Грядет Масленица, веселая неделя, которая служит своеобразным преддверием к Великому посту. С праздничной этой неделей связано множество традиций, но еще больше — всевозможных сомнений со стороны воцерковленных людей. О том, как лучше всего, правильнее всего христианину воспринимать Масленицу, рассказывает протоиерей Михаил Воробьев, настоятель Крестовоздвиженского храма города Вольска.
От «Масленицы» — к «Русским блинам»
В годы брежневского застоя любимой точкой студенческого общепита в Саратове была «Блинная», размещавшаяся в нижнем этаже одного из домов на проспекте Кирова. За умеренную плату там можно было вкусить хорошо пропеченных блинов, которые были щедро политы растопленным маслом и медом. Дешевле было только рядом — в подвальчике-пирожковой, куда приходилось спускаться за неделю до стипендии…
В последний год жизни Брежнева городские власти решили облагообразить главную улицу Саратова. Троллейбусный маршрут был перенесен на соседнюю улицу, измятый асфальт заменили плиткой, напротив консерватории затеяли строительство невиданного музыкального фонтана. Труднее всего приходилось дизайнерам, оформлявшим витрины пустоватых магазинов. Однако и они лихо наворачивали вавилоны консервных банок, прикрывая нищету замысловатыми драпировками, вазами и цветами в горшках. Последним штрихом было переименование безликой «Блинной» в кафе «Масленица».
Недреманное око саратовской журналистики тем временем было настороже. И очень скоро в газете «Коммунист» появилась заметка, начинавшаяся, как любой донос, эпическим зачином: «В то время как администрация Рейгана вынашивает кровавые планы звездных войн, а трудящиеся Советского Союза как один встали на трудовую вахту, посвященную XXVI съезду КПСС, в Саратове возрождаются религиозные пережитки…». Далее автор возмущался, что на центральной улице города появилась вывеска с названием «христианского праздника Масленица».
Очень скоро «Масленицу» благополучно переименовали в безликие «Русские блины». Ответственные партработники худо-бедно все же как-то связывали Масленицу с православной традицией. Но некоторые из нынешних ревнителей благочестия напрочь отрицают эту связь, усматривая в масленичных гуляньях исключительно рецидивы язычества. По мнению борцов с пресловутым русским двоеверием, и блины-то есть едва ли не грешно, поскольку, как считают какие-то неведомые культурологи, символизируют они древнеславянское солнечное божество Ярилу. Ну, а уж катание на тройках с бубенцами да сожжение соломенного чучела — сущее идолопоклонство!
Несколько надуманно
Может быть, и правда не есть блинов? Ну как согрешишь?.. Но что же это за вера такая, если она может серьезно поколебаться от блинов и соломенных чучел? Кажется, первые христиане, вышедшие из самой гущи язычества со всеми его мистериями (то есть безобразиями!), были куда смелее. Привыкли римские граждане в конце декабря праздновать сатурналии — и назначили праздник Рождества Христова на это самое время. Чего бояться? Ведь мы знаем, что идол в мире ничто, и что нет иного Бога, кроме Единого (1 Кор. 8, 4).
Попробуем разобраться… Русское двоеверие — несомненный факт. Только относится он больше к первым векам христианской истории Руси. Тогда действительно нательные крестики соединялись с солярными символами или присоединялись к вполне языческим лунницам. Однако, уже начиная со времен монгольского нашествия, они исчезают из обихода. Христианская вера, по крайней мере у великороссов, становится единственным содержанием религиозной жизни. И святочные гадания, равно как и басни о домовых и леших, перестают ставиться вровень с церковными таинствами и обрядами. Более того, все эти существа воспринимаются как разновидности нечистой силы.
О том, что так называемое русское двоеверие является во многом надуманным понятием, свидетельствует невнятность восточнославянской мифологии. В народной памяти не сохранилась ни генеалогия языческих божеств, ни сфера деятельности каждого из них, ни их имена. Единственное достоверное имя Перун известно нам из христианского источника — «Повести временных лет». Ярила же — чистая выдумка сказочника Афанасьева, ставшая широко известной благодаря сказке Островского и, в большей степени, опере Римского-Корсакова.
Отдых перед трудом
Наши далекие и не очень далекие предки, в отличие от нас, недавно воцерковленных, с детства укорененные в церковной традиции, из пушки по воробьям не стреляли, к Масленице относились спокойно. Если уж вошли в генетическую память русского народа, которому всегда жилось не слишком сытно и привольно, отголоски древних празднеств, связанных с приходом весны, так стоит ли ломать национальный характер? Вспомним, что и в семействе Лариных «на Масленице жирной водились русские блины». А с каким ностальгическим чувством вспоминает Иван Сергеевич Шмелев масленичные гулянья в старой Москве! А картина «Масленица» Кустодиева, «Взятие снежного городка» Сурикова?! А пьеса «Февраль. Масленица» из альбома «Времена года» Чайковского? Что же, взять и все это отменить, как большевики отменили рождественскую елку?
Между тем церковный Устав и церковный календарь организуют жизнь православного человека самым правильным образом, так что в ней есть место и духовному размышлению, и глубокой молитве, и безгрешному веселью. Ведь и святые отцы говорили, что, неосторожно сгибая дугу, можно ее сломать. Потому Рождественский пост сменяется святками, а самый долгий и самый строгий Великий пост предваряется Сыропустной седмицей, по-русски Масленицей.
Любой пост, и тем более Великий,— это труд, труд телесный и духовный. А к любой работе лучше всего приступать, хорошо отдохнув. Поэтому перед Великим постом мы и стремимся — нет, не «надышаться» перед облачением в вериги! — вкусить от некоторых безобидных радостей, чтобы постом они не напоминали о себе слишком уж настойчиво. В православной традиции есть даже специальное понятие — заговенье. Заговеться — значит в последний раз, с удовольствием вкусить, почувствовать, что да, пожалуй, что уже и хватит…
Следует заметить, что традиция заговенья — самая настоящая церковная. Перед Великим постом Церковь благословляет заговляться в течение целой седмицы, когда, с одной стороны, напоминанием близкого поста появляются земные поклоны с молитвой «Господи и Владыко живота моего…», полная Литургия совершается не ежедневно, а с другой — самое время для гостей, троек с бубенцами, разнообразных блинов с еще более разнообразными начинками. Сыропустная седмица по уставу — сплошная, пост в среду и пятницу отменяется. Здесь, как, впрочем, и во всем, необходимо соблюдать меру, не упускать из виду конечную цель, чтобы не заканчивалась Масленица так «живописно», как об этом поет Федор Шаляпин в опере Александра Серова «Вражья сила»…
Не следует забывать и о том, что традиция масленичных гуляний имеет общехристианское происхождение. То, что у русских называется Масленицей, в Европе — карнавал. И вспомнив, что писал Михаил Бахтин о карнавальной культуре средневековой Европы, отметим, что русские увеселения по сравнению с западноевропейскими весьма целомудренны и безгрешны. И к тому же, у нас помнят о связи Масленицы с Великим постом, а вот на Западе — уже нет. И саратовские чиновники, спешно переименовавшие «Масленицу» в «Русские блины», интуитивно чувствовали эту связь. Эта точка соприкосновения народной и полуязыческой Масленицы с церковной традицией — Прощеное воскресенье. Собственно, вот этим наличием прощеного дня русская Масленица принципиально отличается от европейского карнавала.
Последний день Масленицы
Чин прощения появился в жизни первых монашеских общин. О нем упоминается, например, в хорошо известном житии преподобной Марии Египетской. Перед наступлением Великого поста монахи расходились по одному по пустыне до начала Страстной седмицы. Некоторые из них уже не возвращались обратно, погибая от рук разбойников или в лапах диких зверей. Поэтому, расходясь, чтобы встретиться только перед Пасхой, монахи просили друг у друга прощения за все вольные или невольные обиды — как перед смертью. При этом для тех, кто уходил, пелись пасхальные стихиры — ведь удалившиеся в пустыню могли не дожить до великого праздника… С течением времени эта традиция перешла в богослужение всей Церкви. Однако сохранился чин прощения только в православной традиции — у католиков и протестантов его нет. И не только сохранился, но и распространился далеко за стены храмов. Ведь даже в самое безбожное время большинство не забывших родных корней советских граждан твердо знали: последний день Масленицы — Прощеное воскресенье!
В отличие от нынешнего времени, в прошлом вся жизнь русского человека проходила в русле церковного календаря. И Масленица со всей свойственной ей удалью вписывалась в церковный уклад особым днем, когда было необходимо примириться со всеми ближними. Хозяева просили прощения у слуг, начальники — у подчиненных. Правило хорошего тона заключалось в том, что первыми просили прощения старшие и больше никогда не вменяли в вину младшим совершенные теми до Прощеного дня прегрешения.
Именно поэтому Масленица, несмотря на свою не всегда безгрешную праздничность, является православным праздником. И не стоит с неподходящей ревностью обрушиваться на всевозможные народные гулянья, вспомнив, что, например, апостол Павел со спокойной совестью разрешал есть идоложертвенное, а в нравственном богословии есть понятие адиафоры — поступка, несущественного по отношении к вере и спасению, однако вполне допустимого для христианина.
Впрочем, не следует забывать и оперу «Вражья сила»…
Газета «Православная вера» № 5 (481), март, 2013 г