мы воевали, но война не была нашей. Она была нам импортирована. И как раз в сюжете, фрагментах фильма говорится о том, как она была импортирована. Да, наш фильм — о любви. Но еще и о том, что происходило в ту войну. Я вам скажу, что больше никогда не буду делать фильмы о балканской войне. Достаточно.
Фото Ефима Эрихмана
У нас было много войн, и они ничего не изменили, и каждая новая война не давала ответа на вопросы, ничего не меняла. Я думаю, что сейчас, с приходом Трампа, в мире великой войны не будет. В последнее время часто выходят большие фильмы, но в них нет души, все формализовано. Я хотел, чтобы в нашем кино было главное – душевность».
«Я чувствую животных так же, как людей»
По сюжету героиня Моники Белуччи часто смотрит один и тот же фильм — «Летят журавли» Михаила Калатозова. На вопрос, почему именно этот фильм, Эмир Кустурица ответил, что это одна из его любимых картин. По словам режиссера, когда снималась эта картина, уровень кинематографа в России был очень высоким. Эмир признался также, что фильм Калатозова «Я – Куба» он считает одним из самых лучших фильмов в мире. «Я всегда, когда делаю кино, хочу, чтобы оно было похоже на то кино, которое я люблю».
В моей жизни животные играют очень большую роль. Так же, как эмоции людей, я чувствую эмоции животных – осла, медведя. В сцене, где мой герой сражается со змеей, конечно, змеи нет, это графика. Но настоящих животных в фильме много, в около 80 процентах эпизодов с животными – они настоящие. И медведь в том числе.
Кадр из фильма «По Млечному Пути»
«За долгое время съемок ни разу не было скучно»
Моника Белуччи рассказала, почему может понять женщину, которую она играла.
«Мы с Эмиром впервые встретились в Каннах много лет назад, но тогда даже не поговорили друг с другом. Встреча та произошла в лифте. Мы молча проехали несколько этажей, а когда я вышла, то выдохнула. Много лет спустя мы встретились в Риме. Мой агент сказала, что со мной хочет связаться продюсер Эмира Кустурицы. Мне прислали сценарий, а, прочитав его, я была очень взволнована. Я давно мечтала поработать с Эмиром, высоко ценила его картины. Но главное, за что я хочу поблагодарить его, — это за то, что он создал такой яркий, необычный женский образ, образ женщины мудрой и храброй. Она — зрелая женщина, она уже не молода, прошла через много разных испытаний. Я хотела бы быть такой, как моя героиня… Но ее образ не существует без героини Слободы, который показывает живость этой девушки, столкнувшейся с безумием войны.
Фото Ефима Эрихмана
Я родом из маленького городка, моя семья вела простую жизнь. И я могу понять женщину, которую играю в фильме. Она бежит от прошлого, как убегала и я. Я вела деревенскую жизнь, поэтому мне первое время было весьма непривычно оказываться на красных ковровых дорожках. Во время съемок этого фильма я три года провела на земле красоты и страданий, которые стали для меня очень важными. Я смотрела на эту землю с художественной, артистической точки зрения, а не с какой-то политической позиции.
Снимаясь в этом фильме, я была удивлена тем, как работает Эмир, сколько страсти, энергии собирается вокруг фильма. И за все долгое время съемок ни разу не было скучно. Эмир – человек, которые умеет бросать вызов актерам. На некоторые его предложения я отвечала отказом, говорила, что какие-то вещи делать не буду. Но, несмотря на сценарий, какие-то творческие вещи появлялись в ходе творческого процесса.
Кадр из фильма «По Млечному Пути»
Любовь – это жизненный мотор, она является движущей силой, говорим ли мы о страсти, о работе, о семье, о детях. У Эмира была идея показать, что любовь может дать надежду людям. Наши герои уже не молоды, они прошли каждый через свои испытания, но они обретают надежду, полюбив друг друга.»
«Помните, у Сервантеса, — перебил Монику Эмир Кустурица, — Дон Кихот, один из самых замечательных героев, учит влюбившегося Санча Пансу: «Не путай аппетит с любовью». Наш фильм не про аппетит, он про любовь.
Моника Белуччи уверена, что русское искусство вносит огромный вклад в мировую культуру.
«И своей литературой, и работами великих кинорежиссеров, таких, как Тарковский, Михалков-Кончаловский. История российского кино велика, но и современные режиссеры тоже делают очень достойные картины, как, например, фильм Андрея Звягинцева «Левиафан», который был показал на Каннском кинофестивале. Но пока я никогда не получала предложений от российских режиссеров, хотя была бы рада поработать в России.
Это мой третий визит в Москву. В России, несмотря на климат, я чувствую себя как дома. Славянская культура особенна совмещением трагического и комического, умением выживать и уверенностью в том, что завтра не смотря ни на что настанет новый день, и в этом взгляде на жизнь я чувствую себя очень хорошо. Мне нравится, когда меня удивляют, — ответила Моника на вопрос о возможных съемках в России. — Мне хочется, чтобы какой-то российский режиссер удивил меня своим предложением. Самая лучшая вещь в России – это матрешка. Когда на нее смотришь, понимаешь, сколько людей живет в каждом из нас…»
На вопрос, о том, какой бы закон приняла Моника, имеющая незаконченное юридическое образование, актриса ответила, что это был бы закон о защите детей, чтобы мир стал открытым для всех детей на планете.
«Мне надо сделать кино в России»
После пресс-конференции режиссер Эмир Кустурица ответил на несколько вопросов специально для «Правмира»
— Эмир, когда картина подошла к финалу, не могла не поймать себя на мысли, что ваш фильм — не просто история любви, это глубокая метафора. Как в библейской книге «Песнь Песней», здесь земная любовь обретает более глубокий, мистический смысл, становится символом отношений между Богом и человеком, Богом и Церковью. Вы не называете имени героини, она – Невеста, как Церковь – Невеста Христова. И финальный эпизод, когда герой, уже будучи монахом, собирает камни на месте гибели своей возлюбленной, напоминают образы камней из книги «Пастырь» Ермы, слова из послания апостола Петра «…и сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный» (1Петр. 2,5)…
— Да, вы правы, это метафора Церкви. Каждый человек – это камень.
Я снимал это кино еще и потому, что с прискорбием вижу, что сегодня происходит в мире. Сейчас для многих бог – это деньги, а пророки – не святые люди, а владельцы банков. Вера в Бога – это универсальный путь человечества. И неправильно думать, что все что творится, происходит где-то там, далеко, ведь у нас такая маленькая планета, мир конечен.
Нам надо верить что Бог – внутри. Бог – это самая лучшая идея человечества. Все, что от Бога – хорошо. Сегодня важно думать о личностной интеграции. В последнее время жизнь большинства представляет собой не единую картину, а напоминает фрагменты, обрывки фильма… Надо работать над тем, чтобы вновь сделать нашу жизнь цельной.
Еще одна причина, по которой я сделал этот фильм… Любовь и война – это контраст, но любовь во время войны – это символ трудничества человеческого.
Фото Ефима Эрихмана
— А Ваше кино как-то изменилось с 2005 года, когда вы приняли крещение?
— Думаю, нет. Хотя, может быть, оно стало не так интровертно, как прежде. Мое кино изменилось потому, что у меня теперь другие глаза. Я теперь смотрю на жизнь более широко, комплексно, как на единую картину. Наверное, это отразится и на фильмах, которые я буду снимать. Мне надо сделать кино в России. Русская литература очень вдохновляет, мотивирует меня. И мой стиль, то, что я делаю в кино, во многом пересекается с материями, которые есть в русской культуре.
— В чем же пересечения?
— В абсурде, парадоксальности. И в этом — славянский код. Мне кажется, у нас, как и у вас в России, в жизни намного больше драматизма, нежели на Западе. Но при этом много смешного и радостного. Все на контрастах: «Убить – любить» — все очень близко.
— Если режиссер христианин, то в чем его задача? Можно ли говорить о существовании христианского кино?
— Не думаю, что стоит особо выделять «христианское кино». Режиссер, если он христианин, должен сеять в своих фильмах зерна христианства, но не декларативно, а в контексте, как и я постарался сделать в своем фильме.
— В фильме Невеста говорит Вашему герою: «Красота принесла мне только несчастье… Как тебе доброта».
— Да, если ты от природы красив — это часто становится большой проблемой, а быть добрым в современном мире — тяжелая задача. Ведь повсюду действует закон «человек человеку волк». Это неправильно! С этим надо что-то делать! Просто стараться быть добрее…