Почитание Креста Христова в Православии достигает такой степени, что в ряде песнопений и молитв можно встретить обращения к нему как к живому, одушевленному существу. Как это возможно? Не только среди христиан-протестантов, но и у самих православных могут возникать подобные недоумения.
Фото: waniia, orthphoto.net
Но все станет на свои места, если прочувствовать, что, во-первых, это не вероучительные тексты, а поэтические – в поэзии нередко можно встретить одушевление неживых предметов.
Во-вторых, орудие казни и позора явилось всему миру как орудие бесконечной Божьей любви. «Се бо прииде крестом радость всему миру…». Крест есть любовь Божия всепобеждающая, равно как и сама любовь в нашем земном мире есть крест и его несение по жизни, поскольку любовь Божия, равно как и любовь к ближним христиан-святых, часто оставалась и остается безответной, распинающейся и распинаемой ради ближних. Поэтому слова «радуйся, живоносный кресте», можно спокойно заменить, скажем, на «радуйся, любовь всепобеждающая», и это будет одно и то же.
По слову митр. Филарета (Дроздова), это «любовь Отца распинающая, любовь Сына распинаемая, любовь Духа Святого, торжествующая силою Креста». И эту любовь окружающий мир по-прежнему мало вмещает или не вмещает вовсе, отвергая ее и предпочитая ей либо голую силу, либо закон и порядок, либо холодную рассудочную логику. Прекрасно и вдохновенно о силе божественной любви, явленной через крест, написал Н.А. Бердяев:
«Тайна креста, тайна Голгофы есть тайна свободы. Сын Божий, принявший зрак раба и распятый на кресте, не принуждает внешней силой и мощью признать себя. Он остается невидимым в своей божественной силе для чувственного взора природного человека. Божественная сила и слава Распятого обличается в акте свободной веры и любви.
Распятый обращен к свободе человеческого духа. Он ни в чем не насилует. Нужен свободный подвиг духа, чтобы узнать в Распятом своего Бога. Бог, распятый на кресте, не только открывается, но и сокрывается. Исчезает всякое насилие природного, чувственного мира в откровении Божества, все обращено лишь к духовному взору, к внутренней свободе.
Для чувственного взора природного человека, подавленного силами внешнего мира, виден в Распятом лишь униженный и растерзанный, видимо лишь поражение и гибель правды в мире. Божественная правда представляется бессильной и немощной. Может ли Бог явиться в мире не как сила и мощь, побеждающая и преображающая всю жизнь, а как крестное страдание, как кажущееся бессилие и немощь перед силами мира? Об этом соблазнился еврейский народ, который отказался увидеть в Распятом ожидаемого Мессию, Сына Божьего…
Распятая правда не обладает ни логической, ни юридической принудительностью. Распятая правда явилась миру как бесконечная любовь. Но любовь не насилует меня, она делает меня бесконечно свободным. В любви все становится для меня родным по духу, близким, в любви освобождаюсь я от чуждого и враждебного инобытия, и потому обретаю я высшую свободу.
Свобода должна привести меня к любви, и любовь должна сделать меня свободным. Благодать Христова и есть тайна любящей свободы и свободной любви. Она явлена была на кресте. В свободном страдании Богочеловека, обращенном к свободе человека, скрыта тайна христианской любви («Философия свободного духа»).
Перечитаем одну из стихир праздника Воздвижения:
«Радуйся, живоносный кресте, благочестия непобедимая победа, дверь райская, верных утверждение, церкве ограждение, имже тля разорися и попрася смертная держава (которым уничтожено и упразднено проклятие, и поглощена сила смерти), и вознесохомся от земли к небесным (и мы вознесены от земли к небесам): оружие непобедимое, бесов сопротивоборче, слава мучеников, преподобных яко воистину удобрение, пристанище спасения, даруяй миру велию милость».
Все, что здесь написано в обращении ко кресту, совершенно так же применимо в отношении Христовой любви, поскольку крест это главная её икона! Ибо Его любовь среди нас – победа благочестия, дверь, ведущая в рай, утверждение верных и ограждение Церкви…
«Любовь, как смерть, крепка» — сказано в ветхозаветной книге Песни Песней. Любовь крепче смерти, и она ее победила на кресте, как показал нам Христос, – ей на Кресте была упразднена и попрана власть смерти и ада! Ей и глубочайшим смирением Христовым был посрамлен дьявол с его темным бесовским царством. «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13, 8).
Но вспомним, что предшествует вдохновенному слову о кресте апостола Павла, читаемому всякий раз на праздничной Литургии Воздвижения (1 Кор. 18, 24)! Это — его печаль о разделениях внутри формирующейся Коринфской общины: «Я разумею, что у вас говорят: «я Павлов»; «я Аполлосов»; «я Кифин»; «а я Христов». Разве разделился Христос? Разве Павел распялся за вас? Или во имя Павла вы крестились?» (1 Кор. 1, 12-13).
Это модель всех последующих конфликтов и разделений внутри Церкви, включая современность. Причем каждая из конфликтующих сторон бывает по-своему правой (нравственно, исторически, богословски – не так уж важно), но ни одна из них обычно не желает подняться выше своей собственной правды – до креста Христова… С вечной высоты которого эти правды – нравственные, исторические, богословские — могут выглядеть как временная суета человеческая, проявляемая по немощи людской, поскольку за своими собственными правдами часто не могут или не хотят видеть правду оппонентов.
А Христос с высоты креста Своего, простирая к нам Свои руки и зовя в Свои объятья, и тех, и других, и еще множество овец «не сего двора», напоминает: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас. Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня: ибо Я кроток и смирен сердцем; и найдете покой душам вашим. Ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко» (Мф. 11, 28-30).
Это бремя – наш в том числе собственный крест как бремя любви и доверия к окружающим, которое мы призваны нести, следуя за Ним. Поскольку причастность к Его любви и путь к ней лежит через отвержение себя, своих частных, мелких и относительных правд перед подножием креста Христова.
Через любовь к своим врагам и молитву за них, что нашим природным способностям не свойственно, поэтому без веры, вдохновения и терпения такой крест становится тягостным и смертоносным. Но не надо забывать, что при «вере с горчичное зерно» Сам Христос несет за нас наш крест: было бы с нашей стороны хоть немного воли к любви, прощению и доверию людям!
Сама любовь предполагает доверие. Бог всем бесконечно доверяет, раз призвал всех нас к жизни. Но доверие в нашем мире связано с риском: Бог на этот риск пошел и оказался распятым. Он же предупреждает нас об этом риске, который есть воистину благородное дело самоотдачи и самопожертвования, поскольку соединяет нас с вечной божественной любовью в Его царстве.
«С креста твоего славословь Господа, отвергая от себя всякий помысл жалобы и ропота, — писал свят. Игнатий Брянчанинов. — С креста богословствуй: потому что крест есть истинное и единственное училище, хранилище и престол истинного Богословия. Вне креста нет его: оно сокровенно в кресте Христовом».