Как исследовать образ Церкви? (+ВИДЕО)

4 июля в Российском Православном университете состоялась экспертная дискуссия на тему «Образ Церкви: что имеем, что хотим?» по результатам всероссийского исследования восприятия образа Русской Православной Церкви, проводившегося социологической службой «СРЕДА».

Обсуждение началось с доклада координатора «СРЕДЫ» Алины Багриной. Свои исследования она описывает как «эмпирическая феноменология» — социология здесь является всего лишь одним из инструментов.

(Описание и методологию исследования см. в статье Алины Багриной.)

Типы благочестия

Опрос базировался на разработанных прпмц. Марией (Скобцовой) пяти типах религиозной жизни. Результаты показали, что преобладает в российском обществе представление о соответствии Церкви т. н. «Евангельскому» типу и есть запрос на еще больший рост этой тенденции (аналогичная ситуация наблюдается у такой группы экспертов как представители епархиальных пресс-служб). А вот прихожане и сотрудники православных СМИ считают, что сейчас преобладает «уставщический» тип благочестия и его бы хотелось уменьшить.

Не очень сильно выражен «аскетический» тип, но есть запрос на его усиление (причем больше всего — у представителей епархиальных пресс-служб).

Прихожане и сотрудники пресс-служб также хотят сократить «эстетический» тип.

Мало выражен и должен быть ослаблен еще «Синодальный» тип благочестия — государственнический.

Уже в ходе дискуссии публицист Андрей Рогозянский напомнил, что сами типы благочестия разработаны м. Марией не как исследователем, а как идеологом. В этом смысле вопрос о корректности их использовании в социологическом исследовании представляется открытым.

Земная религия

У Алины Багриной вызвал обеспокоенность низкий запрос на духовно-мистическую жизнь — только 5% опрошенных видят ее в сегодняшней Церкви (причем чаще других отмечали эту характеристику сотрудники православных СМИ — участники экспертного опроса на фестивале «Вера и Слово») и только 3% желали бы видеть в будущем. Альтернативу обществу потребления и рыночной экономике в Церкви видят только 2% опрошенных (в пределах статистической погрешности).

Показательно, что из желаемого образа Церкви уходят такие характеристики как «важная часть российской государственности» и «великолепный обряд» и снижается потребность в сохранении традиции, зато увеличивается запрос на помощь людям и добавляются такие характеристики, как «активное участие в воспитании детей» и «скромность и нестяжательность» (причем обе характеристики появляются как в среднем по России, так и среди активных прихожан). По мнению Алины Багриной, это свидетельствует о том, что образ Церкви соответствует так называемой modern religion — современной религии: полезной, деятельной, социальной.

Разномыслие не приветствуется

При экспертном опросе была обнаружена интересная деталь: сотрудники епархиальных пресс-служб, говоря о существующем образе Церкви, часто называли характеристику «разномыслие» и оценивали ее крайне негативно. Они же часто, хотя и реже, чем православные журналисты, характеризовали Церковь как имеющую духовный авторитет (что интересно, желала бы видеть в Церкви духовный авторитет достаточно большая группа верующих, не относящих себя к конкретной религии).

В среднем же по России разномыслие как характеристика Церкви встречается всего у 5% опрошенных. Желают видеть разные мнения у представителей Церкви всего 2%, что на уровне статистической погрешности.

Чаще других желали бы видеть в Церкви эту черту те, кто доверяют Церкви и Патриарху Кириллу (а также, по политической ориентации, сторонники С. Миронова). Реже — те, кто стали ему доверять за последний год меньше.

Респонденты старше 65 лет чаще других хотят видеть Церковь сплоченной и незаметной. Сплоченной Церковь также хотели бы видеть эксперты с «Веры и Слова».

Церковь и государство?

При том, что важная роль Церкви в российской государственности входит в пятерку самых популярных характеристик сегодняшней Церкви (17%), только 11% опрошенных желают видеть ее в будущем (у представителей православных СМИ этот разброс гораздо сильнее: «Синодальный тип благочестия» наблюдают в Церкви 55% опрошенных, а желают его видеть 9%). Причем чаще эта желаемая черта встречается у респондентов с образованием ниже среднего и безработных, а также (по политическим предпочтениям) у сторонников В. В. Жириновского. Последние также хотели бы видеть активную позицию Церкви по общественно-политическим вопросам.

Интересно, что значительно реже других групп опрошенных характеристику «роль в российской государственности» в числе желаемых называли представители государственных служб, чиновники, военнослужащие, а также православные журналисты.

(От себя добавлю, что этот показатель свидетельствует о том, что в целом российское общество можно оценивать как секулярное — Церковь не воспринимается как часть государства, о стремлении к клерикализации государства также говорить не приходится.)

Зачем нужна цифра?

Экспертная дискуссия по запланированному направлению не пошла. Обсуждали в основном не результаты исследования, а само исследование, его актуальность и методологию.
Вице-президент Медиасоюза Елена Зелинская высказала сомнения в том, что мнение участников фестиваля «Вера и слова» является репрезентативным для Церкви и тем более для всех россиян.
«Параллель между огромным массивом россиян и группой замечательных энтузиастов, которые проводят „Веру и Слово“ — выглядит неравновесной. Складывается впечатление, что позиция Церкви представлена на фестивале „Вера и Слово“. Мне кажется, здесь есть некоторый перекос».

В то же время, само исследование Елена Зелинская оценила как полезное.

«Зачем нужна цифра, сколько у нас православных? Есть люди, утверждающие, что если человек причисляет себя к православным, то он таков и есть — и нас 80%. Другая точка зрения — можно ли назвать православным христианином человека, который не читал Евангелие?

В сущности, какая разница? Почему нас это волнует? Я для себя нашла ответ: нам нужны цифры, потому что преувеличение — не так просто, как кажется. Оно сбивает нас с одной важной мысли.

Мы должны отдавать себе отчет, что какие бы данные не предоставляли опросы, Церковь находится в атеистическом окружении. Не надо заблуждаться. Если мы говорим, что у нас все хорошо и нас 80% — то где они? Я бы хотела их видеть, когда мы занимаемся благотворительностью, когда идет строительство новых храмов, когда они поддерживают какие-то конкретные дела и, главное, готовы поступиться своими интересами, комфортом.

У нас за спиной 70 лет воинствующего безбожия. И это так просто в двадцать лет изменить на то, чтобы стало 80% православных — невозможно».

Не меняться, а менять

Протоиерей Всеволод Чаплин предложил неожиданный взгляд на исследование. Важно не то, чего от Церкви ждет общество, а то, чего от Церкви ждет Господь. Роль Церкви в обществе, напомнил он, состоит не в том, чтобы самой меняться, а в том, чтобы его менять, говорить ему неудобную правду, напоминать о том, что такое христианство. (На это замечание ответил Дмитрий Сладков, член Межсоборного присутствия: Церковь должна меняться, приближаясь к неизменному евангельскому идеалу, —  так же, как и каждый член Церкви обязан меняться, бороться с собственными грехами.)

Отец Всеволод привел яркий пример: христианство несовместимо с банковскими процентами. Да, мы идем на компромиссы, но говорить о том, что ростовщичество — грех, мы обязаны. Поэтому священник положительно оценил тот факт, что хотя бы 2% респондентов увидели в Церкви альтернативу рыночной экономике.

А вот то, что у опрошенных есть достаточно высокий запрос на скромность и нестяжательность в Церкви, вызвало у отца Всеволода критику. С его точки зрения, низкий уровень жизни священника — это позор для общины, где он служит.

(Тут стоит отметить, что «скромность Церкви» и «бедность священников» — это совсем разные характеристики, и о последней в исследовании речь не шла вовсе.)

Сопротивление материала

Сергей Волобуев, сокоординатор дискуссионного клуба Всемирного Русского народного собора обратил внимание на то, что существует некая граница социального познания и особенно это касается такой неотмирной «структуры», как Церковь.

«Само бытие сопротивляется попыткам человеческого разума постигнуть все до конца. Когда мы сталкиваемся в Церкви, в ней есть нечто, что непостижимо человеческому разуму и что всегда будет сопротивляется нашим социологическому исследованию».

Общественное мнение, напомнил Сергей Волобуев, крайне изменчиво. В процессе исследования происходит некое медийное событие — и массив данных «плывет».

«А если происходит некая историческая катастрофа? Как люди себя поведут? Сработают ли те критерии церковности, которые мы сегодня пытаемся социологически сформулировать? Мы знаем из истории XX века примеры, когда люди из среды нецерковной приходили в Церковь в период катастроф, и люди, которые, не производили впечатление сильно церковных, становились героями и мучениками веры. А люди, которые относились к Церкви, вели себя совершенно иначе».

Кроме того, общественное мнение вообще историю не определяет — ее определяют крупные общественные институты. От того, что мы снимем образ науки в общественном сознании, выводы из этого сделать нельзя, приводит пример Сергей Волобуев. Для Церкви это характерно еще в большей степени.

«Съем этой информации важен, но, безусловно, это очень кривое зеркало. Это субъективное мнение многих людей, которое может быть совершенно неверным с точки зрения истины».
Наконец, сами по себе секулярные социологические концепции вызвали у выступающего сомнения как неадеватные и недостаточные для описания Церкви и обществе.

Новые аргументы

К собственно результатам исследования попыталась обратиться главный редактор портала «Правмир» Анна Данилова. Она сочла важным, что одни и те же вопросы задавались как людям «внешним» по отношению к Церкви, так и «внутренним» — не только прихожанам, но и православным журналистам и сотрудникам епархиальным пресс-служб. «Это те люди, которые и представляют тот образ Церкви, который остальная часть общества воспринимает».

Анна Данилова отметила данные о запросе на работу с молодежью и детьми. «Это принципиально важный аргумент в огромном количестве дискуссий, — считает она, приводя в пример дискуссии о строительстве храмов по программе »200″. — Решающим аргументом оказывается: здесь же будет центр работы с молодежью, воскресная школа, с детьми будут заниматься«.

Второй важный запрос — на милосердие, благотворительность, работу с нуждающимися. Анна напомнила, что Церковь вызывает наибольшее сочувствие и внимание в моменты активной помощи Церкви нуждающимся (пожары, наводнение).

Немаловажно, что по результатам исследования интернет-пользователи сами часто участвуют в делах благотворительности.

Не хватает языка!

Публицист и богослов Сергей Худиев предположил, что в обществе отсутствует навык разговора о сотериологической проблематике — именно с этим может быть связан низкая частота характеристики «духовная и мистическая жизнь». В конечном итоге, Церковь существует — для спасения. Центр ее — Христос, и именно Им определяется идентичность верующих.

«Мне было бы интересны социологические данные, что люди знают, Кто такой Христос и что Он сделал нас ради человек и нашего ради спасения, как это отражается на их жизни. Мне кажется, проблема — нет языка и привычки говорить о том, что составляет содержание Церкви, и в чем состоит отзыв человека, когда он воспринимает спасения».

Действительно, вопрос о вере в вечную жизнь и о способах ее обретения многое бы прояснил в результатах исследования — по крайней мере, стало бы ясно, как понимается сама природа Церкви.
Алина Багрина ответила на это замечание, что как раз в последние полгода «СРЕДА» занимается исследованием восприятия времени. Оно вплотную подходит к этой теме.

Публицист Андрей Рогозянский также высказал сомнения в том, что люди не видят в Церкви такой характеристики как духовная и мистическая жизнь.

«Два самых мощных миссионерских хода за последние годы — книга „Несвятые святые“ и фильм „Остров“. В обоих произведениях проявился очень мощный запрос на духовно-мистическую сторону, только называться она должна менее кондово».

По мнению Андрея Рогозянского, проблема в формулировке: у него самого она вызывает ассоциации со спиритизмом и Шамбалой.

Эксперты не эксперты?

Дмитрий Анохин, редактор «Журнала Московской Патриархии», показал, что сам метод исследования — опрос — недостаточен: он заметил, что у нескольких экспертов можно было бы взять интервью. Но он же отметил, что фестиваль «Вера и Слово», участники которого являлись экспертами — это в первую очередь фестиваль епархиальных пресс-служб, то есть пиарщиков, а не журналистов.
«Пока пиарщики будут доминировать над журналистами — прошу не высказывать претензий ни к независимости или хотя бы объективности журналистов».

Фото Марии Темновой