Мы есть у наших детей. Родитель защитит, поможет, подскажет. Родители – пример для подражания. Когда наши родители уходят, мы словно теряем опору. Мы чувствуем: теперь за нами никого нет. У детей, живущих в детских домах, такого тыла нет уже в детстве. Они потеряны, одиноки.
Малыши в домах ребенка не плачут – потому что однажды понимают: на их крик все равно никто не придет. Мамы нет. Они обнимают сами себя и сами себя убаюкивают, раскачиваясь на кровати. Становясь подростками, эти мальчики и девочки не могут нащупать свое предназначение, свои возможности, они не мотивированы строить свое будущее.
В День защиты детей мы хотим напомнить: именно семья является тем якорем и одновременно парусами, которые дают ребенку опору и направляют, помогают выбрать жизненную дорогу.
“Правмир” дал слово тем, кто очень хорошо знает и чувствует, что же для него семья.
«Я не обиделся, когда меня снова вернули»
Евгений, 16 лет, приемный сын
Я уже 5 лет живу в приемной семье. До этого я жил в интернате в Смоленской области, а в приют я попал в 4 года. Мама то сдавала меня туда, то назад забирала. Причину я не понимал даже тогда, да мне и не говорили. Что я помню из детства? Помню момент, когда сосед пытался поджечь наш дом. Мы уехали на время в деревню к бабушке, потом вернулись… Еще помню, как я курил и пробовал спиртное с соседями — мне было всего года 3.
Когда мне было лет 10, к нам в интернат – в деревне Прудки под городом Починок — приехали гости. К нам вообще часто приезжали и иностранцы, и россияне. Сначала приехал только папа, Павел. Мы все на нем висли, все наши ребята. И папа решил тогда взять меня к себе в семью. Это была его инициатива. Вообще папа у нас — глава семьи! И он решает все. Но сначала он, вернувшись домой в Москву, поговорил со всеми, это было общее решение. И второй раз мама и папа приехали уже вместе. И решили меня взять.
Тогда они мне подарили первый в моей жизни телефон — чтобы мы были на связи. Сначала меня взяли на каникулы, я побывал в гостях у моей будущей семьи. И вот наконец меня забрали. Сейчас я слежу иногда за жизнью своего интерната, вижу, что у них и ремонт новый, и пришло много новых детей. В интернате у нас не было никаких издевательств, плохого я вспомнить не могу. Даже старшаки вступались за младших. Мне повезло. Так что в целом у меня нет негатива к этой системе, но я знаю, как бывает плохо детям в других детских домах.
А сейчас у нас большая семья! У меня появилась старшая сестра, Даша, ей 25 лет. А еще есть сестра и брат: Ксюше 14 лет, Лева на 2 месяца младше меня, ему тоже 16 лет. Они появились через 2 года после меня. Мы писали согласие всей семьей, я тоже давал разрешение.
У Левы и Ксюши умерла сначала мама, потом папа. Бабушка с дедушкой уже физически не смогли взять их, а сейчас и они умерли. И чтобы не передавать брата и сестру в детский дом, им сразу начали искать приемную семью – и мы решили взять их.
Только я очень ревновал – я не знал, что буду это чувствовать. Я стал бояться, что меня перестанут любить. Но мама сказала: «Моей любви хватит всем!» А еще объясняла, что этим ребятам тоже нужна помощь, и они привыкнут к нам, к жизни в семье быстро — ведь они пришли к нам из семьи, они не успели даже пожить в детском доме. И через полгода у нас все уравновесилось и теперь ревности нет – мы дружим.
Это не первый опыт моей жизни в семье. После приюта я перешел в свой интернат в Смоленской области, и уже где-то через год меня решила взять к себе наша учительница. От ее дома до интерната идти 27 километров в одну сторону. Я был маленький, мне было лет 8, и я не мог так далеко ходить. Поэтому жил у нее на выходных и каникулах. Она была в возрасте, и опекуном была оформлена ее дочь.
Вот там случился мой первый мой настоящий день рождения. Мне купили машинку, большой торт – это было настоящее детство! Раньше я этого не знал. Но ту приемную маму я раздражал тем, что я постоянно помогал уборщицам – мне это очень нравилось. А ей не нравилось, что я трачу на это время. И она отказалась от меня.
Вскоре меня взяла к себе наша ночная няня. Там я жил год, и жил уже постоянно, дом был на расстоянии 5-7 километров от интерната. Потом у этой моей приемной мамы заболел тяжело муж, и ей стало трудно успевать и ухаживать за ним, и воспитывать меня. Но мне там было хорошо. Мы много гуляли, мы бывали на рыбалке…
После нее меня перехватила врач нашего интерната, переоформила документы на себя. Я помогал с ее младшей дочкой. Но у нас не сложилось теплых отношений и мне не нравилось у нее жить. Но ведь детей не спрашивают… Мне было интереснее и спокойнее в интернате. И где-то через 2 года она вернула меня в интернат.
Как я сам на это реагировал? Даже не помню, но особых переживаний у меня не было.
«Мамой» я называл только ту ночную няню. Наталья Николаевна была очень ласковая и добрая. Она буквально пылинки с меня сдувала. И это был первый человек, которого я назвал «мамой». Я даже свою кровную маму не называл так – только по имени, Машей.
Ей было всего 18, когда она родила меня.
Но я не обиделся, когда меня снова вернули. Я уже тогда ко всему привык…
Мне жаль, что так случилось с моей кровной семьей. Всех пятерых детей изъяли и забрали в приют. Сейчас все в разных семьях. А Маша считается пропавшей без вести. Мне ее даже жалко – ведь она должна всем своим детям платить алименты, и это уже такая большая сумма… Я бы не хотел встретиться снова с кровной матерью.
Когда Павел и Елена – мои приемные родители – брали меня, у меня был, конечно, небольшой страх, ведь меня уже столько раз брали и возвращали… Скорее, это было такое внутреннее чувство. Оно не провоцировалось никем — родители меня никогда не пугали, что отдадут назад. И потом этот страх прошел. А соседи и друзья нашей семьи вообще говорят, что наш папа – просто золото. И это правда. Он всегда всем помогает, он надежный и добрый. И я признателен ему, что у него хватило терпения все пять лет на меня.
Знают ли в школе, что я приемный ребенок? Да, конечно. Из одноклассников знают не все, только пара моих друзей. А учителя в курсе. Я не афиширую это. Хотя у нас класс очень дружный. И мы очень активные, ребята участвуют в разных конкурсах, в соревнованиях. Я раньше ездил на соревнования по бегу и теннису. А по подтягиваниям я даже занял второе место!
Я очень благодарен отцу за то, чему он меня научил. Я научился очень многим мужским делам. Дрова колоть, например. Мы живем в доме, у нас идет строительство, и мне нравится помогать папе в этом. Еще я научился кататься на велосипеде – я не умел раньше…
Родители меня вообще очень многому научили. Научили, например, прощать. Раньше я был очень обидчивый, и мог дуться долго. Теперь я умею быстро отходить. Я стал спокойнее. А еще я уже не наблюдаюсь у психиатра. В детских домах ведь выгодно, чтобы у ребенка был диагноз, — это дополнительные деньги. У меня сняли диагноз полтора года назад. А еще я пришел к Вере. Вера пришла ко мне не сразу. Сначала, когда я попал в интернат, я вообще не знал, что есть Бог. А три года назад я, уже будучи в семье, покаялся, а потом и покрестился.
Какие книги я читаю? Я не очень люблю читать. Вот «Мобби Дик», например, мне не нравится. Но очень нравится «Волшебный возок», где мальчик отправляется в путешествие. Эта книга, как мне кажется, очень добрая.
Я чувствую к маме и папе искреннюю любовь – и их чувства ко мне тоже искренние. Я называю их мамой и папой от души. Сначала этого не было, я называл их по имени – Паша, Лена… а уже где-то через год начал говорить «мама», «папа». Мне это быстро стало привычно и приятно, и я видел, что и им это нравилось. А сейчас я ощущаю, что мы на самом деле семья.
Часто приемные родители хотят брать малышей. А подростков редко. Я думаю, еще и из-за того, что маленький ребенок не понимает, и когда вырастет, не будет знать, что это не его родные папа и мама. А подросток же уже все понимает. Но я не уверен, что нужно скрывать, что вы не родные. Это зависит и от родителей, и от ребенка. А полюбить друг друга можно в любом возрасте, и подросткам тоже нужна родительская любовь.
Детям в детских домах вообще не хватает любви. Там тебя не обнимут, не поцелуют. Ты там чужой.
Просто мальчик. Или просто девочка. А родители это сделают. Это совсем другая жизнь. Мои приемные родители сейчас для меня уже как родные. И я ощущаю себя теперь совсем иначе. Я чувствую, что я живу в семье, и что рядом – близкие любимые люди.
«Когда я стану отцом, я никогда не брошу своих детей»
Кирилл, 17 лет, живет в детском доме
— Моя история грустная. Мама просто оставила меня в роддоме. Я в 3 года попал в детский дом. Там я прожил 8 лет. И это было тяжело, к детям там относились жестко, я бы даже сказал, жестоко. Сидишь делаешь уроки, что-то не получается или ты отвлекся – получил шваброй по голове. Или, например, мы веселились во время тихого часа, и воспитатель, зайдя в спальню, схватила одну девочку за волосы и потащила ее прямо по полу. Нам было всего по 4-5 лет.
Еще я запомнил случай, который не могу забыть. Мне не понравилась еда, я понес тарелку – и не удержал, уронил, все упало на пол. Воспитательница увидела и очень разозлилась. И сказала: «Вылизывай!».
И стояла рядом, а что я мог сделать в 4 года? И я вылизывал эту кашу с пола. Сейчас я бы не позволил так себя унизить, я уже могу постоять за себя. Но когда ты маленький, ты беззащитен и ты подневолен.
Помню, как нас наказывали в летнем лагере, куда нас вывозили из детских домов. Там нас все время водили строем. А когда дети уже уставали и не хотели или не могли ходить, таких провинившихся кидали в крапиву.
Когда я перешел в другой детский дом, я был счастлив. Здесь к нам очень хорошо относятся. Я, кстати, все рассказал телевидению, которое вскоре после моего перевода приехало нас снимать, — о жизни детей в предыдущем детском доме. Но мне не поверили. Детям вообще часто не верят. Да и еще другие ребята в том детском доме не смогли подтвердить мои рассказы – да и было понятно, что они не признаются в такой жестокости воспитателей, они же не хотят, чтобы их потом еще мучали.
О том, чем увлекается ребенок и кем он хочет стать, у него начинают спрашивать в детском доме уже в 9 классе – потому что уже надо решать, в какой колледж отправлять нас. Я давно увлекаюсь кулинарией, мне это нравится, я даже участвовал в кулинарном телешоу «Рататуй» и занял там одно из призовых мест. А сейчас фонд «Арифметика добра» помогает мне с первыми пробами устройства на работу.
Хотел бы я увидеть свою кровную маму? Я вижу по своим друзьям: дети привыкают уже жить без семьи. Были случаи, когда родители вдруг объявляются, когда выпускники детского дома становятся совершеннолетними. Говорят, таких родителей просто интересует квартира, которую должен получить ребенок от государства.
Да и вообще мы не верим своим кровным родителям. Как-то одному моему другу, живущему в детском доме, позвонил мужчина. И сказал, что он его отец. Мой друг просто положил трубку. Мы не хотим налаживать эту непонятную связь с кровными родителями.
Увидеть – да, хотел бы. Просто чтобы задать один вопрос: «Зачем ты это сделала? Зачем ты меня бросила?».
Мне часто говорят: «Скажи спасибо, что она тебя привела на этот свет». Да, за это я ей благодарен. Но я не могу внутренне простить это предательство со стороны родной мамы.
Но все равно я считаю, что приемная семья это хорошо для ребенка. И ребята, которые ушли из детского дома в приемные семьи, рассказывают, что у них все хорошо, и они очень привыкли к своим приемным мамам и папам, и они лучше, чем бросившие их кровные родители. Здорово, если возникают теплые чувства и приемная семья становится для тебя настоящим домом.
Я раньше тоже долго ждал, долго хотел, чтобы меня взяли в семью. Но теперь уже поздно. Мне осталось дотерпеть год. И я выйду отсюда. Мне исполнится 18. Страшно ли мне остаться одному в этой жизни? Я думаю, я справлюсь без родителей. Я привык. Привык, что нужно все решать одному, самому. Нас сейчас учат и в детском доме, и в фонде «Арифметика добра», как жить самостоятельно: как, например, пользоваться банковской картой, как покупать продукты, как готовить, и так далее.
Я вообще благодарен воспитателям, меня научили сначала читать и писать, потом и другим навыкам… Я думаю, что я справлюсь один. Но здорово, когда у ребенка из детского дома есть хотя бы взрослый-друг, пусть не родитель, но который сможет и помочь, и поддержать, и посоветовать. Сейчас у меня есть такой наставник – им стала директор фонда «Арифметика добра» Ия Кузьменко, она очень меня поддерживает.
Я никогда не брошу своих детей. И я мечтаю, как я буду их воспитывать, учить, я хочу, чтобы они побывали везде, увлекались тем, что им нравится, развивались. Чтобы у моих детей была настоящая дружная семья.
Говорят приемные родители
“Подросткам родители в тысячу раз нужнее”
Юлия Ставрова-Скрипник, мама 7 детей, 5 из них приемные
— На днях меня шокировал случай, произошедший с девочкой, которая была в детском доме вместе с моими детьми. Асе, тоже слабослышащей, как наши Наташа, Федя и Ваня, исполнилось на днях 19 лет, ее поселили после детского дома в постинтернатное сопровождение, и она за 3 месяца спустила 1 миллион рублей, который накопился у нее на сберкнижке. Она перечислила средства в том числе своим подружкам, подбившим ее на эти действия.
Ей предлагают написать заявление, чтобы можно было как-то вернуть эти деньги, но она боится. А ведь ей дают на днях квартиру – но ей теперь даже не на что купить туда мебель. Это к разговору о том, как беспомощны, наивны и не подготовлены к самостоятельной жизни дети из детских домов. Подросткам вообще родители в тысячу раз нужнее. Они так подвержены влиянию извне, влиянию улицы, им нужно наше плечо.
В нашей семье 7 детей – из них 5 приемные. И мы до сих пор учимся и учимся. Им приходится искоренять привычки, данные системой. Они не умеют порой попросить о помощи. Они часто обидчивы. Они не всегда умеют подумать об окружающих и могут быть эгоистичны. Они ломают вещи, зачастую не специально, просто не умея с ними обращаться… Они вообще все разные, как приемные, как и кровные. Каждый ребенок нуждается в совете и помощи.
Юлия с семьей
Например, Вика 8 лет, если у нее что-то не получается, может даже расплакаться и выбежать из класса. При том, что она успешная ученица. Но ей нужен особый подход. Кстати, когда в опеке видят наши счета за школу, они поражаются. Это опровергает новые стереотипные обвинения приемных родителей «вы берете детей из-за денег». Мы столько тратим на образование и лечение, что суммы набегают просто астрономические.
Ангелина дважды была отказницей. На нее произвело неизгладимое впечатление это предательство. И в ней пока еще много детдомовского. Или Федя, скажем: забыл об остальных, съел три порции завтрака. Мы прививаем традицию общих семейных ужинов, но это непросто. Но они научаются постепенно думать друг о друге.
На примере нашей Наташи 16 лет слабослышащей девочки, очень хорошо видно, как меняется ребенок. Она была эдаким мальчишкой-сорванцом. А стала мягкой, женственной. Она моя опора, всегда помогает, за всеми ухаживает.
И так с каждым. У каждого ребенка есть свои трудности, через которые он проходит, свои взлеты, и задача родителей – помочь им в этом. Без семьи дети редко могут достичь того, на что способны.
Скажем, если бы не семья, Наташу бы уже перевели на программу 8-го вида и она закончила бы школу со справкой и кем бы она могла стать, — узкий перечень профессий, к примеру, швея-мотористка. Федя бы так и остался со своим диагнозом «олигофрения», а сейчас он отличник! Семья дает новые возможности, раскрывает каждого ребенка.
С Федей
А недавно мы были в гостях, и наши друзья в ответ на мои терзания и сомнения, что не все получается, как хотелось бы, сказали: «Вы все – настоящая семья!».
“Первое время Соня плакала беззвучно”
Галия Бубнова, мама 13 детей, из них 3 кровных, 1 удочеренная и 9 приемных
— Каждому человеку нужно место, где он может расслабиться и чувствовать себя в безопасности, место, где можно черпать силы. Этим местом для человека всегда была семья, дом, близкие. Важно знать, что в тебе кто то заинтересован, что кто-то всегда, в любой ситуации будет на твоей стороне, что есть руки, которые поддержат. И это жизненно важно для ребенка, который остался один на один с миром.
К примеру, когда мы взяли домой Соню, девочку с синдромом Дауна, она даже плакала беззвучно, не произносила звуков совсем. Но дома шаг за шагом мы ее учили пользоваться голосовыми связками , и она училась, как музыкант учится играть на инструменте. И в процесс обучения были вовлечены все члены семьи, каждый вносил свою лепту. Вся среда вокруг стала обучающей.
В семье Соня поняла, что может выражать свои желания, и что не только она должна исполнять чьи-то требования, как в детском доме, но и ее слышат и могут помочь ей реализовать свои желания. В семье у нее появилась возможность проявлять свою индивидуальность. Думаю, это очень важно, что в семье приветствуется индивидуальность ребенка, и нет требований быть под одну гребенку.
Галия Бубнова с детьми
Если ребенку не нужно бороться и выживать, как он делает это в детском доме, он наконец-то расслабляется, и у него появляется возможность для развития. В семье есть мама и папа, которые верят в ребенка и помогают ему, поддерживают. Ребенку не хватает веры в себя, а родители — это те взрослые, которые помогают ему верить в свои силы, а если что-то не получается , то поддержат и разделят неприятности.
“Семья наполняет ребенка силой, уверенностью и жизнью”
Ольга Красильникова, мама кровной дочери и двух приемных сыновей
Ребёнку важно, чтобы рядом были те, кому он небезразличен. Кому он будет важен не как «фамилия в списке» или «человек в группе», а именно как Человек, личность. Ребёнку важно иметь тыл, опору, которые помогут ему принять свои корни и построить свою жизнь. Необходимы те, с кем можно поделиться своими мыслями, страхами, мечтами. Семья наполняет ребёнка силой, уверенностью, надеждами — жизнью.
Мои мальчишки – Ваня и Дима — учатся хотеть чего-то для себя, учатся заботиться о других, доверять взрослым, верить в себя. Старший, 19-летний Ваня, четыре года назад был уверен, что ничего кроме ПТУ не осилит, а сейчас заканчивает первый курс одного из лучших вузов – учится в Московском государственном университете гражданской авиации.
Красильниковы
Раньше дрался до крови, потому что «иначе западло», а сейчас считает высшим пилотажем избежать драки, стал дипломатом. 12-летний Дима раньше совершенно был безразличен к себе и вёл себя очень обезличено: мне нормально, ничего не хочу, не устал, не замёрз, не болит. Сейчас всё чаще говорит о своих чувствах, желаниях.
Ваня сильнее духом, но будучи в детском доме, он бы только закончил училище, пошёл в армию, едва ли справился с бытовыми и административными вопросами по квартире. Дима, переживший уже два возврата, оставшись в системе, ушёл бы полностью в себя, его бы поглотило тотальное чувство вины и собственного ничтожества.
Они изменились. И изменились именно в семье, которая дала им жизненную силу и веру в себя, знания и опыт.
“Без родительской семьи им очень трудно”
Диана Машкова, мама 4 детей, кровная дочь, удочеренная дочь, приемные сын и дочь, руководитель Клуба «Азбука приемной семьи» фонда «Арифметика добра»
— Для ребенка семья это базовая безопасность. Пока он этого не ощущает, бесполезно его развивать и куда-то двигать. Если у ребенка зашкаливает стресс от того, что у него нет рядом близкого человека, то он зациклен на этом. А ведь нет мамы – значит никто вовремя не позаботится, не пожалеет, не почувствует твое состояние. Это та самая пирамида Маслоу: сначала нужно наполнить базовый уровень. Никакие экскурсии, развлечения, никакая волонтерская помощь ребенка не развивают и не тянут вверх, потому что нет фундамента. А этот фундамент — семья.
Почему дети в детских домах практически поголовно плохо учатся? У них нет мотивации. Нет ощущения надежности и уверенности в завтрашнем дне.
Поэтому, конечно, сначала – семья, а потом уже все остальное. И в том числе поэтому надо стараться помочь сохранить кровную семью, помочь ей в кризисе, не дать распасться. Ну а если ребенок оказался в детском доме – надо не оставить его в этой системе.
Диана Машкова с детьми
Нужно как можно скорее найти для него любящую семью. И дать ему адаптироваться, прижиться, раскрыться – и вот наконец на этой стадии ребенок почувствует, что он – в надежной ситуации, и это для детей самый главный толчок к развитию и росту. Без родительской любви им очень трудно.