На божественной литургии во время анафоры священник возглашает: «Горé имеим сердца!» (т.е. «Устремим вверх наши сердца»). И хор от лица всех молящихся отвечает: «Имамы ко Господу» («Устремлены ко Господу»).
Митрополит Лимассольский Афанасий
Последняя фраза состоит всего из трех слов, но мы, христиане, можем считать, что в ней отражается смысл всей нашей жизни. Не знаю, как у других, но лично я воспринимаю божественную литургию как путешествие – путешествие за пределы этого мира в мир божественный.
Вот что означают эти слова.
Когда мы летим куда-то на самолете, то сначала поднимаемся в салон, усаживаемся, пристегиваемся, слушаем, что нам говорят на тот случай, если самолет начнет падать, затем взлетаем и начинаем подниматься вверх – пока самолет не достигнет самой высокой точки.
То же происходит и на литургии. Мы приходим в храм и постепенно поднимаемся мысленно вверх, пока не достигнем наивысшей точки. Слова священника – «Горé имеим сердца» – сопровождают наш подъем к Богу, стремительный и крутой. И потому мы отвечаем: «Имамы ко Господу».
Господь говорит нам: «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф 6:21). Так и бывает у каждого из нас. Там, где сосредоточены все наши интересы, там, где находится то, что мы любим и чего ищем, – там наше сердце.
Если человек видит смысл существования в бизнесе, то все его существо – ум, сердце – сосредоточено на бизнесе, на финансах. Если для человека самое важное в этом мире – другой человек, то его сердце целиком принадлежит этому другому человеку. Но Церковь и Евангелие учат нас, что наше сердце предназначено исключительно для Бога. Когда же Бога там нет, то человеку невозможно подняться к Нему.
Это становится понятно, когда мы начинаем молиться. Тогда мы замечаем, что наше сердце не стремится к Богу, потому что слишком много земного «держит» его внизу. Конечно, тут вы спросите: «А что же нам делать? Мы живем в этом мире! У нас семьи, дети, проблемы – разве можно не обращать на все это внимания? Нам что, не заниматься делами? У нас множество обязанностей, профессия, карьера, долги… Как быть?»
Конечно, человек должен выполнять свои обязанности – и горе нам, если мы этого не делаем.
Нужно заниматься делами – но в нашей жизни при этом должна быть определенная иерархия. Да, мы решаем проблемы, мы стараемся, но в глубине нашего сердца, в его центре, священном пространстве, не должно быть места ни для чего относительного. Там живет только Бог. А все остальное должно оставаться на периферии.
А увидеть содержание своего сердца можно по тому, как мы относимся к Богу.
Вот мы приходим в храм услышать Слово Божие. И кто-то из нас принимает это Слово с большим желанием, впитывая Его в свое сердце. Кто-то слушает, но в меньшей степени. Кто-то – еще меньше. А кто-то не слушает вообще. И все становится понятно, человек сам чувствует. Какие бы прекрасные слова ни звучали, в сердце они не входят.
Я вспоминаю, как к старцу Паисию приходили люди, много людей, могло прийти до пятнадцати человек одновременно. И вот они ждали, что старец им скажет. А он, как известно, был человеком простым и не любил длинных разговоров, долгих обсуждений… Он говорил очень просто.
И вот некоторые люди, слушая старца, принимали каждое его слово, как если бы оно исходило из уст Самого Бога. И происходили чудеса. А другие стояли и в то время, как рядом с ними люди преображались под действием Духа Святого, рассматривали деревья, растущие вокруг – каштаны, кипарисы, сосны… И таких людей старец угощал лукумом и орешками, говоря с ними только на общие темы, потому что они были неспособны воспринять что-то более серьезное.
То же самое происходит и тогда, когда мы приходим в церковь. Я видел людей, которые жалели, что литургия закончилась. А видел и таких, которые жалели, что она все никак не кончается. «Как, еще не все?» – говорит такой человек. И начинает переживать. А другой говорит: «Как жаль, что литургия закончилась! Как было бы хорошо, если бы она длилась вечно!»
Почему такая разница? Потому что где наше сокровище, там и сердце наше. Один подвижник говорил, что человек легко может узнать о том, что ожидает его после смерти. Проще говоря, попадет он в рай или в ад. Это очень легко. Для этого не нужно умирать, или ждать какого-то извещения от Бога.
Просто загляни в свое сердце. Что в нем? Если ты находишь успокоение в духовном пространстве – молитве, литургии, в Слове Божием, – если все это дает тебе силы, укрепляет тебя, дарит ощущение блаженства и счастья, значит, в тебе поселилась Божественная благодать.
А если ты чувствуешь, что ничего подобного не происходит, а наоборот, появляется противостояние молитве под влиянием темных сил, и ты ничего не понимаешь, ничего не хочешь и отталкиваешь Бога от себя, то это будет продолжаться и после смерти.
Именно это, к сожалению, и будет тем вечным мучением, о котором говорится в Евангелии. Мы поймем это, когда увидим Бога, но при этом будем продолжать отталкивать Его от себя – вечно. И сейчас мы отталкиваем Его, но не понимаем этого и потому не скорбим. Мы не знаем Его, не знаем, Кто Он и как Он любит нас. Не знаем, что не можем жить без Него. Нам легче жить во мраке страстей, ничего больше нас не интересует, и мы обманываем себя, думая, что счастливы. Но когда мы окажемся на том свете, то узнаем истину и будем вечно терзаться.
То, о чем говорится на литургии, воплощается на практике. Потому что молясь во время службы, мы стараемся вознести свои сердца к Богу – о чем и говорится в тексте богослужения. И поем: «Имамы ко Господу». Но обращены ли в действительности наши сердца ко Христу? Кто может сказать? Только Бог знает…
Один афонский монах усиленно молился ночью. На Афоне все монахи молятся по ночам. И вот этот человек очень хотел узнать, принимает ли Бог молитвы монахов и как Он их принимает. Он долго молился, и Господь послал ему откровение. Он увидел перед собой всю гору Афон, а над ней поднимались языки пламени, которые устремлялись к небу. Одни огни были маленькие, другие – побольше, некоторые – еще больше, а один был похож на огненную реку, текущую в небо.
И монах услышал Голос, Который говорил ему, что все это – молитвы монахов: у одних они слабее, у других – сильнее, а есть и очень сильные. Тогда монах спросил, чья молитва похожа на эту большую реку – т.е. у какого монаха молитва самая сильная. И Господь сказал ему, что эта молитва одного старца (имя старца не названо потому, что во время записи этой беседы он еще был жив – прим. ред.)
То же самое происходит и на литургии. Мы стоим на службе, перед лицом Бога, и молимся – один сильнее, другой слабее. Бог знает силу молитвы каждого. И так как все мы стараемся молиться, то эта общая молитва помогает нам и объединяет нас. Особенно во время божественной литургии, и особенно – во время Анафоры, потому что мы готовимся стать едиными с Телом и Кровью Христа.
Святые отцы, исходя из собственного опыта, различают три вида молитвы (или движения ума).
Посмотрим, что происходит, когда мы возносим наши сердца к Богу, как это бывает на практике.
Когда священник произносит эту фразу («Горе имеим сердца»), не нужно смотреть на потолок храма или небо. На некоторых западных иконах святые (а иногда и Господь) изображены с отстраненным взглядом. Они похожи на каких-то философов, чудаковатых людей, которые отчужденно смотрят в небо. Непонятно, почему это так. На православных иконах нет ликов с такими взглядами. Да и нам не нужно постоянно смотреть в небо и впадать в восторг – это все театр, и совсем не полезно.
Существуют три движения ума, три вида молитвы. Первое (и самое несовершенное) движение – это когда наш ум направлен в сторону тварного мира, через который, как нам кажется, мы можем подняться к Богу. Многие люди любят выбираться на природу и молиться – они говорят, что там чувствуют себя лучше, им легче обращаться к Богу. Это правда: природа, мир, сотворенный Господом, помогает молитве.
С другой стороны, по словам апостола, в тварном мире видна сила Божия, Его вечная, Божественная Сила, которую невозможно увидеть Саму по себе. Молясь на природе, мы используем воображение, пытаясь таким образом увидеть Бога. И творения Божии способствуют молитве: когда мы видим, как прекрасен мир, созданный Господом, это помогает нам в духовном плане. Но такая молитва все же пока несовершенна, в ней очень много детского, что необходимо со временем перерасти. Останавливаться на ней не следует.
Вторая разновидность молитвы – это уход в себя, т.е. молитва через свой ум, свои мысли и рассуждения. Таким образом человек пытается достичь связи с Богом. Действительно, когда наши мысли и помыслы добры, ум может погрузиться в молитву, ощутить духовную жизнь.
Но и такая молитва несовершенна, потому что здесь большую роль играет умозрение – чисто человеческое качество. Это «интеллектуальная» молитва, которая в первую очередь затрагивает наш ум. А при такой сосредоточенности ума рождаются самые разные чувства. И если человек останавливается на этом уровне, то может даже заболеть духовно, как происходит с теми, кто практикует медитацию, самоконцентрацию и т.п. Эти люди со всей вероятностью не получают Божественной благодати, потому что их действия являются чисто человеческими – исходят от человека и приходят к нему же.
Настоящая же молитва совершается тогда, когда человек не думает ни о чем – ни о природе, ни о своих помыслах и рассуждениях. Он погружается в свой внутренний мир, в свое сердце. При этом ум его становится свободным от каких-либо мыслей и фантазий. Он просто становится перед Богом и начинает молиться.
В этом – разница между молитвой и медитацией. Медитация – действие, повторяющееся внутри человека, не выходящее за его пределы. А молитва рождается в человеке, а идет к Богу.
Горе имеим сердца! Для нас, верующих, это не метафора. Небесная высь – не какая-то абстракция, неизвестная и неопределенная, а конкретная Личность, Господь наш Иисус Христос, который в конкретный исторический момент стал Человеком.
Поэтому и наша молитва, рождаясь с Божией помощью внутри нас, устремляется ко Господу, а затем возвращается к нам в виде благодати и милости Божией, и в таком богообщении рождается единство Бога и человека. Это состояние онтологично: оно облечено конкретной плотью и сопровождается конкретной связью с конкретным результатом.
Перевод Елизаветы Терентьевой