Иеромонах Макарий (Маркиш)
Со времен фон Клаузевица известно, что война продолжает политику, лишь иными средствами. В наше «миролюбивое» время никто не усомнится в том, что международная политика – продолжение войны, будь то иными средствами, или теми же самыми: горячими, холодными, военно-морскими, военно-воздушными, террористическими, информационными, экономическими, идеологическими, хулиганскими. Примеры множатся ото дня ко дню.
К сфере международной политики относится и дело о хулиганстве в московском Храме Христа Спасителя. Убеждать в этом читателя нет ни малейшего резона: кто еще сам не убедился в этом исходя из обстоятельств дела, от похабного английского лозунга в самоназвании подсудимых и тщательной организации хулиганской выходки, и до перечня чужих и чуждо-финансируемых СМИ, которые, вполне по-большевицки выполняя задачу пропаганды, день за днем, как заведенные, бьют по указанному поводу в русофобский и антихристианский бубен, тому уже навряд ли чем-то поможешь.
Однако на общем фоне других событий так называемые «последние слова» подсудимых дают повод для любопытных наблюдений. Как подметил еще Гюстав ле Бон, в политике дела куда менее важны, чем их названия: взять хоть «марш миллионов», хоть публичный коитус в исполнении тех же подсудимых – в согласии с их самоназванием, – заявленный как «произведение современного искусства». Так же и тут: опубликованные отрывки – поток нытья о недостатке свободы в сегодняшней России, безо всякой связи с обвинением.
Серенады о свободе иллюстрируют геббельсовский принцип: «чтобы ложь действовала, она должна быть чудовищной». Не что иное, как их собственная «акция», доказывает наличие у нас произвола и безнаказанности, немыслимых в цивилизованной стране, в том числе и откуда поступил на нее заказ. С дрожью представляю себе такую же «акцию» где-нибудь в синагоге на Истерн Паркуэй в Бруклине: трупов бы не нашли, а дело об убийстве, даже и начавшись, закончилось бы оправданием.
Выделяется самодовольное заявление одной из подсудимых: «Нет у меня сожаления о содеянном». – Как тут не вспомнить реплику подсудимого на другом процессе с религиозным подтекстом, когда в XIX в. англичане очищали Индию от адептов одного своеобразного культа: «Сожаление, сагиб? – Никогда! Радость и возбуждение – нередко…».
Тысячи расстрелянных и сгнивших в тюрьмах индусов – жертвы войны за свои убеждения и ритуалы. Ненавистный им закон одержал верх, и война окончилась разгромом. Очень жаль каждого из них… Но ничего личного.
То же самое скажем о трех подсудимых по делу о хулиганстве: ничего личного. Они ведут свою войну; им не угрожает ни заряд орудийной картечи в спину, ни пожизненный каземат, но они должны быть побеждены. A—laguerre comme a—la guerre.
Пусть так; но сравнить мелкое дело о хулиганстве со Сталинградом?… – Зимой 43-го года узкий участок фронта вдоль берега недаром был залит кровью: отдать его значило открыть врагу путь за Волгу. А за Волгой для нас земли нет.
И если мы отдадим наши святые храмы для подобных «акций»» – как отдали для позорных гомонстраций славные площади своих древних столиц народы Западной Европы – нам не будет земли на нашей Родине.
Сталинград – это точка невозврата, узкий участок фронта, уступая который, мы открываем для удара свою яремную вену. Беда в том, что мы не всегда видим эти Сталинграды, а когда видим, медлим с решительными действиями.
«Государство жуликов и воров!» – трубят те же самые СМИ, в том же контексте, с тем же послушным постоянством. А нам и невдомек, что это очередной Сталинград: принять этот тупой лозунг, согласиться, привыкнуть к нему – значит распахнуть настежь двери двум другим лозунгам, реальным средствам международной политики (сиречь войны), не раз доказавшим свою убойную силу в ХХ веке.
А именно: «Государство чурок и жидов!» (по способу Розенберга-Гитлера) и «Государство богачей и попов!» (по способу Ленина-Сталина). Поскольку я принадлежу к двум из четырех упомянутых групп населения, то знаю, о чем говорю.