В прошлом году во всем мире широко отмечалось 200-летие со дня рождения Чарльза Дарвина и 150-летие выхода его главного труда «Происхождение видов путем естественного отбора». Этот юбилей вызвал оживление интереса к эволюционному учению и, в частности, с новой остротой поставил вопрос об отношении к нему православия.
Чарльз Дарвин не был автором ни самого понятия «эволюции организмов» (в биологию слово «эволюция» было принесено еще в XVII веке М.Хейлом), ни даже первой эволюционной теории (в начале XIX века достаточно последовательная теория эволюции была предложена Ж.-Б. Ламарком), но именно благодаря Дарвину теория эволюции стала предметом интереса широкой публики. Одним из наиболее важных аспектов обсуждения почти сразу стал христианский контекст, ибо многим современникам Дарвина — как христианам, так и противникам христианства — казалось, что его теория противоречит основным положениям христианского вероучения. Многие принципиальные позиции, сформулированные вскоре после публикации его трудов, в той или иной форме продолжают существовать до сего дня.
Православные христиане с самого начала дискуссии не стояли в стороне от нее. Замечательное юмористическое стихотворение А.К. Толстого «Послание к М.Н. Лонгинову о дарвинисме»[1], написанное в 1872 году, может служить хорошей иллюстрацией того «кипения страстей» вокруг трудов Дарвина, которое имело место в России в те времена. Лонгинов был цензором, который пытался запретить издание в России книги Дарвина «Происхождение человека и половой отбор», и Толстой, показывая бесплодность подобной борьбы против науки, описывает три основных подхода к отношениям науки и христианства.
Первый из них — Толстой называет его «нигилизмом» — представляет собой атеизм, заявляющий, что наука доказала отсутствие Бога. Конечно, такая точка зрения не имеет в виду реальную науку, в том числе и теорию Дарвина, и Толстой предостерегает Лонгинова против отождествления научного и атеистического типов мышления. Подобное отождествление характерно также и для второй принципиальной позиции, которую можно считать идентичной современному креационизму. Соглашаясь с существованием непримиримого противоречия между наукой и религией, креационисты (в отличие от атеистов) принимают сторону религии в этом мнимом столкновении и стараются опровергнуть результаты научных исследований. Третья концепция — которую можно назвать христианским эволюционизмом и сторонником которой был сам Толстой, глубоко верующий православный христианин, — утверждает отсутствие существенных противоречий между научным и библейским описанием истории Земли. Теория эволюции, согласно этой концепции, описывает «способ, как творил Создатель, что считал Он боле кстати» [2].
В Советском Союзе «научный» атеизм был частью официальной идеологии, а дарвиновская теория эволюции рассматривалась как один из наиболее «ударных» аргументов в его поддержку. В этих условиях любые мнения по поводу отношений между наукой (в том числе теорией биологической эволюции) и религией, которые расходились с официальной точкой зрения, не имели никаких шансов на публичное выражение и могли развиваться лишь подпольно или за рубежом.
С момента падения коммунистической системы в 1990-х годах проблема биологической эволюции находится в центре интенсивной дискуссии, которая выглядит как настоящая война мнений, кажущихся непримиримыми.
Принимая в течение последних двадцати лет довольно активное участие в этой «войне»[3], я выработал некую классификацию тех направлений мысли, с которыми мне приходилось сталкиваться. Эта классификация излагается ниже, и она кажется мне удобной для ориентирования в рассматриваемом «бурном море мысли». При этом названия, которыми я обозначил каждое из течений, являются вполне условными. Но важно, что очерченные концепции реально существуют.
Фабулизм
Понятно, что атеизм не предполагает a priori никакой истины, стоящей за библейским текстом. Большинство современных атеистов рассматривают Книгу Бытия как собрание мифов, в том числе космогонических, отражающих представления древних евреев о происхождении и устройстве Вселенной и неизбежно фантастических, то есть имеющих мало общего с той картиной действительности, которая раскрывается в научном познании.
Вместе с тем представление о том, что библейское повествование о сотворении мира не содержит в себе исторической истины, существует и в современном христианстве. Концепция эта может быть названа «фабулизмом» (от лат. fabula — басня, сказка), ибо она рассматривает Шестоднев как своего рода нравоучительную басню.
Своими корнями фабулизм восходит к представлению о принципиальной разнородности научного и религиозного отношения к миру, которое было сформулировано еще в 1920-е годы православным философом С.Л. Франком [4]. Согласно Франку, религия и наука не нуждаются во взаимном согласовании, поскольку они не имеют друг с другом ничего общего, их «предметы рассмотрения» совершенно различны и, образно говоря, нигде не пересекаются. В настоящее время эта идея применительно к толкованию Книги Бытия развивается в основном католическими богословами5, хотя мне доводилось слышать подобное мнение и от людей, исповедующих православие.
Сторонники фабулизма утверждают, что в намерения Бытописателя не входило сообщать читателям какие-либо сведения из истории Земли и происхождения жизни на ней (точно так же, например, как И.А. Крылов не утверждал, что события, описанные им в басне «Ворона и Лисица», действительно имели место в истории) и, таким образом, единственный смысл Шестоднева — нравоучительный: из библейского повествования читатели должны усвоить лишь то, что все видимое ими есть Божие творение, и прославлять Бога за это творческое деяние.
Можно заметить, однако, что подобное «внеисторическое» толкование Книги Бытия не соответствует православной традиции. Бог открывает Себя в истории — таков один из очевидных принципов православного богословия, который естественно порождает концепцию «Священной истории» как области знания, подлежащей ведению и религии, и науки (поскольку история есть наука). С XIX века Священная история рассматривается как обязательная составная часть систематического православного богословского образования всех уровней — от школьных учебников по Закону Божию до курсов, читаемых в духовных академиях. Книга Бытия в рамках традиции православной экзегетики всегда рассматривалась как книга, написанная в жанре исторической хроники (а отнюдь не басни), то есть излагающая Откровение, преподанное нам через события, которые действительно имели место в истории. И если основная ее часть касается истории человечества, то первая глава имеет общий предмет с «естественной историей», порождая необходимость сопоставления с истинами, добытыми науками естественно-исторического цикла: космологией, геологией, палеонтологией.
Креационизм
Сейчас уже трудно сказать, кто был первым креационистом. Во второй половине ХХ века несколько важных работ были написаны о. Серафимом (Роузом) — православным иеромонахом, жившим в США6. В 1980-х годах креационистская литература, представленная, главным образом, работами американских протестантских фундаменталистов — Г.Морриса, Т.Хайнца и др., начала понемногу проникать в Россию. А с 1990-х годов начали появляться оригинальные работы русских православных креационистов — в основном как реакция на «атеистический дарвинизм», насаждавшийся в предшествующие годы. На вопрос «Наука или религия?» в рамках коммунистической пропаганды православные верующие отвечали «Религия!», заявляя этим ответом о своей оппозиции официальному атеизму и не замечая, что сама постановка вопроса была порочной (ибо подлинное научное исследование тварного мира не может вступать в противоречие с верой в его Творца). Сегодня креационизм переживает время расцвета. Православные креационисты публикуют большое количество разнообразной литературы, проявляют значительную активность на разного рода конференциях, а также в интернете.
Во всем мире происходит борьба между «нормальной» научной биологией и креационизмом за влияние в сфере школьного образования.
В 2004 году итальянское правительство во главе с С.Берлускони попыталось запретить преподавание эволюционной теории в средней школе, но потерпело неудачу. В июне 2006 года академии наук из шестидесяти семи стран мира приняли декларацию о необходимости изучения в школе теории эволюции [7]. Парламентская ассамблея Совета Европы в октябре 2007 года приняла резолюцию № 1580 «Опасность креационизма для образования». В мае 2009 года Российская академия наук присоединилась к заявлению шестидесяти семи академий, хотя в итоговом решении Общего собрания РАН резолюция № 1580 не упоминалась. И если в Западной Европе преподавание креационизма вместо «нормальной» биологии в средней школе только обсуждается, то в России его уже преподают в ряде школ.
Если попытаться выделить некую общую «платформу» сторонников креационизма, то легко увидеть, что их взгляды носят чисто негативный характер. По существу их позиция сводится к отрицанию эволюционного процесса. Согласно взглядам креационистов, Бог очень быстро (почти мгновенно) создал Вселенную, которая с тех пор пребывает неизменной. А все научные доказательства, подтверждающие существование эволюции, являются ложными и должны быть опровергнуты (именно поэтому креационизм должен рассматриваться как учение антинаучное). На вопрос: «А что же все-таки было, если не было эволюции?» — креационисты отвечают по-разному, нередко противореча друг другу. Например, с одной стороны, они отрицают возможность происхождения жизни из неорганической материи, а с другой — возможность происхождения человека от каких-либо животных предков. Соединение этих двух положений порождает парадоксальную ситуацию: получается, что Бог мог создать из глины человека, а бактерию — не мог. Однако сами креационисты как бы не замечают данного противоречия и никогда даже не упоминают о его существовании.
Непродуманность и внутренняя противоречивость креационистской концепции особенно наглядно проявляется, если вопрос о существовании биологической эволюции поставить именно так, как его сформулировал Дарвин в заголовке своего главного труда — «Происхождение видов».
Достаточно типичным представляется следующий диалог между эволюционистом и креационистом.
Эволюционист (Э.): Откуда взялись все те виды живых существ, которые мы во множестве видим вокруг себя?
Креационист (К.): Их сотворил Бог.
Э.: Из чего Он их сотворил?
Ответить на этот вопрос «из ничего» креационистам препятствует свидетельство Священного Писания, где о человеке, например, прямо говорится, что он был сотворен Богом из праха земного (Быт. 2, 7), поэтому продолжение диалога выглядит, как правило, примерно так:
К.: Я не знаю, из чего Бог сотворил виды, но точно знаю, что не из других видов.
Э.: Но как вы можете утверждать это, если вы не знаете, как происходил процесс творения?
Различные ответы на этот вопрос, которые можно найти в креационистской литературе, позволяют выделить в православном креационизме два разных направления. Одно из них условно может быть названо «патрологическим», а другое — «научным».
«Патрологический» креационизм
Иеромонаха Серафима (Роуза) можно назвать в качестве первого и наиболее типичного представителя «патрологического» креационизма. Его аргументация сводится по существу к следующему утверждению: «Эволюции не было, потому что ее существование отрицалось святыми отцами».
«Мы не должны, — пишет он [8], — спешить предлагать наши собственные объяснения “трудных” мест (Священного Писания. — А.Г.), но должны сперва попытаться ближе ознакомиться с тем, что святые отцы говорили об этих местах, сознавая, что они имеют духовную мудрость, которой мы лишены».
Следует, однако, помнить, что большинство святых отцов жили задолго до того времени, когда идея эволюции стала предметом христианской мысли. Поэтому те места из их творений, которые могут быть привлечены для толкования Священного Писания в связи с темой эволюции, могут оказаться еще более трудными для понимания, чем те «трудные» места Библии, которые о. Серафим собирается с их помощью толковать. Святоотеческие тексты, таким образом, сами нуждаются в толковании, которое может быть, вообще говоря, совсем не однозначным. О. Серафим полностью игнорирует этот факт. Так, например, он сам приводит цитаты из свт. Афанасия Великого и свт. Григория Нисского, которые указывают на существование эволюции. Говоря о том, что под сотворением «из праха земного» можно понимать вполне «естественный» процесс рождения, присущий всем живым организмам, свт. Афанасий пишет: «Первозданный человек был сотворен из праха, как и любой другой; и рука, создавшая тогда Адама, творит и всех тех, кто приходит после него»[9].
Свт. Григорий Нисский в сочинении «Об устроении человека» прямо указывает, что «…природа как бы из ступенек, то есть из отличительных признаков жизни, делает путь восхождения от самого малого к совершенному»[10]. О. Серафим, однако, перетолковывает эти слова святых отцов, пользуясь другими цитатами, вроде бы свидетельствующими против существования эволюции. Но если такое толкование считается возможным, то почему невозможно толкование «в другую сторону», то есть перетолковывание цитат второй группы на основе цитат первой группы? Ответ на этот вопрос невозможно найти в работах «патрологических» креационистов. Тем не менее они претендуют на то, что являются единственными носителями православной традиции («наследия святых отцов»), и отказывают сторонникам иных взглядов в праве называться православными христианами, вплоть до отлучения их от Церкви [11].
В отношении науки (которая, как известно, доказывает свои положения и потому не допускает, чтобы ее полностью игнорировали) «патрологические» креационисты исповедуют теорию, близкую к «теории омфалоса», предложенной английским натуралистом Ф.Госсе в 1857 году. Свящ. Константин Буфеев, один из ведущих современных православных креационистов, называет ее «теорией снежка»[12].
Представим себе, говорит он, мальчика, который бросает снежок. Наблюдая какой-либо фрагмент траектории этого снежка, мы можем путем расчетов, основанных на законах механики, экстраполировать ее как угодно далеко назад. Но на самом деле в определенной точке этой вычисленной траектории стоит мальчик, который и является подлинной причиной рассматриваемого движения. Поэтому реальная история снежка до этой точки будет совсем другой, чем та, которую мы рассчитали на основании наблюдаемого фрагмента его траектории. То же самое можно сказать об истории всего мира. В определенной точке этой истории имел место акт творения, и это обстоятельство делает некорректными все научные реконструкции далекого прошлого. Например, если мы наблюдаем галактику, отстоящую от нас на 10 млрд световых лет, то это не значит, что она возникла 10 млрд лет назад. Бог создал ее лишь 7500 лет назад, но при этом заполнил все пространство между ней и нами светом, который, как кажется, исходит от нее, но в действительности по своему происхождению не имеет с ней ничего общего.
Следствием этой теории является вера в то, что мир лжив и создает иллюзии в умах людей, которые его изучают. Конечно, такую веру трудно совместить со свидетельством Книги Бытия о том, что мир, созданный Богом, был хорош весьма (Быт. 1, 31). Вероятно, в силу этого большую популярность среди креационистов получила модификация «теории снежка», предложенная генетиком А.И. Ивановым, который переносит «точку лживости» (то есть ту точку, за которой любые исторические реконструкции становятся неверными) с момента творения на момент грехопадения. Именно в момент грехопадения первых людей, согласно Иванову, в природе мгновенно и чудесным образом возникли все те феномены, которые ныне рассматриваются как следы длительной эволюции Земли и всей Вселенной в целом. Так, например, динозавры никогда не существовали на Земле в качестве живых организмов, а их кости возникли в земной коре (мгновенно и «из ничего») при грехопадении сразу в виде окаменелостей.
Хотя такой концепции нельзя отказать в логичности, она по существу отрицает ценность всякого научного исследования, что противоречит и церковной традиции, рассматривавшей изучение природы как путь приближения к Богу [13], и словам апостола Павла: Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы… (Рим. 1, 20).
«Научный» креационизм
В отличие от «патрологических», «научные» креационисты стараются доказать отсутствие эволюции средствами самой же науки [14]. Об этом течении можно много не говорить, так как оно фактически совпадает с хорошо известной «креационной наукой», развиваемой протестантскими фундаменталистами. С действительно научной точки зрения аргументация «научных» креационистов выглядит невежественной и предвзятой [15] и может быть квалифицирована как идеологически окрашенная лженаука. По-видимому, главное доказательство существования эволюции (длинные последовательности видов ископаемых организмов, наблюдаемые во многих местах земной коры) поставляется палеонтологической летописью. «Научные» креационисты, как правило, обходят это доказательство молчанием, сосредотачиваясь на других эволюционных аргументах, действительно не обладающих абсолютной убедительной силой, например на глубоком анатомическом, генетическом или эмбриологическом сходстве, которое наблюдается между современными таксонами (подразделениями разных рангов — родами, семействами, классами и т.д., на которые делится мир живых организмов согласно биологической систематике). А те креационисты (как, например, А.Лаломов [16]), которые обращаются к палеонтологическим свидетельствам, обычно вынуждены признавать существование эволюции, хотя и ограничивают его самым низким (видовым) таксономическим уровнем.
Остается, однако, непонятным, почему роды, семейства и другие крупные таксоны не могут возникать эволюционным путем, если для видов такая возможность допускается.
Альтеризм
Термин «альтеризм» (от лат. аlter — иной, другой) позволяет объединить множество взглядов, основывающихся на книге епископа Василия (Родзянко) «Теория распада Вселенной и вера Отцов» [17], в основу которой положен курс лекций, прочитанных владыкой в Московской духовной академии в 1994 году. Происхождение альтеристских идей может быть связано также с такими работами русских религиозных философов начала XX века как «Философия свободы» Н.А. Бердяева и «Смысл жизни» Е.Н. Трубецкого.
Однако полное развитие и распространение эта концепция получила лишь в в наше время благодаря упомянутой книге владыки Василия.
Центральная идея альтеризма, пользующаяся ныне достаточно большой популярностью в Русской Православной Церкви, может быть сформулирована следующим образом. Наука, конечно, права в своем отстаивании существования эволюции. Эволюция действительно происходила в истории Земли. Но этот процесс не имеет ничего общего с процессом творения, описанным в двух первых главах Книги Бытия. Так называемый «Большой взрыв», рассматриваемый учеными как начало нашей Вселенной, должен идентифицироваться не с началом творения (см.: Быт. 1, 1), а с моментом грехопадения первых людей (см.: Быт. 3, 6–24). До этого события существовал другой (отсюда и название концепции), «райский» мир, а грехопадение явилось причиной его крушения и возникновения нового мира — того, который ныне и исследуется наукой.
Признавая существование прошлого, недоступного для исторических наук, альтеризм сближается с теориями «снежка» и «омфалоса» (особенно в интерпретации А.И. Иванова), изложенными выше, но отличается от них тем, что отодвигает это «непознаваемое время» на значительно большее расстояние от наших дней. Креационизм допускает научное исследование лишь для последних 7500 лет, тогда как альтеризм, опираясь на данные космологии, распространяет этот период примерно на 15 млрд лет.
Несмотря на то что альтеризм признает все имеющиеся научные данные, он сталкивается с большими трудностями философского характера из-за необходимости признания существования двух разных вселенных. Эти два мира не могут иметь друг с другом ничего общего, и если мы живем в одном из них, то не можем ничего сказать о другом. Тем не менее первые две главы Книги Бытия содержат, согласно альтеристской концепции, описание этого «другого» (не нашего) мира; и, что самое удивительное, в этом описании используются понятия «нашего» мира: «небо», «земля», «вода», «суша», «трава», «деревья», «птицы», «гады» и т.д. Надо обладать поистине извращенным сознанием, чтобы думать, что в словах: Вот происхождение неба и земли, при сотворении их, в то время, когда Господь Бог создал землю и небо, и всякий полевой кустарник, которого еще не было на земле, и всякую полевую траву, которая еще не росла… (Быт. 2, 4) — речь идет совсем не о той земле, по которой мы ходим ногами, и не о том небе, которое мы видим у себя над головой[18].
Христианский эволюционизм
Как мы уже видели, мысль о возможности согласовать библейское описание творения мира и эволюционистские сценарии истории Земли возникла в православной среде еще в XIX веке, почти сразу после распространения теории Дарвина. К первым попыткам реализовать эту идею можно отнести две апологетические работы, созданные в советский период, — это «Очерки христианской апологетики» Н.Н. Фиолетова[19] и «Апологетика» протоиерея Василия Зеньковского[20]. Позже эта апологетическая традиция была продолжена и развита протоиереем Николаем Ивановым[21] и митрополитом Ярославским Иоанном (Вендландом)[22], геологом по образованию.
В течение всего советского периода в России жили и работали православные ученые-естествоиспытатели, которые стремились осмыслить, с одной стороны, свою профессиональную деятельность в свете православной веры, а с другой стороны — Откровение в свете последних данных своей науки. Одним из наиболее ярких представителей этого направления мысли был протоиерей Глеб Каледа ( 1921–1994) — профессор геологии, тайно принявший священный сан в 1972 году, а с 1991 года — заведующий сектором просвещения и катехизации Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата.
Работы о. Глеба и его единомышленников, конечно, не могли быть опубликованы в СССР и впервые увидели свет в сборнике статей «Той повеле, и создашася», изданном в 1999 году [23].
Общая концепция православного эволюционизма может быть выражена в следующих тезисах.
- Первая глава Книги Бытия написана в жанре исторической хроники.
Она содержит описание (естественно, неполное) событий, действительно имевших место в истории, причем порядок изложения этих событий, по крайней мере в общих чертах, совпадает с реальным историческим порядком самих событий.
- Эмпирический мир, исследуемый наукой, есть Божие творение. Он несет на себе как бы «отпечаток» своего Творца и, следовательно, должен рассматриваться как одна из форм Откровения, данного нам Богом (ср.: Рим. 1, 19–20). Перед христианской наукой стоит задача согласования библейского повествования с современными научными данными. Эта задача является по существу своему герменевтической, т.е. задачей по согласованию разных частей Откровения. Она аналогична задаче по согласованию друг с другом разных частей Священного Писания.
- Творение различных таксонов живых организмов не было творением из ничего (ex nihilo). Бог творил одни таксоны из других. Этот процесс может быть описан натуралистами как эволюция и богословами как творение.
- Этот процесс творения-эволюции был очень медленным. Время, прошедшее от начала мира до сотворения человека, было во много раз более долгим, чем вся последующая история человечества. Так что «дни» Творения, о которых говорится в первой главе Книги Бытия, не являются астрономическими сутками, но должны интерпретироваться как интервалы времени неопределенной (и, возможно, различной) продолжительности.
- Смерть животных и растений существовала на Земле до появления человека и, следовательно, до грехопадения. Она была совершенно естественным феноменом и не должна рассматриваться как проявление несовершенства мира, сотворенного Богом.
Последний тезис нуждается, вероятно, в более подробном рассмотрении, так как именно он является в настоящее время предметом наиболее оживленной дискуссии между христианскими эволюционистами, креационистами и альтеристами (наиболее полное изложение эволюционистских взглядов на проблему можно найти в статье диакона Андрея Кураева «Может ли православный быть эволюционистом?» [25], а также в статье автора[26]).
Для доказательства того, что смерть появилась на Земле лишь в результате грехопадения первых людей, часто цитируют слова апостола Павла: Одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть… (Рим. 5, 12). Но если рассматривать эту фразу в контексте (от начала цитируемого двенадцатого стиха до конца пятой главы), то станет ясно, что речь в ней идет вовсе не о природном физическом мире, а о мире только человеческом, мире как синониме слова «человечество», том мире, который в качестве ответа на вопрос «где?» образует форму «в миру», а не «в мире». Таким образом, цитирование Рим. 5, 12 в связи с темой смертности живых организмов есть неправильное истолкование слов апостола Павла, который в данном пассаже имел в виду смерть одних только людей, а не животных. Смертность животных и растений, обуславливавшая смену поколений и тем самым — процесс развития (замену старого новым), была совершенно естественным атрибутом «хорошего весьма» Божиего мира и так же, как все остальные его атрибуты, должна рассматриваться как благо.
Нам трудно понять это, потому что в лице своих прародителей мы вкусили плод от дерева познания добра и зла, в результате чего у нас сформировались свои собственные (отличные от божественных) представления о том, «что такое “хорошо” и что такое “плохо”», и мир, прекрасный в глазах Бога (И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма — Быт. 1, 31), стал казаться нам ужасным. Тем не менее именно такое видение смерти животных оказывается единственно возможным при попытке согласования данных палеонтологической летописи с текстом Книги Бытия.
Хотя все христианские эволюционисты признают, что эволюция живых организмов есть факт, доказанный наукой, однако в качестве наилучшего соответствия христианскому мировоззрению могут рассматриваться различные эволюционные теории.
Так, вслед за Н.Н. Фиолетовым [27] и благодаря традиционной связи дарвинизма с коммунистической идеологией, большинство христианских эволюционистов принимают в качестве основы своего дискурса теорию номогенеза, предложенную Л.С. Бергом в 1922 году [28]. (Берг считал, что эволюция протекает на основе жестких закономерностей, и тем самым противопоставлял свою теорию дарвинизму, рассматривающему эволюцию как случайный процесс.) Однако в рамках православного эволюционизма также существуют представления, согласно которым христианской идее творения лучше всего соответствует синтетическая теория эволюции (неодарвинизм).
В настоящее время достигнуто согласование библейского и научного описаний истории мира, хотя имеется ряд противоречий. Так, с научной точки зрения кажется невозможным существование зеленых растений при отсутствии Солнца (ср.: Быт. 1, 11– 19). Птицы, созданные в течение пятого «дня» Творения (Быт. 1, 20–23), согласно палеонтологическим данным, появились на Земле заведомо позже, чем «гады земные» (Быт. 1, 24–25), как бы мы ни интерпретировали «птиц» и «гадов». Но подобные противоречия рассматриваются христианскими эволюционистами как несущественные и не могут быть основанием для отвержения одного из описаний как неистинного, но служат для нас стимулом для более глубокого изучения как природы, так и Священного Писания.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Толстой А.К. Послание к М.Н. Лонгинову о дарвинисме // А.К. Толстой, Я.П. Полонский, А.Н. Апухтин. Избранное. М.: Московский рабочий, 1983. С. 117–120.
2 Там же. С. 118.
3 Той повеле, и создашася: Современные ученые о сотворении мира. Клин: Фонд «Христианская жизнь», 1999; Гоманьков А.В. Идея эволюции в палеонтологии и в Священном Писании // Наука и вера: Материалы научных семинаров, 2003. Вып.
4 Франк С.Л. Религия и наука. 2-е изд. Франкфурт-на Майне: Посев, 1967.
5 Гальбиатти Э., Пьяцца А. Трудные страницы Библии (Ветхий Завет) [пер. с ит.]. Милан; М.: Христианская Россия, 1992; Кюнг Г. Начало всех вещей. Естествознание и религия [пер. с нем.]. М.: Библейско-богословский институт св. ап. Андрея, 2007.
6. СПб.: Высшая религиозно-философская школа, 2003. С. 33–49; Гоманьков А. Священная история как наука и идеология // Наука и вера. Вып. 7: Материалы международной научной конференции «Наука, идеология, религия». СПб.: Институт Высшая религиозно-философская школа, 2005. С. 74–80; Гоманьков А.В. Битва в пути (креационизм и естествознание) // Христианство и наука: Сб. докладов конференции. М.: РУДН, 2008. С. 113–145.
6 Серафим (Роуз), иером. Православный взгляд на эволюцию [пер. с англ.]. СПб.: Свѣтословъ, 1997; Серафим (Роуз), свящ. Православное святоотеческое понимание Книги Бытия [пер. с англ.]. М.: Российское отделение Валаамского общества Америки, 1998.
7 Академии наук против креационизма // В защиту науки. Бюллетень № 6. М.: Наука, 2009. С. 35–41.
8 Серафим (Роуз), свящ. Православное святоотеческое понимание Книги Бытия. С. 10.
9 Там же.
10 Там же. С. 32.
11 Константин Буфеев, свящ. Ересь эволюционизма // Шестоднев против эволюции. В защиту святоотеческого учения о творении. М.: Паломник, 2000. С. 151–232.
12 Там же.
13 См., напр.: Яннарас Х. Вера Церкви: Введение в православное богословие [пер. с новогреч.]. М.: Центр по изучению религий, 1992.
14 Тимофей, свящ. Православное мировоззрение и современное естествознание. Уроки креационной науки в старших классах средней школы. М.: Паломник, 1998; Тимофей, свящ. Две космогонии. Эволюционная теория в свете святоотеческого учения и аргументов креационной науки. М.: Паломник, 1999; Лаломов А. Пешком в прошлое, или Прогулка по залам Палеонтологического музея // Божественное Откровение и современная наука. Альманах: Вып. 2. М.: Храм пророка Даниила на Кантемировской, 2005. С. 155–174.
15 Гоманьков А.В. Битва в пути (креационизм и естествознание) // Христианство и наука: Сб. докладов конференции. М.: РУДН, 2008. С. 113–145.
16 Лаломов А. Пешком в прошлое, или Прогулка по залам Палеонтологического музея.
17 Василий (Родзянко). еп. Теория распада Вселенной и вера Отцов. Каппадокийское богословие — ключ к апологетике нашего времени. Апологетика XXI века. М.: Паломник, 1996.
18 Более подробный разбор концепции альтеризма см. в ст.: Гоманьков А.В. Идея эволюции в палеонтологии и в Священном Писании // Наука и вера: Материалы научных семинаров, 2003. Вып. 6. СПб.: Высшая религиозно-философская школа. С. 33–49.
19 Фиолетов Н.Н. Очерки христианской апологетики. М.: Братство во имя Всемилостивого Спаса, 1992.
20 Зеньковский В., прот. . Апологетика. Рига: Рижская епархия, 1992.
21 Иванов Николай, прот. И сказал Бог… Библейская онтология и библейская антропология. Опыт истолкования Книги Бытия (гл. 1–5). Клин: Фонд «Христианская жизнь», 1997.
22 Иоанн (Вендланд), митр. Библия и эволюция. Ярославль, 1998.
23 Той повеле, и создашася: Современные ученые о сотворении мира. Клин: Фонд «Христинская жизнь», 1999.
24 Более подробно см.: Цыпин Леонид, свящ. Так чем же являются Дни Творения? Центральная проблема экзегетики Шестоднева. Киев: Пролог, 2005.
25 Той повеле, и создашася: Современные ученые о сотворении мира.
26 Гоманьков А.В. Идея эволюции в палеонтологии и в Священном Писании.
27 Фиолетов Н.Н. Очерки христианской апологетики.
28 Берг Л.С. Номогенез, или Эволюция на основе закономерностей // Берг Л.С. Труды по теории эволюции. 1922–1930. Л.: Наука, 1977. С. 95–311.
Журнал Московской Патриархии, сентябрь, 2010 г.
Читайте также: