Метью Нейми, содиректор «Общества истории православного христианства в Америке»: «Сейчас, век спустя трудно представить себе, какова была слава и всемирная известность святого Иоанна Кронштадтского. Он был самым известным православным священником в мире. О нем писали все крупнейшие газеты – The New York Times, Chicago Tribune, The Washington Post…в 1891 издание The Idaho Avalache посвятило ему почти всю первую полосу. Газеты в Висконсине, Орегоне, Огайо, Джорджии писали о совершаемых им чудесах.
Например, в The Iowa City Citizen появилась заметка «Слепой прозрел на похоронах святого Иоанна». В The Boston Globe его назвали «некоронованным Папой русским». Его дневник, «Моя жизнь во Христе», был переведен на английский, и тираж разошелся по всей Америке. Для множества американцев святой Иоанн вообще символизировал православие как таковое. Сегодня нет фигуры, которую можно было бы сравнить с ним; возможно, не появится такой и в будущем.
У самого святого Иоанна была личная заинтересованность в контактах с православием в Америке – он жертвовал деньги на строительство Свято-Николаевского собора в Нью-Йорке. Зайдите в этот храм и вы увидите там иконы святых-основателей храма: святого Тихона и святого Александра; служивших в нем святителя Рафаила, святого Иоанна Чикагского, святого Алексия Товта и тех, кто поддерживал строительство финансово: царя Николая II и святого Иоанна Кронштадтского.
В 1895 году протестантка Изабель Хэпгуд (1851-1928), родившаяся в Бостоне и ставшая потом переводчицей французской и русской литературы, а также переводившая тексты православных служб, много путешествовала по России. Позже она написала очерк о святом Иоанне – тогда известном как отец Иоанн Сергиев, священник Андреевского собора в Кронштадте. Этот очерк был опубликован в августе 1895 года в газете The Independent. Вот эта статья.
«Отец Иоанн Кронштадский, который молился у смертного одра императора Александра III и утешал скорбящих его близких – один из самых известных людей в России.
В последние десять лет, по меньшей мере, он занимает совершенно особое место в русском обществе и в сердцах русских людей. Мне посчастливилось встретиться с ним.
Однажды, у здания летней резиденции императорской семьи в Петергофе, что находится примерно в 25 километрах от Санкт-Петербурга, я увидела огромную толпу людей, собравшихся перед домом. Люди не отрываясь смотрели на двери дома.
Такие толпы людей в России собирались, когда становилось известно о визите кого-то из членов императорской семьи. Но я знала, что этот дом принадлежит обычному купцу и вряд ли в нем мог оказаться кто-то из царской семьи. Да и стоявшая рядом карета была самой простой, и императорского герба не ней не было.
Я поспрашивала у собравшихся, что же случилось: оказалось, отец Иоанн Кронштадский навещал в этом доме заболевшего. И люди терпеливо стояли и ждали, когда отец выйдет, чтобы хоть мельком увидеть его. Собравшиеся начали было горячо и охотно рассказывать мне об отце Иоанне, но у меня было мало времени, чтобы ждать выхода «какого-то священника», как я тогда подумала. И все же я стала задавать вопросы о нем.
Узнала я тогда очень многое, и никак не могла соотнести услышанное с теми маленькими фотографиями этого человека, которые я прежде видела, но особого внимания не придавала.
На тех фотографиях был запечатлен человек примерно 40 лет, с длинными прямыми волосами, с изящной бородкой, с миловидным лицом, вполне типичным для русских священников. Приковывали внимание его глаза; они казались очень светлыми, и было в их выражении что-то очень необычное, особое. Вот и все, что я тогда знала об о. Иоанне.
Зато чего только я о нем не слышала! Причем от людей из совершенно разных социальных слоев, богатых и бедных, образованных и неграмотных. Княгини и графини заверяли меня, что он творит чудеса исцеления, причем едва коснувшись больного.
Отец Иоанн, говорили они, едва взглянув на человека, видит все его прошлое и знает все его будущее. Князья и графы – я специально упоминаю здесь все эти титулы, чтобы показать, насколько широко шла молва об этом человеке в России – уверяли меня, что он мог скептически настроенных и твердых в своих убеждениях молодых людей, которых видел в первый раз в жизни, буквально парой ласковых слов заставить раскаяться и переменить убеждения, и они уходили от него, полностью им покоренные.
Люди из богемных кругов не осмеливались и слова сказать против него, даже если и не были особо верующими. Монахини, служащие, люди маловерующие, крестьяне – все истово верили в то, что этот человек может все, что все в его власти. И многие из них встречали его лично, и это укрепляло их убежденность. Знали о случаях исцелений им болящих, многие были тому свидетелями, и охотно рассказывали об этом. Почиталось за великую милость, если отец Иоанн выделял из толпы кого-то и обращался к нему.
Одна моя знакомая, ликуя, рассказывала мне, как однажды он подошел к ней и поцеловал, благословляя. Она была уверена, что этот поцелуй означал благословление. Ни один другой священник в России не мог бы прилюдно поцеловать женщину из высшего общества, так, чтобы это не сочли за грубое нарушение приличий, а наоборот – за великую милость.
Протоиерей Иоанн Кронштадтский среди прихожан при выходе из храма
Это то, что я слышала об отце Иоанне. Знала же я то, что он на 20 лет старше, чем выглядит на фотографиях, что он служит священником на острове-крепости Кронштадт, находящимся примерно в 32 километрах от Санкт-Петербурга – там, где Нева впадает в Финский залив, почти напротив летней императорской резиденции, Петергофа. Как терпела его жена (а все священники должны тогда были быть женатыми, прежде чем их рукоположат) его совершенно особый образ жизни и полное безразличие к материальным благам, я не знала.
С деньгами он обращался так, что мог бы вывести из себя и святого. Сколько бы ему не жертвовали «Христа ради, для бедных», он брал и, не глядя, не считая, бросал в карман. И так же, не глядя, отдавал тому, кто просил – будь то толстая пачка банкнот или несколько серебряных монет. И собственное небольшое жалованье раздавал так же.
И получалось иногда, что не заслуживающие того обманщики могли получить от отца Иоанна тысячи, а те, кому деньги были на самом деле нужны, уходили ни с чем. Это воспринималось почитателями отца Иоанна как признак его святости. Когда же я осмелилась однажды заметить, что небольшие расчеты и внимательность к тому, кому даешь деньги, не помешали бы, меня резко осудили за «жестокосердность».
Прошло несколько недель с того времени, как я впервые услышала об отце Иоанне, и мне очень захотелось познакомиться с ним. И из дворца Ораниенбаум я поехала на пристань, чтобы на пароходе добраться до Кронштадта. Там меня встречали в карете, в которой сидела совершенно обыкновенная на вид жена того купца и священник, тоже «совершенно обычного вида», как я подумала, пока он не взглянул на меня.
Я словно оцепенела – почему, не могу объяснить. Я спросила, на месте ли отец Иоанн, и узнала, что этот «обычный» священник и был тем, ради кого я поехала в Кронштадт.
Утром я пошла на литургию, чтобы увидеть его за совершением богослужения. Считалось большой благодатью попасть на его службу, они всегда собирали очень много народу. Он был очень умиротворен, очень трогателен и в то же время очень выразителен на службе. Его необычный, совершенно особый взгляд и манера очень плавно двигаться приковала мое внимание, даже если бы я ничего не слышала о нем раньше.
Увидев толпу, ждавшую хоть слова от него, и наслышанная о его обыкновении ускользать от такого количества людей, я решила, что будет разумнее искать его в больнице. Эта больница была построена его почитателями. В ней меня встретил молодой священник и сказал, что больных сейчас в ней нет, что отец Иоанн приходит сюда очень редко (только когда зовут), но если я заболею, он будет здесь в любой момент. А сейчас он собирается уезжать в Санкт-Петербург.
Что ж… хотя номинально отец Иоанн служил в приходе Кронштадта, он был так нужен всем и везде, что его реже можно было встретить здесь, чем в любом другом месте. К тому же я видела, что весь причал был запружен каретами аристократов – каждый надеялся, что именно его удостоит честью отвезти его в Санкт-Петербург отец Иоанн.
Больше я не искала встречи с отцом Иоанном. Казалось, никакой надежды на нее нет. Но спустя много месяцев я совершенно неожиданно встретила его в железнодорожном вагоне, и тотчас узнала его. Его светлые, блестящие, светящиеся умом голубые глаза … взгляд их был очень внимателен и очень добр. Он бросил на меня пронзительный взгляд, затем сжал мою руку в своей и ласково похлопал по плечу другой. Эта сцена, несомненно, вызвала бы зависть у всех русских, если бы они увидели нас.
Под его пронзительным взглядом, как мне показалось, прошло много времени. Отец Иоанн сильнее сжал мою руку и сказал: «Вы станете сильнее. У вас достанет сил на все». Затем он благословил меня – а когда он сам, по своему желанию благословлял кого-то, это считалось великой честью и пророчило удачу. Он мягко отказался от того, чтобы я поцеловала ему руку, и вместо этого сжал обе моих руки в своих.
Нужно прожить жизнь, чтобы понять смысл пророчества. Я верю, что пророчество отца Иоанна сбылось. Произошедшие в моей жизни события потребовали от меня стать очень сильной. Но даже если бы это было не так, я счастлива, что в моей жизни была встреча с этим исключительным человеком.
Перевод Анны Барабаш
Читайте также:
- Первое прославление святого Иоанна Кронштадтского: как это было за рубежом
- Иоанновская семья — на юбилее отца Иоанна (+ФОТО)
- 10 цитат святого праведного Иоанна Кронштадтского