Архимандрит Андрей Конанос
Сейчас мы вспоминаем Крест Господень. Вспоминают его каждый день и те, кто покорно, безропотно, смиренно несет свой крест – несет со слезами, но терпеливо, с любовью и верой в Бога. Знаешь, как это трудно – нести свой крест и при этом любить Христа? Это труднее всего – нести крест и говорить при этом: «Господи, я люблю Тебя!» А Он отвечает: «Я тоже люблю тебя». И при этом дает тебе крест.
Ты спрашиваешь: «Господи, как же так? Разве это любовь? Ты не боишься, что я могу не выдержать и перестану любить Тебя? Что начну роптать? Что потеряю веру и отойду от Тебя? Почему Ты так жесток со мной?» А Господь отвечает: «Я бы с легкостью мог удержать тебя рядом с Собой обманчивыми благами и лаской, но Я хочу, чтобы ты был со Мной по-настоящему. Я хочу спасти тебя, дитя Мое. И так как другого пути к твоему спасению нет, я даю тебе этот крест. Даю, потому что люблю тебя».
Как же научиться видеть Божию любовь через страдания? Как прочитать глазами, полными слёз, слова любви, которые говорит нам Господь?
Мы привыкли к тому, что, если нас любят, то делают нам что-то приятное – например, дарят коробку конфет или приглашают в гости. Такие действия для нас являются показателями любви. «Большое спасибо, – радостно благодарим мы в ответ. – Как приятно!» Но мы не в состоянии понять, что Господь всех нас любит, когда видим человеческие страдания – в больницах, приютах, на кладбище, среди разочарований и предательства. Как понять, что Бог любит нас, несмотря на все страдания, которые Он нам посылает? Он «распинает» нас и при этом говорит, что любит – как можно этому поверить, если Господь ведет Себя так странно?
Особенно удивляет нас «равнодушие» Бога, ведь Он, как нам кажется, совсем не слышит наших стонов, криков, жалоб, слёз, ропота и угроз (да, угроз!). Вы когда-нибудь угрожали Богу? Ругались с Ним? Не спешите осуждать меня – еще пророк Давид делал это, говоря: «Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лицо Твое от меня?» (Пс. 12); «Боже мой! Боже мой! [внемли мне] для чего Ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего. Боже мой! я вопию днем, – и Ты не внемлешь мне, ночью, – и нет мне успокоения» (Пс. 21); «Господи! стрелы Твои вонзились в меня, и рука Твоя тяготеет на мне. Нет целого места в плоти моей от гнева Твоего; нет мира в костях моих от грехов моих» (Пс. 37).
Итак, пророк Давид жаловался Богу! Жалуемся Ему и мы, а Он смотрит на нас и говорит: «Дети мои, другого пути нет! Я не суров, не зол и не жесток с вами. Я – Истина, Я – Спаситель мира. Придите ко Мне, посмотрите на те места, где Я жил, пройдите дорогами, которыми Я ходил; и поднимитесь на гору, на которую поднялся Я – поднимитесь на Голгофу! Поднимитесь и вложите ваши руки в Мои раны». – «В какие раны?» – «Вложите руки в отверстие на том месте, где был вбит Честной Крест (кто был в Иерусалиме, в Храме Гроба Господня, знает это место на Голгофе). Вложите – и подумайте, вспомните; представьте себе то, что здесь происходило, и если возможно, вообразите себе те минуты, когда Я испытывал страдания, кричал, плакал и говорил: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мф. 27:46).
И Я говорил это, будучи невинным, безгрешным, непорочным, беззлобным Агнцем Божиим. У Меня не было ни одного греха или порока. И помните, что в ту минуту Я услышал в ответ с Небес? Ничего. Молчание. Бог ответил на Мою молитву молчанием, – говорит нам Иисус Христос. – Я продолжал испытывать боль. Мое Тело обливалось святой кровью, которая окрасила Голгофу в алый цвет, а Мой Отец оставил Меня, чтобы Я – невинный и безгрешный – прошел на Кресте весь путь боли и страданий».
Другого пути нет. И мы будем страдать. Поймите – только таким образом может смириться наше «я». И только так можно увидеть Бога. Наша душа освятится прекрасным, истинным светом. В нас оживет всё самое лучшее, что мы имеем. Но для того, чтобы это произошло, сначала необходимо, чтобы в нас умерло всё греховное, лживое, суетное, эгоистичное, страстное, тленное, – всё, что должно исчезнуть, перед тем как оживет настоящее, истинное. И другого пути здесь нет. Только один – Крестный путь.
Но непонятно: как же научиться нести свой крест? Как не сопротивляться, не пытаться сойти с него – с креста, на который вознес нас Господь? Ведь это большая честь, учат святые отцы, когда Он поднимает нас на Свой Крест. Вручая человеку крест, Господь тем самым приглашает его разделить с Ним престол Своей славы.
Что написано на Кресте Господнем? «І.Н.Ц.І.» – «Иисус Назарянин Царь Иудейский». Однако существует традиция изображать на Кресте и другую надпись: «Царь мира», или «Царь славы». Как же так? Разве Распятый может быть Царем славы? Где же Его престол? Где Его слуги? Где богатства, сокровища, величие? Где Его слава?
Перед нами – окровавленный Человек, казненный позорной казнью. Но Господь говорит: «Вот Моя слава. Моя слава – это Крест. И Мне радостно видеть твою любовь ко Мне – страдающему на Кресте. Такая вера прекрасна – вера в Бога распятого, окровавленного и умирающего. Сейчас Я не иду по воде; не творю чудес перед людьми, не привлекаю их к Себе так, что они ходят за Мной голодными до самого вечера; не преображаюсь в сиянии на Фаворе. Сейчас ты видишь Меня обезображенным от ударов, пощечин и бичеваний, и продолжаешь любить Меня, говоря: «Избавитель мой, Любовь моя». Ты говоришь это Мне, распятому на Кресте».
Вот что говорит нам Господь, и всё это наполнено величием и красотой. Вера в Распятого Христа изменила мир. Ты задумывался когда-нибудь над этим? Понял ли? То, что христианство охватило весь мир, то, что вера в Христа распространилась по Вселенной, с 33-го года по Р.Х., – это началось с Голгофы. Не с земной славы, не с хвалебных гимнов, не с удивительных чудес и знамений, а с Распятия Христа, Который на Кресте победил смерть, после чего произошло Воскресение. Таким образом Бог показал всем нам единственный путь ко спасению.
Нет другого пути. Нет другого способа спастись, получить избавление, освятиться, чтобы насладилась душа и смягчилось сердце. Только через пригвождение ко Кресту, через эти удары – по рукам, ногам, голове.
Вспомните: когда вам приходилось слышать по телефону известие о смерти близких людей, или когда вам сообщали в больнице, что ваш любимый человек умер, – что вы чувствовали в тот момент? Как будто сердце пронзает огромный гвоздь, и оно начинает кровоточить. Оно кровоточит до сих пор – помните, когда мы выходили из храма, одна женщина сказала мне: «Я потеряла сына два года назад»? И в ту же минуту глаза у нее наполнились слезами, как будто ее сын умер не два года тому назад, а только что. Это ли не Крест? Это ли не раны от гвоздей? И ответа на вопль «Для чего?..» нет. Есть только слёзы – слёзы надежды и веры.
Фото: Yannis Behrakis/Reuters
Логики в крестных страданиях также нет. Есть логика Бога – логика веры, надежды, смирения, логика чуда. И единственное, что нам остается, – это подчиниться. Не из каких-то раболепных чувств, нет. Просто ничего другого мы здесь сделать не можем. Да, можно кричать, плакать, хулить, спорить, бунтовать, отвергать, отрекаться – но это не приведет ко спасению. Наоборот: чем больше мы сопротивляемся, тем больнее нам становится. И эта боль не просто усиливается: она ни к чему не приводит. В итоге человек начинает сходить с ума и получает еще один, дополнительный крест, который вряд ли может спасти.
Это произойдет, если не смириться на кресте, который посылает Бог. Если не взглянуть на свой крест со смирением и не сказать: «Господи, Ты знаешь, а я не знаю, мне не по силам понять это». Не по силам – значит, своими силами не постичь смысла, который несет в себе крест; не понять и не осознать этого, не проанализировать. Иначе можно сойти с ума. Но поскольку понять это невозможно, значит, здесь кроется тайна. И это тайна страдания каждого человека.
Поэтому, когда мы видим, как кто-то страдает, не нужно начинать искать этому объяснений и говорить: «Это потому, что Господь хотел для него того-то и того-то. Мы знаем, что всё по воле Божией». Когда страдание приходит к нам, мы забываем обо всех рассуждениях. А о других говорить легко – будто мы и в самом деле знаем волю Божию и Его промысел. Нет.
Я очень хорошо запомнил то, что сказал митрополит Месогийский Николай, когда упал самолет и погибло множество людей. Он приехал встретиться с родственниками погибших, а после этого журналисты спросили его:
– Что вы им сказали? Наверное, какие-то удивительные, важные слова? Поделитесь с нами!
На что митрополит ответил:
– Я пришел к этим людям не для того, чтобы что-то сказать.
Когда мы видим, что кто-то страдает, неся свой крест, не нужно говорить. Не нужно пытаться давать какие-то богословские или философские объяснения и пространно рассуждать, поражая всех красотой своих мыслей.
Но что же тогда делать? Плакать. Плакать вместе с этими людьми, сострадая им. Обнять, поцеловать и помолчать вместе. Потому что разве можно тут что-то сказать?
Что вообще можно сказать при виде страданий? При виде Креста? Если бы мы оказались перед Крестом Господним, разве нам пришло бы в голову что-то говорить? Нет. Нам остается делать только то, что делали Пресвятая Богородица, Иоанн Богослов и все те, кто любил Господа. А что они делали? Они плакали. Плакали и недоумевали, ужасались, страдали и благоговели.
Это удивительно и уникально, друзья. Только находясь в Церкви, можно испытать такое – когда одновременно со страданием и болью при виде Господа на Кресте появляется надежда и вера. Смотря на Его Крест, мы вспоминаем о своем кресте и плачем, скорбим, но говорим при этом: «Господи, несмотря ни на что, я верю в Тебя и знаю, что всё будет хорошо, потому что Ты воскрес и я тоже побеждаю смерть через свои страдания. И я знаю, что через крест обязательно получу от Тебя награду».
Это и есть живая вера в Бога, а не просто повторение строк из Символа веры: «Верую во единого Бога Отца Вседержителя…» Мы читаем эти слова, и всё равно тревожимся, беспокоимся… А как можно, произнеся Символ веры, продолжать бояться? Мы каждый день читаем эту молитву, и можно сказать, что знаем «теорию» наизусть. Но настоящая вера – это когда ты страдаешь, тебе больно, но при этом ты не теряешь надежды, не боишься и не перестаешь славить Бога, говоря: «Вижу Тебя распятым, но поклоняюсь и служу Тебе».
Перевод Елизаветы Терентьевой