Путевой журнал
15.07.1997
22:30. Енисейск. Через три часа, имея на руках билеты на теплоход, указы правящего архиерея и благословение духовника, а также весь миссионерский комплект вкупе с таежной экипировкой, мы взойдем на корабль. Нашей целью будет небольшой народ кеты. Может быть, это самый загадочный народ Сибири. Его исторический след теряется в сумрачной дымке далеких тысячелетий. Существует научная гипотеза, согласно которой наши енисейские кеты — ни больше ни меньше, а потомки хеттеев, народа, неоднократно упоминающегося Библией, начиная с книги Бытия. И хеттеи (хетты) были не меньшей загадкой до настоящего времени, пока не были сделаны великие археологические открытия, пролившие свет на историю древнего Хеттского царства, на его могущество при царе Хаттусили III. Малая Азия и север ближнего Востока — вот примерная территория древней державы, наряду с Египтом и Вавилоном входившей в число могущественнейших в 3-2 тыс. до Р.Х. Каким-то образом потомки древних хеттеев попали в Сибирские степи, а затем углубились на север, в тайгу, из кочевников став охотниками и рыболовами. Гипотеза эта чрезвычайно смелая, поскольку между хеттами и кетами — почти 3-тысячелетний провал безвестности. Об этой гипотезе мне довелось услышать от заведующего кафедрой этнографии Томского университета в 1991 г. С тех пор, заинтригованный ею, я не переставал интересоваться ими, представителями народа-загадки, не упуская никакого упоминания о них в журналах.
Таким образом, не только миссионерский интерес, но также интерес этнографический подвигает нас сегодня отправится в устье Подкаменной Тунгуски. А еще и третий интерес — тот, что заставил когда-то Гогена бросить Париж и навсегда уехать на Таити. Не ради экзотики, а ввиду отвращения к современной цивилизации и страстного желания увидеть юность человечества. Гоген на Таити в конце 19 века не нашел рая — опоздал лет на сто. Найдем ли мы у кетов если не рай, то хотя бы более целостное, чем у нас, европейцев, мировосприятие? Найдем ли опору человеческого существования, так страшно колеблемую в постхристианском нашем обществе. Итак, едем не только просвещать кетов, но и просвещаться кетами.
16.07.
11:00. На теплоходе “Лермонтов”. Прекрасная каюта 2-го класса, с большим окном, которое держим открытым даже ночью — тепло. Пассажиры — северяне, много коммерсантов.
Поверхность реки удивительно гладкая, лишь иногда небольшая рябь. Берега резко различны, левый и правый. Так почти на всем протяжении реки. Слева — Западносибирская равнина, справа — Среднесибирская возвышенность. Енисейский кряж — одна из гряд этой возвышенности.
О. Сергий благостен, как всегда. Вспоминает, как нас в 2 часа ночи провожали братья и сестры и долго махали руками из тьмы, освещаемой лишь тусклыми лампочками дебаркадера. Прощание действительно было милым, с молебном на берегу. В первом часу будет краткая остановка в Ярцево. Вечером должны прибыть в Бор.
20:30. Как это здорово, вырваться из закупоренной бутылки города на эти бескрайние просторы! Между Ворогово и Бором красивейшие берега. То острова, то скалы, поросшие соснами.
24:00. В гостинице поселка Бор. Бор — это действительно “бор”: весь поселок — в сплошном бору, что тянется по левому берегу Енисея. А на правом берегу, тремя километрами выше, при впадении в Енисей П. Тунгуски — одноименная деревня — Подкаменная Тунгуска, куда, вероятно, мы завтра и отправимся.
Ночевать приходится в гостинице. Плата — по четвертаку с человека. Если утром достанем бензина, то знакомый о. Сергия обещает подбросить на лодке не то до посёлка Подкаменная Тунгуска, не то и до Суломая. Поглядим, во что еще обойдется.
Есть в Бору семнадцать семей кетов (смешанные браки). Знакомые о. Сергия — из них. На первый взгляд — совершенно русские, и антропологически, и этнографически. Языка, конечно, не знают. “Бабушка (по матери) знала”. Этих, по паспорту, кетов, к кетам, безусловно, относить нельзя.
17.07.
23:00. На берегу Подкаменной Тунгуски, приблизительно в 38 км от устья. У костра. Неожиданные приключения. В 16:15 выехали на лодке с пристани Бор. Нас повез бесплатно Тутундаков Анатолий, у которого мы оставили часть вещей. Преодолев 7 км, вошли в устье П. Тунгуски. Деревня П. Тунгуска невелика, домов 20. От нее до Суломая 75 км и ни одного селения. Поднимались с полчаса, как нагнала туча, правда дождик лишь слегка вскрапнул. Радостно было ехать. На 35 км вдруг заглох мотор. Причалили. Два часа заводили по очереди, но без толку. Решили: Анатолий отправляется сплавом назад (течение 4 км в час) и к утру доберется. А мы дальше двинемся пешком. Набили донельзя рюкзаки (взяв и сосуды, и подрясник о. Сергия, и почти всю литературу) и пошли. Берег был издали очень красив, а вблизи ужасен: острые камни, сплошные камни и камни. И если бы только они. Тут и там с высоких берегов стекают ручьи и бегут они не только по камням, но и под камнями. Ступаешь на камень, а он погружается под ногой в зыбкий песок и воду. А близ самой реки — настоящая топь, проваливаешься в ил по колено. Устья некоторых ручьев заросли сплошь осокой и кустарником. Пробирались босиком, сняв обувь, то по острым камням, то сквозь кусты, временами почти по колено погружаясь в грязь. И все же было очень весело. Мы вырвались из плена цивилизации, последним знаком которой была оставленная позади лодка. Свобода и созерцание природы радовали нас. И когда позади вдруг взревел мотор, я невольно воскликнул: “Ах, зачем же он ее завел!”, а о. Сергий устыдил, сказавши: “Не надо так говорить”. И мотор замолк и больше уже не взвизгивал.
Двинулись дальше, потеряв из виду нашу лодку. Фотографировались, стоя в иле по колено. Весело шутили. И внезапно шуткам пришел конец. На плотном прибрежном песке мы увидели свежие медвежьи следы, за ними метров через 50 еще. И скоро еще. Следы, как показалось, были свежими. Вокруг заросли. Медведь, видимо, ходил к реке и вдоль реки по зарослям. Может, их было несколько. Может быть, медведь… в двух шагах. Жуткое чувство. Мы оказались беззащитными в чужих владениях, в которых внезапно могли повстречать хозяина. И Господь дал очень сильную молитву, из глубины. Шли молча, насколько можно тихо, молились молча. Наконец вышли на ровный берег с высокими отвесными скалами. Страх немного прошел. Оглянулись и вдали увидели что-то бурое прямо у воды. Что это было? Бревно, которое не заметили, идя сюда, или он, хозяин?
Пройдя еще немного (до конца скал и берега небольшой, впадающей в П. Тунгуску, речушки), вдруг, подняв головы вверх, увидели крошечный срубик из бруса, без дверей и окон, но с “буржуйкой”. Но ночевать в нем не стали, а устроились под ним на берегу: безопасней. Разложили костерок из прибрежных сухих веток, вскипятили воду, попили чай, расстелили на камнях спальники. Если бы не “Дэта” вперемешку с дегтем — комарье бы нас сожрало. Звенят тучами над головами, сесть же боятся. Тишина, писк комаров, потрескивание сучьев, серебристая гладь реки.
До Суломая километров 37. Никаких лодок не слыхать. Ничего не слышно. Что-то приготовит нам день завтрашний?
18.07.
2:40. Не спится. Отец Сергий за ночь вздремнул минут на 20 и тоже больше не хочет спать. Лежим у костра, время от времени подкладываем ветки. То разговариваем, то молчим, то пытаемся уснуть. Сон бежит от нас. Наверное, переутомились. “И ночь светла, как день” (Пс.138,12). Восток не переставал быть розовым, а запад серым. И это при облачности 5-6 баллов. На Тунгуске очень белые ночи.
9:20. Около 4 часов утра начался дождь и до сих пор не перестает, так что мы были вынуждены перебраться в избушку. Растопили печку, сварили пакет супа, поели. Намазавшись комарином, улеглись на полу в спальниках. Удалось немного поспать. В восьмом часу послышался шум мотора. Схватил штормовку и побежал на берег, размахивал ею, подавая сигнал. Следом выбежал о. Сергий и начал махать рукой. Бесполезно. Лодка, шедшая вниз рядом с противоположным берегом, не останавливалась. Как тут не вспомнить Робинзона Крузо? Будут ли еще сегодня лодки? Сидим, ждем, не идти же по дождю да еще в такой негодной обуви, какая оказалась на нас. Помолились “о путешествующих”, о доброй погоде. Немного разведал вокруг. Метрах в 50-ти, на взгорке, в зарослях травы, — избушка, лучше нашей: со стеклами в рамах, с дверью, с топчанами. Но в нее решили не идти пока, чтобы не прозевать лодку, если появится. Может, на ночь уйдем. Вокруг полно всяких железок, бревен, металлических бочек. Видимо, эти балки — пристанище каких-то рабочих какой-нибудь лесной бригады, работавшей здесь (лесосека?).
Так вот и сидим, ровно на полпути между п. П. Тунгуска и Суломаем. По избушке гуляет ветер. Может, все же появится лодка или вдруг перестанет дождь.
15:30. Дождь идет и идет с небольшими перерывами. Лодок не предвидится. Комарьё заедает. Сыро. Два с половиной часа назад решили строить плот. Начали таскать бревна с крутого и скользкого от дождя берега. Видели гадюку. Натаскали 8 бревен. Сбили досками, которые пришлось взять из домика, гвоздями, которые вытаскивали из стен. По запаху, исходившему от бревен сруба, догадались — между гвоздями натягивали лески и над печью коптили рыбу. Забивали гвозди какой-то железякой, найденной на лесосеке. Закончили тяжкий труд, и вот наш плотик стоит на берегу, и волны ударяются в его борт. Рюкзаки уложены. Увы, мы возвращаемся в Бор, чтобы искать лодку или ждать вертолет.
20:00. К сожалению, не смогли отплыть: противный сильный ветер, создавший целую бурю, не давал плоту двигаться. Кроме того, плот на поверку оказался слабым, легко наклонялся набок и погружался под воду, так что ноги оказывались по щиколотку в воде.
И опят горькое разочарование. Необходимо ночевать. Выволокли рюкзаки на берег. Несмотря на предосторожности, они снизу подмокли. В избушке оказалось, что намокли антиминс и просфоры, и несколько книг Евангелия от Иоанна.
Притащившись в избушку, растопили печку. Стало жарко. Все сохнет, сами сохнем. Комары почти не залетают — герметично. До утра — отдых. А утром что?
Иисусе Наставниче! Спаси нас, погибаем!
Обувь моя от тяжкой работы в грязи и воде совсем развалилась. От правого ботинка отошла подошва. Лодок отсюда, из леса, если бы они и были, не слышно. Горе-таёжники, горе-миссионеры мы.
19.07.
16:00. Достраивали вчера плот, несмотря на дождь и ветер. Несем бревно. Вдруг о. Сергий восклицает: “Лодка!”. Бросили бревно, и вот причаливает к нашему берегу лодка с рыбаками. Просим отвезти нас в Суломай. Отвечают: “Мало бензину. Можем отвезти только в Подкаменную Тунгуску”. Порешили мы: что ж, как ни горько, надо возвращаться. Помогли им потаскать снасти в избушку, сами собрались и отправились в 22 часа. Буря была большая, какой на Енисее не увидишь. Встречный ветер и тучи вздымали сильные валы. Но дошли до П. Тунгуски к 23 часам, т.е. за 1 час.
Не найдя лодки до Бора, решили искать людей, с которыми познакомились еще в Бору. Галина Тутундаева, дочь Анатолия Тутундаева, и ее муж приняли нас хорошо. Переночевав у них, утром отправились в Бор, к дочке Валерия, мужа Галины. Около 12 часов были у Анатолия Тутундаева. Выяснилось, что отправляясь позавчера по течению на лодке со сломанным, как оказалось, мотором, он добрел к Бору только к утру.
Пока отдыхаем до понедельника, чтоб на следующей неделе продолжить попытки добраться до кетов.
Причиной наших неудач о. Сергий считает неблаговоление Божие. Мне же кажется, что дьявол воспрепятствовал нам.
20.07.
22:30. Воскресение. За минувшие сутки Господь устроил здесь, в Бору, очень многое. Причем без нашей совершенно инициативы. Вчера к Тутундаевым пришла женщина, как выяснилось, искавшая нас. Зовут ее Наталья, украинка, в поселке недавно. До этого три года проработала в тайге под Ворогово. Она предоставила свое жилище под молитвенный дом и нам в этом же здании выделила комнату, очень уютную и чистую. Здание освятили. К вечеру собралось несколько семей. Многие плакали. Была исповедь. И опять слезы радости. Утром уже служили литургию, первую в истории поселка. Состоялось венчание двух пар: хозяев и еще других, всем четверым — лет за 40. Затем была общая трапеза. Вообще это, видимо, рождение Борского прихода.
Но сердце стремится к кетам. В Суломай, в Келлог!
Келлог — селение почти чисто кетское, человек около 270, на реке Елогуй, более чем в 100 км от устья. А до устья — тоже более 100 км, устье Елогуя — за Верхнеимбатском. По рассказам, в Келлоге есть кетская школа. Но живут кеты в крайне бедственном положении там. Уже три года, как они не получают никаких дотаций от государства. А за годы советской власти они привыкли к ним: если продуктами традиционных промыслов не удавалось перекрыть долга за годовой завоз продуктов, то государство прощало долг. Завоз в Келлог сейчас раз в год, по большой воде, катерами. Воздушной связи нет вообще (раньше по четвергам летал Ми-8), только бывают из Туруханска рейсы по сан. вызову. Т.о., добраться до Келлога практически невозможно. Кеты в Келлоге вымирают. Два их врага: алкоголизм и голод. Рассказывает один из жителей Бора: “Приезжаем к ним, заходим в один из домов. Сидят несколько человек с детьми. На полу — бутылка спирта и щука. Все, в том числе и дети, гложут щуку и запивают спиртом”.
Выживут ли кеты? Многие предрекают им скорую гибель. Физическое вымирание тех, кто остался в тайге, ассимиляцию тех, кто переезжает в русские посёлки и деревни. А ведь вина за это на нас, русских. Это мы заняли их территорию, это мы их обманули, ограбили, споили. Мы, христианский народ, веками несем гибель народам Севера. Сегодня рушится экономика на Севере, русские уезжают. Может, хотя бы это даст какую-то надежду на возрождение северных народов.
Эвенкийская писательница Галина Каптукэ причиной повального алкоголизма националов называет неприспособленность организма представителей коренных народов Севера к алкоголю. В их организме нет фермента, расщепляющего этиловый спирт. Он для них становится ядом. (См. журнал “Полярная звезда”, орган якутской писательской организации, № 6, 1988 г.)
21.07.
11:30. Были у главы местной администрации п. Бор Нешева Фёдора Ивановича. Просили помочь добраться до Келлога. Теперь ждем вертолета до Верхнеимбатска, чтобы уже оттуда двинуться в Келлог.
18:00. Вылет не состоялся, и ничего на ближайшие дни не предвидится.
Порешили двигаться в Туруханск на теплоходе, чтобы оттуда попытаться вылететь в Келлог, или еще куда. Все-таки Туруханск — райцентр.
Два часа назад на берегу, ища лодки до Суломая, мы имели две интересные встречи: со старообрядцем из Кузьмовки и с кетом из Суломая. Старообрядец кондовый, в броднях и с усищами, которые ему, наверное, надо долго “обсмактывать”, с клочкастой бородой. Взять нас отказался, хотя ехал один. Мы, наверное, ему нечистые. “Никоньяне”. А вот беседа с кетом очень повеселила нас. И он сказал: “Нет ничего случайного”. Может быть, один из самых интеллигентных кетов. В 1990 г. он трудился в Совете народов Крайнего Севера, при правительстве. Его фотографию я видел в журнале “Северные просторы”. Он учился когда-то в высшей партшколе в Новосибирске и одновременно усиленно изучал кетский язык и культуру. Знаком со всеми известнейшими кетологами. Бывал на международных конгрессах. В России кетология развивается в Томске и Петербурге. Имеются кетологи и за границей (Германия, Япония, Украина). Зовут этого человека Суглантай Тыганов. И я его узнал! Увы, он встречает теплоход из Красноярска, ждет жену с грузом — лодка будет перегружена и без нас. Но в Суломае он рад был бы нас видеть. С его слов, у них бывает миссионерская “кээска” (протестанты) из Байкита. Даже в Суломай протестанты добираются. Мы же прозябаем.
Суглантай поведал, что у кетов имеется несколько гипотез происхождения народа. Кроме “хеттейской” есть еще две оригинальнейших: “баскская”, согласно которой кеты близкородственны баскам и имеют общих предков, и “южноамериканская”, опирающаяся на сопоставления некоторых элементов материальной культуры. И еще, слово “хлеб” на кетском — тюркское: “нань”.
23.07.
Туруханск. Троицкий монастырь. 21-го вечером на теплоходе “Проф. Близняк” отправились из Бора.
Мест не было, и до утра ехали на палубе. В Верхнеимбатске несколько пассажиров сошли, и мы заняли места в каюте. День отсыпались.
В 20:30 прибыли в Туруханск. Сразу в монастырь. Наместника нет, он в Красноярске. Приняли нас отлично. Помолились, поужинали, приняли баньку.
Утром пойдем в аэропорт с иеродиаконом Амвросием, который работает там радиотехником.
Спать не хочется. Ночь светла, как день: Приполярье.
11:00. Через час — санрейс в Келлог. Вертолет перегружен. Возьмут ли?
17:00. Келлог. В 13 часов вылетели из Туруханска. Полтора часа и — остановка в Верхнеимбатске. От Верхнеимбатска — 35 минут, и наш Ми-8 приземляется в Келлоге в 16:00.
Мы в Келлоге, “столице” кетов!!!
Еще на борту познакомились с учительницей начальных классов келлогской школы.
В иллюминатор было прекрасно видно, как расположен поселок. Бревенчатые дома под шиферными и жестяными крышами вдоль спокойной реки Елогуй, обрамленной песчаными берегами. Дети и взрослые гурьбой сбежались к делавшему посадку вертолету, большинство — кеты. Удивленно заинтересованные взгляды, веселый смех ребятишек. Летевшая с нами учительница знакомит нас прямо на вертолетной площадке с преподавательницей кетского языка Валентиной Ивановной Бондаревой. Валентина Ивановна — метиска, наполовину кетка, наполовину русская. Ведет нас к директору школы украинке из Тернополя Ирине Владимировне Котусовой (муж ее был кет). Радушный прием, чай с луком и укропом.
Валентина Ивановна оставила нас. Надеюсь на предстоящую с ней беседу.
Школа — неполная средняя. Учителей катастрофически не хватает. Из-за конфликта между приезжими учителями с Украины и местным населением первые уехали. Кроме того, само здание школы погорело, а частично было разобрано зимой на дрова. С нами прилетели четверо рабочих достраивать школу.
Электричество (от местного дизеля) — несколько часов в сутки, с 18 часов, у многих телевизоры.
Ирина Владимировна сообщила радостную весть: до нас здесь “никого не было”. Не было еще здесь, в Келлоге, христианских проповедников до нас. Господи, укрепи, благослови. Мы — первые.
Население Келлога — человек около 400.
18:00. Вот так. Немец написал букварь кетского языка (в соавторстве с кеткой Николаевой). Чехи приезжают, изучают кетов. Также японцы. А мы, русские, что, только водку умеем продавать?
Немца, написавшего нынешний кетский букварь, зовут Генрих Каспарович Вернер, он из Таганрога. Сейчас живет в Германии.
21:30. Нас поселили в доме рядом со школой. Чисто, светло, совершенно по-европейски.
И сразу — отрезвляющее впечатление: не успели войти, как следом — пьяные ребята, на вид совершенно русские, но считающие себя “кето”. И разговоры, и поведение как в городе. Это ли кеты?
После них пришли кетки, чистокровные. У одной из них есть даже кетское имя — Сиба. Вообще же кетские имена имеются, кажется, только у стариков.
Все спрашивают одно: будете ли крестить наших детей и внуков? А сами не крещенные. Очень тягостное впечатление. Мы же не шаманы!
24.07.
14:00. Жилища кетов в основном очень убоги. Лодки у них — двух видов: старинные ветки, вроде байдарок, и современные моторные.
Были на кладбище. Удивительно: заметили только две звезды. В остальном, на всем кладбище — кресты, шестиконечные и четырехконечные. Четырехконечные обвязаны белыми полотенцами на перекрестье. На старом кладбище, которое чуть поодаль, встречаются надгробья в виде кола.
Много общались с детьми. В поселке их очень много, в основном — кеты. Записал одну девочку на диктофон. Она спела кетскую песню о родине. Девочка лет шести, Наташа, светловолосая, с серыми глазами и вся в веснушках. Пела длинно, заунывно. Говорят, что в древности кеты были светловолосы и светлоглазы, и вообще имели ярковыраженный европеоидный расовый тип.
Были в участковой больнице. Подарили медикаменты, собранные нашими енисейскими прихожанами.
Познакомились с т.н. “вождем”, Михаилом Михайловичем Ириковым, внуком шамана. В поселке его все называют Мишка-шаман.
Были в сельклубе, весьма ветхом. На стенде — рукописная статейка о келлогских кетах, с одной черно-белой фотокарточкой, приколотой кнопками. Согласно этой заметке (стенгазете), поселок возник в 1937 году. Раз в год стала приходить барка, стал устраиваться натуральный обмен: “дары тайги — водка”. Поставлены были также несколько изб и магазин, все, конечно, с той же водкой. Так и доселе, только кроме баржи еще и вертолет прилетает.
Подлинным бедствием можно считать открытие советской властью детского интерната. Результат был плачевным: дети забывали язык, обычаи, народные промыслы. Интернат был рассадником ассимиляции. Также и содержание всего народа на госдотации пагубно влияло на отношение к труду. В результате насильственной такой европеизации, кеты сегодня на грани исчезновения, как физического, так и ассимиляционного.
А народ добрейший, очень смиренный, кроткий, христианнейший.
18:00. Одна из причин вымирания православнейшего народа кетов — цивилизационная агрессия со стороны русских (советских) язычников.
22:00. Состоялась первая беседа с аборигенами. Пришло человек 50, если считать с детьми. Беседа пошла хорошо, пока не восстали, оря и перебивая друг друга, двое русских мужиков, которые, насмехаясь и злобясь, стали противиться проповеди. Кеты молчат, а эти двое орут. Затем они ушли, и кеты с искренним интересом продолжали участвовать в беседе. Завтра в 18 часов — второе занятие.
После беседы Валентин-Пиль, один из беднейших кетов, искренний и добрый, предложил покататься на национальной лодке — ветке. Двулопастное весло и сама лодка-долбленка напоминают байдарку. Малоустойчивая, зато быстрая и очень маневренная.
Валентина Ивановна упомянула в разговоре еще об одной теории происхождения кетов: их выводят из Китая (от маньчжуров?).
Число “7” у кетов — священное. “Доброе”, как сказала Валентина Ивановна. Суглантай говорил о семи ступенях мироздания, правда, это он как-то вскользь упомянул.
Валентина Ивановна главной причиной ассимиляции и деградации кетов считает смешение. Дети от смешанных браков, как правило, по-кетски не говорят, и всего кетского чуждаются. Но в паспорте записываются кетами — ради льгот. По пальцам можно пересчитать чисто кетские семьи. Хотя в школе (1-4 классы) ведется преподавание кетского языка, все же по-кетски общаются, со слов Валентины Ивановны, всего процентов 10 детей. И потому настроение у нее пессимистическое. Лет через десять народ растворится, считает она.
Кет Валентин (кетское имя его Пиль) поведал, что у его родственников хранится, как он выразился, “идол”, завернутый “в тряпку”, который нельзя показывать. Его дед перед ним совершал крестное знамение, что пытался изобразить Валентин-Пиль. Интересно, что это может быть? Может быть, статуя Христа? Есть же у зырян статуи Николая Угодника.
26.07.
10:30. Вчера днем ходили с Ириной Владимировной в тайгу до Белого озера. Кругом полно грибов. Тайга на грибы, орехи, ягоды очень богата. Озеро — мелкое, но его песчаное дно и прекрасный берег заслужили того, чтобы оно стало местом крещения. На обратном пути жгли костер и пекли маслята на палочке.
Вечером была беседа. Народу был полный класс, но почти одни дети. На сегодня назначены исповедь и крещение. Погода — совершенно осенняя: холодно, ветер и накрапывает.
Вчера Валентина Ивановна показала кетский букварь и учебники для 2-3 классов. Цветные, красочные. Еще показала редчайшую книгу: Г.К. Вернер “Сравнительная фонетика енисейских языков”, Таганрог, 1991, тираж — всего 500 экземпляров.
Валентина Ивановна, кажется, не прочь попробовать перевести Евангелие. Кто бы ещё мог помогать? Может быть, Суглантай из Суломая? Но он атеист, бывший партсекретарь. Необходимо поговорить с преподавателем кетского языка в Суломае, если доберемся туда когда-нибудь.
Вчера купил у Михаила Михайловича пымыль. Сразу и записал на диктофон его игру.
19:30. О. Сергий крестил 30 человек кетов и русских. Больше кетов. Но с кетским именем была крещена лишь одна кетка — у других кетов нет кетских имен. Вообще, кетские имена сохранились только у старшего поколения, и то не у всех. Имя новокрещенной кетки — Сиба (можно перевести как “состязается”, “тянет”).
Имянаречение у кетов было своеобразным. Наблюдали за поведением младенца, и что оно напоминало, по тому и давали имя. Так, много зооморфных имен.
Тотемический характер религиозных представлений объясняется тем, что кеты производят себя от гагары. Верховный бог (Есь, “небо”) послал к людям гагару, которую люди убили. Почти христианство?
27.07.
Служили Литургию. Первую в истории Келлога. Причастников — 12 человек, кроме нас. В основном кеты. Служили просто-просто. Так, видимо, и надо служить в миссионерской поездке.
28.07.
Ждем вертолета или попутной лодки.
29.07.
18:40. Верхнеимбатск. Около 17 часов вылетели из Келлога. Вертолет, принадлежащий тюменским геологам, добросил нас только до Верхнеимбатска, где мы и оказались через 40 минут полета, и теперь вынуждены дожидаться теплохода, который прибудет только 31-го числа. Итак, если ничего не подвернется, эти двое суток мы вынуждены будем провести в Верхнеимбатске. На берегу нам предложили остановиться в участковой больнице, где мы и находимся в хорошей двухместной палате, “устланной”.
Валентина Ивановна Бондарева показала нам множество замечательных фотокарточек по истории кетского народа за 20-60-е годы. Кроме того, дала возможность ознакомиться со статьями известного кетолога Алексеенко, которая доживает свой век в Петербурге. Статьи интереснейшие, особенно одна, из “Вестника музея антропологии и этнографии” (1971 г.), под названием “Домашние охранители у кетов”. Это обзор фетишей, до сих пор используемых кетами. Чаще всего эти куклы антропоморфны, но не имеют рук. Они и сегодня имеются во многих кетских домах, их называют “алэли”. Также познакомился с интересным очерком “Брачные отношения у кетов”. Сожалею, что не оказалось времени для подробных выписок.
Иногда “алэлями” называют и металлических “помощников шамана”.
Валентина Ивановна сказала, что на Мадуйке у кетов имеются олени, также и около Игарки. Топоним “Игарка” происходит от “Игорка”, так звали некоего кета, жившего с семейством там в начале века.
В настоящее время, по сведениям Валентины Ивановны, в мире около ста кетологов. Скоро будет больше, чем кетов…
Обстоятельно поговорили с Валентиной Ивановной о необходимости перевода Евангелия. Обещала попытаться, после ягодной страды. Хорошо бы заинтересовать этим Библейское общество.
31.07.
Топоним “Верхнеимбатск” (как и “Нижнеимбатск”) — от этнонима “инбак”. Инбаки — одно из трех основных колен кетского народа. Так зовутся кеты бассейна Елогуя. В Верхнеимбатске проживает в настоящее время 5 семей кетов. В Келлоге возрождается древняя практика захоронения детей — в дуплах деревьев.
Валентина Ивановна показывала уникальную фотографию (годов 40-50) — запечатлен шаман, погребенный “на воздусе”, в каком-то своеобычном куколе, на ветвях деревьев. Их впоследствии все же предавали земле, по словам Валентины Ивановны.
“Помощники шаманов” — металлические кованые изображения птиц, чаще всего гагары. Иногда они антропоморфны, птицечеловеки. Судя по фотографиям, весьма изящны. В шаманской атрибутике — много металлических вещей. Это и подвески к бубну (самому большому из всех северных бубнов), и жезлы (флюгеры), увенчанные кованым или литым изображением гагары, и металлические (железо, медь) православные четырехконечные кресты, и шаманские короны. Кеты были металлургами. Кочуя, впереди всегда везли мехи. Металлическими были наконечники стрел и некоторые рыболовные снасти и ножи. Ножи кетские считались лучшими в этой части Сибири.
Кеты не умеют просить Бога. Их импровизированные молитвы — это благодарения. Добыл зверя — Бог помог — благодарит. И еще — благословляют. Старуха благословляет девочку, помогшую ей выловить вшей, так: “Чтоб тебе хотя бы еще один (лишний) день прожить”.
Посему, имеет ли смысл перевод для кетов русских молитв-просьб? За все благодарят они, без просьб. Удивительно!
23:00. Часам к 3-м ночи ожидаем теплохода вверх.
01.08.
Теплоход прошел в 8:30 без остановки: вез омоновцев спецрейсом. Напрасно мы бодрствовали, ожидая его. Теперь продолжаем сохнуть на берегу. До следующего теплохода — суток четверо. Не лучше ли поехать в Туруханск завтра утром?
04.08.
Возвращаемся из Туруханска в Бор на теплоходе “Бородин”. Наверное, к завтрашнему вечеру прибудем.
07.08.
16:00. Все попытки выехать в Суломай были безуспешны. Проведя двое суток в Бору, ожидаем, сидя на дебаркадере, теплоход, чтобы ехать в Ярцево. Встретили одну семью из Суломая: муж и жена, лет под 40, и с ними двое детей. Порасспрашивали. Кетский знают слабо, хотя муж до 8 лет говорил только по-кетски. Затем, как и для всех кетских детей, — карательный меч советской ассимиляции — интернат в Байките. Сделали из кетов “совков”. В частности, детям запрещали общаться на родном языке.
19:40. На теплоходе “Лермонтов”. Часам к 8 утра должны быть в Ярцево. Намереваемся попасть на Сым к югам. Недавний разговор с суломайскими кетами открыл нам много горьких сторон их жизни. Два основных врага “малых” северных народов — водка и ассимиляция — смертельно ударили по ним. Они оказались на грани полного растворения. Прекращено недолгое (уже постперестроечное) преподавание языка в школе. Дети чуждаются своего языка. Ах, не ждет ли и нас, русских, нечто подобное? Не будет ли и наш когда-то “великий и могучий” мимикрировать под натиском английского? Русская культура не сложит ли крылья под натиском американизации? Судьба кетов — не прообраз ли и нашей судьбы? Православным кетам не под силу оказалось выдержать напористой советизации, апофеозом которой явилась брежневско-бромлеевская теория стирания национальных граней и образования “новой общности — советского народа”. Вспоминаются слова В.И. Бондаревой: смешение культур очень больно ударяет именно по малым народам.
Вот такие горькие мысли не оставляют, волнуют. А за окном каюты теплохода — чудесные виды Вороговских порогов, скал, поросших лесом. Вода, чайки, острова, слепящие солнечные блики, благорастворение воздухов…
09.08.
Енисейск. Не смогли мы добраться до Сыма. Только в Ярцево потоптались. Инокиня Хрисия оказалась в отъезде. Но все же удача улыбнулась нам: мы в Ярцево встретились с главой администрации Сыма Леонтием Мерзляковым. Он пообещал посадить нас на вертолет МЧС, ожидающийся в 18-х — 20-х числах августа. На том и порешили. И воротились.
Вчера вечером были уже в Енисейске. Часть нашего сердца осталось далеко на Севере, с кротким маленьким народом кетами.