Нас приучают к второсортности всего русского… Они бы и победу 1945-го заслонили какими-нибудь прискорбными картинами – лишь бы не возродился боевой дух, да руки коротки. Март 1814 – величайший триумф в истории России, яркая, блистательная победа, про которую мы забываем. А Европа с удовольствием приписывает заслугу окончательной победы над Наполеоном герцогу Веллингтону и битве при Ватерлоо. Но это был уже эпилог к великому противостоянию, а капитулировала империя Бонапарта в 1814-м, под напором русской артиллерии. Если проводить связь с Великой Отечественной войной, то аналог 9 мая в XIX веке – это именно 19 (31 по новому стилю) марта 1814 года. И такая дата забыта!
Но – расскажем по порядку.
Весна в Париж приходит раньше, чем в заснеженную Россию, и в марте 1814 сражения проходили в солнечную погоду. Пожалуй, после Дрездена и Лейпцига у Наполеона не было шансов продолжать на равных войну за доминирование в Европе. Но многие верили, что власть над Францией он сохранит. А значит, и сохранит возможность накопить силы для нового удара. По части мобилизации он был гением, его опасались и весной 1814-го, когда силы Франции почти уже иссякли.
Брать Париж весной 1814-го было необходимо! Сам Наполеон, невысоко оценивавший полководческие способности противников, признавал, что союзники своевременно предприняли решительное наступление – пока великий император не мог добраться до своей столицы.
Что такое Париж наполеоновских времён? Крупнейший город Европы, с пригородами его население составляло около миллиона человек. Петербургу или Москве далёко было до таких масштабов. И французы попытались превратить город на Сене в неприступную крепость.
Взятие Парижа
Участник взятия Монмартра (там, на высотах, шли особенно ожесточённые бои) полковник М.М. Петров вспоминал: «когда шли на укрепления Парижа, или, лучше сказать, лезли на бодливое темя Франции, то каждый солдат пылал румянцем геройства, понимая важность совершавшегося окончательного подвига и отмщения, и каждый из нас не хотел умереть прежде покорения Парижа».
Штурм Монмартра был наиболее кровопролитным эпизодом тех мартовских дней. Не случайно и в наше время одна из улиц на Монмартре носит имя храброго генерала Луи Лепика, отличившегося в том бою…
Наконец, на захваченных высотах союзники установили орудия, угрожавшие Парижу. Когда маршал Мармон послал к русскому царю парламентёра – Александр поставил жёсткие условия капитуляции под угрозой уничтожения города. Впрочем, он был уверен, что разрушать город не придётся: сил для сопротивления у французов не было.
И тут пригодилась находчивость молодого героя – полковника Михаила Фёдоровича Орлова. Адъютант Наполеона Жирарден находился в Париже, он передал российскому командованию секретный приказ императора: в роковую минуту взорвать пороховые склады. Расторопный Орлов спас французскую столицу от гибели! Он с миссией парламентёра прискакал к маршалу герцогу Рагузскому и предложил тому спасти Париж для Франции и мира. К переговорам присоединился Мортье.
Но маршалы Мортьё и Мармон первоначально отказались подписать капитуляцию на условиях Александра. И только, когда русские пушки заговорили с высот Монмартра – у них не осталось доводов.
Орлов явился к государю с радостным известием – и тут же получил генеральский чин. «Это великое событие теперь соединено с вашим именем», – сказал ему Александр.
Капитуляция Парижа была подписана в 2 часа утра 31 марта (по новому стилю) в селении Лавилет. К 7 часам утра, по условию соглашения, французская регулярная армия должна была покинуть поверженную столицу.
Между тем, Наполеон с сорокатысячной армией стремился к Парижу. Несколько дней преградой на его пути стоял малочисленный отряд генерала Ф.Ф.Винцингероде, но в день боёв на Монмартре Наполеон достиг Фонтенбло. Там же он узнает о капитуляции Парижа. В ярости Наполеон отдал приказ наступать на столицу, но маршалы потребовали от императора отречения: слишком неравны были силы.
В результате разрушительных боёв в историческом центре Парижа не было. В предместьях бои шли нешуточные, но «священные камни» древней столицы не пострадали. Заняв город, русские вели себя в чужой столице на удивление благодушно. А ведь французы и поляки устроили в Белокаменной настоящий погром – даже в древних соборах мародёрствовали без зазрения совести. Сколько монастырей осквернили, сколько храмов! А «дикие» казаки, которых так боялись парижане, показали всей Европе, как нужно вести себя в гостях, даже, если ты – победитель. Русские не унизились до сведения счётов. Побеждали по-рыцарски.
После капитуляции ни о каком отмщении уже не думали: просто дышали хмельным воздухом победы.
Александр Первый. Литография
Император Александр оценил по достоинству последнюю наступательную операцию великой войны. Достаточно вспомнить, что Барклай де Толли получил фельдмаршальский жезл, а шесть генералов (рекордный случай!) удостоились ордена Св. Георгия второй степени.
Парижская операция не прошла бескровно. Наполеоновцы и накануне провала оказывали ожесточённое сопротивление. Потерь в союзнических армиях было несколько больше, чем у французов. Больше девяти тысяч человек! Из них 7100 – россиян. На всех прорывных участках операции в бой шли именно российские соединения. Участие союзников было, в известном смысле, символическим, номинальным.
Двести лет назад никто не сомневался, что главную роль в победе над революционными армиями сыграла Россия. Император Александр Первый считался Агамемноном среди монархов Европы – и выглядел в те дни подлинным триумфатором. Его восторженно встречали толпы людей, которые ещё недавно аплодировали Бонапарту… И тут дело не только в обыкновенном конформизме. Русский монарх оказался умелым дипломатом. Накануне вступления в Париж, когда сопротивление верных Наполеону частей было уже сломлено, он нашёл верные слова для обращения к французам:
«У меня во Франции только один враг, и враг этот — человек, обманувший меня самым недостойным образом, злоупотребивший моим доверием, изменивший всем данным им мне клятвам, принесший в мою страну самую несправедливую, самую гнусную войну. Никакое примирение между ним и мной отныне невозможно, но я повторяю, что во Франции у меня один только этот враг. Все французы, кроме него, у меня на хорошем счету. Я уважаю Францию и французов и желаю, чтобы они позволили мне помочь им. Скажите же, господа, парижанам, что я вхожу в их город не как враг, и только от них зависит, чтобы я стал им другом; но скажите также, что у меня во Франции есть один единственный враг и что по отношению к нему я непримирим».
Весна Победы. Не последняя в истории нашей страны. Но то была победа с привкусом бургундского и шампанского. 19 (31) марта 1814 года около 9 часов утра колонны союзных армий с барабанным боем, музыкой и распущенными знаменами стали входить через ворота Сент-Мартен в город. Одним из первых вошёл в город лейб-гвардии Казачий полк – личный конвой императора. А в 11 часов утра во главе огромной блестящей свиты (свыше тысячи генералов и офицеров разных наций) в Париж на белом коне въехал российский император Александр I – и это была кульминация кампании. Вряд ли случайно царь выбрал для торжестве того самого белого коня – Эклипса, которого преподнёс ему Наполеон в 1808 году в Эрфурте.
Многое объяснят и слова историка Николая Шильдера:
«Покорение Парижа являлось необходимым достоянием наших летописей. Русские не могли бы без стыда раскрыть славной книги своей истории, если бы за страницей, на которой Наполеон изображен стоящим среди пылающей Москвы, не следовала страница, где Александр является среди Парижа».
Да, этот парад воспринимался как праздник Победы, и жаль, что с течением веков мы утратили это ощущение по отношению к марту 1814-го. Россия утвердила себя как великая воинская держава. Союзники уже поглядывали на русских воинов с опаской: они посрамили Наполеона, значит, станут и другим державам навязывать свою волю…
Но омрачить праздника не мог никто. Даже англичане, которым победа над Наполеоном досталась почти бескровно. Кое-кто уже продумывал контуры будущего антироссийского союза, но 31 марта в ореоле победы пребывал император Александр.
Даже суровый, прошедший огонь и воду казачий атаман Платов в сентиментальном послании написал в те дни императрице Елизавете Алексеевне:
«Торжества сего я не в состоянии описать; но верноподданнейше доношу только, что в прошедших веках не бывало такого и едва ли будет в будущих. С обоих сторон было неизобразимое радостное восхищение, сопровождавшиеся восклицанием многочисленнейшего народа жителей Парижа: Да здравствует Александр! устроивший благоденствие и мир целой Европы».
И таких свидетельств осталось немало – не только с русской стороны. Дамы восхищались обаятельной улыбкой царя, мужчины завидовали ему, баловню фортуны. Он производил впечатление правителя великодушного, доброжелательного и в то же время могущественного. Ведь за ним стояла лучшая в мире армия. В те дни ничто не могло помешать Александру уничтожить французскую государственность. Союзники только аплодировали бы такому решению. Но Александр хотел воссоздать сильную и лояльную к России Францию – и парижане были благодарны ему, даже недавние бонапартисты.
Этот триумф надолго впечатлил Россию и Европу. Помните пушкинское?
Утихла брань племен; в пределах отдаленных
Не слышен битвы шум и голос труб военных;
С небесной высоты, при звуке стройных лир,
На землю мрачную нисходит светлый Мир.
Свершилось!.. Русской царь, достиг ты славной цели!
Это написал шестнадцатилетний лицеист, но и позже он не раз возвращался к парижскому триумфу императора, которого не любил:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
«…»Но бог помог — стал ропот ниже,
И скоро силою вещей
Мы очутилися в Париже,
А русский царь главой царей.
Главой царей! Такое не забывается. Даже Октябрь 1917-го не свергнул с главной площади Петрограда Александрийский столп.
Последствия дипломатии императора Александра нельзя оценивать в идиллическом духе. Любой ценой он хотел сохранить союз с Британией, Австрией и монархической постнаполеоновской Францией – даже в ущерб интересам России. Имперскому самолюбию русских патриотов льстило, что наша страна почти на сорок лет стала лидером мировой политики.
Но все эти годы Британия вела подковёрную борьбу против Российской империи, а эпизодически к ней присоединялись все другие европейские державы, многим обязанные русской армии и Александру… Секретный военный союз Англии, Австрии и только-только встающей на ноги талейрановской Франции, направленный против России, сложится уже к началу 1815 года. Даже узнав о такой угрозе, Александр ничего не предпримет против вероломных союзников. И Крымская катастрофа 1855 года – роковая для Российской империи – во многом была предопределена слишком размашистой дипломатией Благословенного императора. Но это – оценка политических решений, а военный подвиг 1814-го – величина бесспорная.
Вступление союзных войск в Париж
Тут можно только присоединиться к восторгу поэта В.А.Жуковского:
Были годы, непогоды
Поднимались и на нас;
С громом брани в наши грани
Темный враг вбегал не раз;Но проснулся, развернулся
Наш Орел вождем полков;
Свет дивится, Русь гордится
Славой дедов и сынов.День Полтавы – праздник славы;
Измаил, Кагул, Рымник;
Бой Московский; взрыв Кремлевский,
И в Париже Русский штык!
С днём Победы, с 31 марта!