Святогорская лавра
— Владыка Арсений, в Лавре теперь столько переселенцев! Изменилась ли жизнь братии?
— Монастырская жизнь всегда насыщенная. У нас в Лавре и до революции тысячами шли паломники, и до недавних военных действий по 90 автобусов по воскресеньям прибывало. Но сейчас несколько изменился контингент, воцерковленнее стал. Прежде много туристов было. Вдумайтесь, Изюм, Красный Лиман рядом, но люди бежали именно в Святогорск, под покров и защиту Божией Матери в надежде, что Господь их не оставит. Потому что больше доверять в мире некому. Они сюда уже бежали с верой. Конечно, приезжают и паломники, которые ничего не боятся в этом мире. Могу сказать, что живущие у нас переселенцы воцерковленные стали. Особенно детвора. Уже как свои. Иду по набережной, навстречу друг Кирилл идет, четыре года. Подходит такой серьезный, руку протягивает: “Привет, владыка! Как поживаешь?” Так и беседуем.
— Сейчас на Донбассе даже на блокпостах не знаешь, чего ждать. Были ли угрозы братии со стороны военных?
— Такое время озлобляет людей. Причина современных событий — в болезненности нашего общества, которое выразилось в соответствующих обстоятельствах. Да и СМИ тоже будут в ответе — на что людей настраивали. А когда озлобленность берет верх, человек может что-то не то сказать, не так себя повести. Один мирской человек так сказал: “То, что человек делает мне недоброе, я пишу на песке, а то, что делает доброе, я высекаю на камне”. Сколько мудрости в этих словах! Война — производная больной души людской. А добрых людей неимоверно больше, нежели злых. Вот, например, наши благодетели, без которых мы не смогли бы прокормить столько переселенцев! Один батюшка из Италии написал, что даже католики откликнулись — хотят помочь. И слава Богу! Люди через это Царство Небесное зарабатывают. Кто хочет добро творить — творит.
— Нам рассказывали, как владыку Митрофана Горловского на одном из блокпостов допрашивали с автоматом, проверяли: “Бытие 1:1!”, потом: “Любимый псалом царя Давида” и лишь после этого отпустили. Бывали ли такие случаи с вашей братией?
— Негативы были, но чтобы массово — не могу сказать. Не думаю, что сейчас о таких вещах стоит говорить. Нужно говорить о том, что добрые и светлые струны души затрагивает. Плохого и так хватает. Посмотришь ТВ — будто нормальных людей в стране нет, уныние одолевает. Один батюшка как-то ответил: “Как изобретение ума человеческого, телевизор не грех. Но скажите: вы бы убийцу в дом пустили? А вора или блудника, который бы с вашими детьми на ваших глазах блудом занимался? Так вот, через телевизор они все у вас в доме сидят”.
— Мы случайно увидели, как вы у ворот монастыря послушнику по лбу несколько раз посохом постучали. Это такое наказание?
— Да ну! Это не наказание, а предупреждение. Если бы серьезное что-то — и пожурил бы, и поклоны бы сказал делать. А вообще, у монахов есть епитимья. Это и строгое замечание, и выговор. Монастырь — это семья. Только монахов ремнем не погоняешь, к каждому подход нужен. Иногда человек, как нарыв — не знаешь, с какой стороны и подойти. Потому просто молишься за него, понимаешь — словесное вразумление не подействует. А Бог и мертвого может воскресить. Ну и физическое вразумление для молодежи тоже помогает.
Владыка Арсений: “Монастырь – это семья”
— Как это — физическое вразумление? Сто поклонов бить?
— Прямо сто! А вдруг не сделает? Тут ведь закон: если духовник скажет духовному чаду 100 поклонов бить, а тот откажется, то должен духовник те 100 поклонов положить. Вообще поклоны — хорошая вещь. Даже Ленин своему брату Митеньке советовал в тюрьме земные поклоны бить, “не для Бога, а потому что все группы мышц работают”. Иоанн Затворник в 70 лет ежедневно 700 поклонов делал!
— Есть ли связь между Лаврами?
— В первую очередь, связь молитвенная. Братия и владыки общаются, со всеми добрые отношения. А в Киево-Печерскую Лавру я приезжаю с особым трепетом, который корнями в детство уходит. Моя бабушка со своей бабушкой из Воронежской губернии в Киевскую Лавру пешком ходили! В пятом классе я призжал в гости к родне в Бровары, под Киевом. Нас повели в зоопарк и в Лавру — там тогда музей был. Но благодать-то все равно осталась. Я в поезде всю обратную дорогу целую тетрадь изрисовал церквями. До сих пор дома лежит. Я приезжаю в Киево-Печерскую Лавру с покаянным чувством — потому что еду на машине, а моя бабушка сюда пешком ходила. Все лавры — чада Божией Матери. Когда у нас беда случилась, все лавры нам помогали. Привозили микроавтобусы с пожертвованиями. С Почаевской Лаврой нас связывал старец, ныне покойный схиархимандрит Серафим (Мирчук). С владыкой Павлом мы ближе познакомились, когда вместе на Афон ездили. У нас с владыками братские отношения.
— Братские и дружеские отношения — это одно и то же?
— Нет, дружеские отношения — по страстям. Брат же брата в плохое не заведет, предостережет, честно скажет правду. Это как родители — строги, могут и ремня дать при случае. Друзья скажут: закури, выпей. Брат скажет: отойди от греха. Насколько душа выше тела, настолько духовное родство выше телесного. В родстве по духу разговор из сердца в сердце переливается. В братских отношениях родство духовное.
— В вашем монастыре очень строгий устав. Были случаи, когда монахи уходили в мир?
— В монастыре ворота открыты для входа и для выхода. У нас строгий прием. С улицы к нам не попадешь. Берем тех, кто имел опыт приходской жизни, и то — на испытательный срок. Даже и во время пострига трижды ножницы на пол бросаются — человек сам их поднять должен. Если два раза поднимет, а третий нет — постриг отменяется. Случаи были разные, но уходят редко.
— А памятник советского прошлого, Артем, вам не мешает?
— У владыки Алипия была в детстве наставница — схимонахиня Евдокия в селе Карповка. Вот приходит он к матушке и спрашивает: “Что делать? Заставляют галстук носить, но я тогда как безбожник буду, против Бога, против Церкви”. Матушка попросила его этот галстук принести. Разложила его на столе и говорит: “Смотри, он треугольный, как Троица (Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой). А красный цвет пусть напоминает тебе о крови Христа, которая пролита ради нашего спасения. Пионеры его со своим смыслом носят, а ты со своим носи”. Окропила галстук святой водой, повязала на будущего владыку Алипия. Так он этот галстук в святом углу дома складывал, у икон. Утром встанет, перекрестится, поцелует галстук, повяжет и идет в школу. Как тогда матушка избавила дитя от потрясений и смысл глубокий в галстук вложила. Так и с Артемом. Это памятник культурного наследия Украины, там — огромная братская могила. Поэтому для кого-то он — дань советской идеологии, а для нас — свидетельство прозорливости отца Исаакия. Ломать — не строить. У нас и без войны в Украине вымерли 600 сел за 20 лет. Бесу ничего не жаль, потому что он ничего не создавал. Это Богу жаль — и человека, и труд его, Он — Создатель. А кто ничего не создал — тому ничего не жаль.
“МЫ СЕЙЧАС ДОЛЖНЫ МЫТЬ НОГИ УКРАИНЕ”
Умовение ног в Великий Четверг
“Есть много версий, почему война именно на Востоке, но разве эта проблема касается только Донбасса? Гробы идут по всей Украине. Сколько матерей смысл жизни потеряли! Сколько сирот осталось, а сколько больных поствоенным синдромом будет! Что делать, чтобы война закончилась? Что можешь доброго, то делай. Как в сказке. Возвращается мама с базара. Старшая дочь к ней бежит: “Я так рада, что ты вернулась!” — поцеловала и убежала на гулянье. Вторая дочь бежит: “Мам, я так рада, что ты мне привезла платочек!” — и побежала мерять. А третья молча подошла к маме и ноги помыла ей с дороги. Так каждый из нас должен сейчас ноги мыть Украине и друг другу. И завет Блаженнейшего Владимира помнить. Когда его накануне Великого поста спросили: “Что вы скажете своей пастве? Нельзя есть скоромное?” — Он тихо ответил: “Друг друга не ешьте”.
Автор: Анастасия Белоусова
Фото официального сайта Свято-Успенской Святогорской Лавры