На форуме в обсуждении статьи «Брак честен и ложе непорочно». Размышления о супружеском целомудрии автор диакон Михаил Таганов посетовал, что я привел цитату из его публикации некорректно, поэтому я бы хотел прокомментировать всю статью отца диакона.
С самого начала своей статьи отец Михаил предлагает нам принять точку зрения, что интимные человеческие отношения не очень естественны. Идея продолжения рода, идея влечения человека к другому человеку показана не естественной, а греховной, подозрительной, стоящей в ряде того, к чему надо относиться с негативно-охранительным отношением.
Однако, если посмотреть на эту сторону человеческой жизни более пристально, с точки зрения Божественного Откровения и новозаветной этики, то это будет весьма странная «естественность». Например, при всем желании половое влечение … (трудно поставить в один ряд с другими естественными потребностями человека – потребностями в воздухе, в пище, в воде, в отдыхе и т.д. Подлинно естественные потребности проявляют себя в организме столь могущественно, что, пренебрегая ими, человек попросту умирает — от голода и жажды, от истощения… Но никто и никогда еще не слышал о человеке, который умер бы от неудовлетворенного полового влечения!)
Здесь происходит подмена тезиса, странная для человека с богословским образованием: совсем не значит, что неудовлетворение каких-либо потребностей должно кончаться смертью человека. Это надо сразу понять, иначе получается откровенный обман. Если отец Михаил делает это случайно, то получается ошибка в логике, если это делается намеренно, тогда он пытается манипулировать нашим сознанием. И это очень опасно.
А стыд – это важнейшая функция нашего нравственного сознания, своего рода «охранная сигнализация» нашей души. Именно стыд от своей наготы впервые испытали Адам и Ева в раю, сшив себе из листьев опоясания (см. Быт. 3). Таким образом, инстинкт продолжения рода и половое влечение стоят особняком в ряду других потребностей человека, и святые отцы всегда связывали это явление с последствиями грехопадения в человеческой природе.
Почему делается такой вывод? Стыд люди испытали после первородного греха и почему, исходя из этого «инстинкт продолжения рода и половое влечение стоят особняком в ряду других потребностей человека»?! Конечно, эти отношения имеют особую природу, они не такие, как потребности в еде, воде, воздухе. Это влечение «из двух делает едино», это природа христианского брака, но, тем не менее, это естественная потребность человека. И физиологически она естественна, а не противоестественна. Почему делается вывод, эти явления имеют разную природу – непонятно.
Действительно, брак задуман и благословлен Богом в раю, но, увы, осуществляется он после грехопадения, а значит, между замыслом и его осуществлением стоит некая греховная перемена… К человеческому естеству, говоря святоотеческим языком, «приразилась» блудная страсть. Есть на этот счет замечательная антропологическая концепция преподобного Максима Исповедника (VII в.). Он полагал, что человек изначально был сотворен Богом нейтральным по отношению к страданиям и к удовольствиям, но в своем стремлении к райскому «запретному плоду» — т.е. греховному удовольствию в широком смысле – он одновременно стал причастен и страданиям… Еще древние эпикурейцы, как раз и пытавшиеся на глубоких философских основаниях жить ради плотских удовольствий, заметили — удовольствие бывает одно, а страданий всегда два: до удовольствия (желание) и после него (лишение).
И брак задуман Богом в раю, и влечение полов тоже было, очевидно, не таким как сейчас, но райской действительностью. Потому что увидел Адам Еву и сказал: «Се, ныне кость от костей моих и плоть от плоти моея, сия наречется жена, яко от мужа своего взята бысть сия» (Быт. 2, 21-23). Когда люди сотворены друг для друга, их любовь не является влечением, желанием соединиться друг с другом? Когда в Библии написано «да будут двое в плоть едину» (Быт. 2, 20) – это до грехопадения или после?
Существует разнополюсной разнополый мир, который очевидно привлечен для продолжения рода, для осуществления человека в любви. Грех приразился ко всей человеческой природе, ко всякой страсти. Первым грехом, о котором нам повествует Библия, был не грех прелюбодеяния или блуда, Адам и Ева после грехопадения соединились как супруги, а не в блудной страсти. А первым грехом была зависть, и потом убийство Авеля Каином, отнюдь не блуд. Все страсти приразились, человек весь искажен, не только половая сфера искажена, но и умственная, волевая, – любая. И когда богослов делает специальный упор на блудной страсти, то в этом есть определенное несоответствие.
Что уж тогда говорить о страданиях так называемой «страстной любви», если вся мировая художественная литература переполнена сюжетами такого рода.
Вот уже и мировая художественная литература оказывается подозрительной, душевредной. Все – грех, весь мир страшен. А дальше — в земляночку под Пензой?
Страсть блуда совсем не обязательно проявляется только в грехе прелюбодеяния. В браке она может обнаруживаться в безграничном телесном самоугождении и в эгоистичном отношении к человеку другого пола – ослепленные страстью, мы не видим в нем личности, живой души; он превращается в орудие нашего удовлетворения. Объект страстной любви становится в своем роде предметом собственности, а отсюда, даже в освященном Церковью союзе, проистекают многие трагедии.
Когда о браке начинают говорить так, то, я думаю, все самое лучшее, самое прекрасное человек может превратить в пепел. А нельзя ли об этом сказать по-другому? Только это можно говорить о браке? Как можно говорить о браке с чувством гнушения? Патетика блудной страсти, которая внедрена в брак, становится очевидной, из этого отрывка делается вывод: брак полон блуда.
И дальше просто без комментариев:
Мне представляется, что можно вообразить себе отношения полов до грехопадения, если посмотреть … на животный мир. Ведь тварь, по мысли апостола Павла, «покорилась суете не добровольно», она «совокупно стенает и мучится доныне» и ждет «избавления от рабства тлению» (Рим. 8:19-22), в которое она попала как раз по вине человека… Несомненно, животные в чем-то очень близки к Богу, к Его первоначальному замыслу о них.
Получается, что собачьи случки, коты, орущие в марте, – это так люди до грехопадения должны были размножаться? Я надеюсь, что автор не это имеет в виду, он просто ошибается.
Так вот, у высокоразвитых животных родовая жизнь и инстинкт продолжения рода занимают очень важное место. Но при этом собственно физиологические отношения носят чаще всего сезонный характер. Они совершенно прекращаются с рождением детенышей, и животные полностью переключаются на заботу о потомстве. И тут некоторые животные (например, волки, еноты) могут послужить поучительным примером родительской любви и супружеской верности для иных «воцерковленных православных»…
То есть автор хочет сказать, что половые отношения существуют только для продолжения рода, в остальных случаях они греховны. Эта мысль принадлежит блаженному Августину, который считал, что половые отношения – это результат грехопадения и единственным оправданием этих отношений может быть только зачатие ребенка. Это католическая точка зрения и никакого отношения к православию она не имеет. Странно, что кандидат богословия приводит в пример то, что существовало до грехопадения, не приводя цитат ни святых отцов, ни библеистов. Думаю, даже Маркиз де Сад покраснел бы от предложения в супружеской близости следовать примеру животных.
Да, животные тоже испытывают плотскую радость и некое воодушевление в период своих брачных игр. Но турниры самцов практически никогда не заканчиваются чьей-либо смертью, а от «неразделенной любви» животные не убегают на край света и не кончают с собой. А у людей?..
А здесь хочется напомнить отцу дьякону, что у животных нет чувства любви – разделенной или неразделенной. Конечно, если считать, что в браке не должно быть любви, то половые отношения являются греховными и нужны только для продолжения рода. Тогда, действительно, человек мало чем отличается от енота или от волка. Но если люди любят друг друга, то они могут пойти на край света, написать стихи. От неразделенной любви бывают трагедии, но, Слава Богу, что мы все же люди, а не животные. Слава Богу, что мы можем любить друг друга. Хотя, возможно, кому-то это чувство и не знакомо.
Если мы посмотрим на евангельский образ Иисуса Христа, то нам станет очевидно, что на всем Своем земном пути Он совершенно не соприкасался со стихией родовой жизни человечества. Спаситель имел всю полноту человеческой природы и первым Своим чудом благословил брак. Но при этом Его собственное рождение – безсеменное, Его Мать – Приснодева.
А при чем здесь это?! Хочу напомнить отцу богослову, что в нашей православной церкви существуют праздники Зачатия Пресвятой Богородицы и Зачатия Иоанна Предтечи. Церковь празднует как величайшую радость и святыню супружеское соитие праведных Иоакима и Анны, Захарии и Елизаветы, результатом которых в мир пришло Спасение.
Далее хочется вспомнить икону пресвятой Богородицы, где на одной из клейм изображены праведные Иоаким и Анна, нежно обнимающие друг друга как раз перед этим самым зачатием. А также в Москве существует монастырь, женский монастырь, посвященный этому событию – Зачатию.
В таинстве венчания Церковь, помимо других сторон брачной жизни, недвусмысленно благословляет именно «телесное сопряжение». Но эта физиологическая сторона брака – это, видимо, некое Божественное снисхождение к нашей греховной страстности, окрашенное Его непостижимой любовью.
Ну, почему же снисхождение?! Где сказано, что это снисхождение?! Из чего делается такой вывод? В статье нет ни одной святоотеческой мысли, нет ни одной цитаты из Священного Писания, где было бы сказано, что интимные супружеские отношения – это снисхождение.
Наоборот, апостол Павел говорит очень возвышенно об этой стороне человеческих отношений: «Жена не властна над своим телом, но муж; равно и муж не властен над своим телом, но жена. Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим». (1 Кор. 7,4). Где в Священном Писании хоть одно слово гнушения этими отношениями в браке? Да, есть грех прелюбодеяния, блуда, но они – вне брака! Зачем отец дьякон нас обманывает?!
«Брак честен и ложе нескверно» (Евр.13:4)! Чувство, которые испытывают супруги от близости – это радость! Хотя, к сожалению, всякое бывает, мне приходилось слышать, как одна женщина рассказывала, что во время соития с мужем специально читала Иисусову молитву, чтобы не испытывать никакой радости. Наверно, это плод подобных публикаций про волков и енотов.
На мой взгляд, плотская брачная жизнь представляет собой некий этап, ступеньку в индивидуальном духовном развитии. Плотские радости «адресованы» Богом самому молодому человеческому возрасту, там они желанны, необходимы, многократно воспеты в искусстве и в литературе
Простите меня, отец диакон, а в каком возрасте богоотцы Иоаким и Анна зачали Пресвятую Богородицу? А в каком возрасте пророк Захария и праведная Елизавета имели супружескую близость, исходя из Евангелия?
Их естественный итог – рождение детей, а это событие ставит юношу или девушку на качественно иной уровень нравственного развития.
Все же как – близкие отношения даны людям Богом только для рождения детей? Или супругам можно соединяться по любви?
Иные сильные души минуют брачную жизнь вовсе, сразу устремляясь к Богу и принимая монашеский чин. Этот путь, институционально оформившийся в IV в., тоже был предсказан и благословлен Христом (Мф. 19:11-12). Но живя в падшем мире, в браке или вне брака, каждый христианин так или иначе призван совершить победу над своим падшим естеством, а значит, и над блудной страстью.
И не только над блудной страстью, но и над гордыней, над глупостью, над самомнением, над ложностью своей, над многими страстями!
Целомудрие предполагает чистый, не затуманенный похотью взгляд на человеческое естество. В браке это означает, что прежде всего нужно сохранить супружескую верность, не стать рабом своему страстному началу, не воспринимать супруга как «сексуального партнера» и не «заиграться» в юношеские игры до той поры, когда стареющее тело будет просить пощады, а развращенный ум поведет его за собой на все новые и новые плотские «подвиги»… Плохо, если, вступив на эту ступень в начале семейной жизни, человек так и остается на ней, и начинает, скажем, рассуждать о «свободной и ничем не ограниченной радости» полового общения.
Этот пассаж о чем? Вы о себе говорите или распространяете это на все супружеские пары, подозревая, что они как сексуальные партнеры играют в какие-то игры? Кто дал Вам право в чем-то людей подозревать? Таинственная область, покрытая покровом супружеской любви, препарируется таким образом, что чистота супружеских отношений ставится под сомнение: А не слишком ли крепко ты поцеловал свою супругу? Достаточно ли ты себя контролируешь? Так ли глядишь? Так ли дышишь?
Могут ли в таком тоне об этом говорить священники, кандидаты и доктора богословия, те, чье мнение важно для людей? Имеют ли они право с линеечкой комментировать: это можно, это хорошо, а так нельзя!
Теперь, наверное, уже всем известно, что таинство венчания не совершается в период любого из четырех постов и даже накануне постных дней любой седмицы. Иные не слишком «воцерковленные» женихи и невесты, зарегистрировавшись в загсе, нетерпеливо ждут праздника, чтобы повенчаться. Но причина такой «отсрочки» не только и не столько в невозможности организовать для молодоженов «брачный пир», как можно подумать… Дело именно в телесной близости, обычно следующей вскоре за брачной трапезой.
Что касается постов, то я считаю, что они существуют для воздержания, в том числе и супружеского. Но в церковном календаре есть такие периоды, когда поста нет, а венчания не совершаются. Например, период Святок. На этом основании некоторые священники считают, что супруги не должны иметь телесной близости в это время. То есть супруги постятся весь пост, а потом на Святках у них пост продолжается. Монахи уже не постятся, а супруги еще постятся! Почему тогда люди, живущие вне монастырей и не берущие на себя обеты нестяжания, послушания и безбрачия, постятся дольше, чем монахи? В Типиконе написано: после Пасхи «разрешение на вся». Получается, что только для монахов «на вся», а для супругов «не на вся»? Получается, что после поста супруги не могут обнять друг друга?
Но только ли в посте тут дело? Оказывается, нет. Вот наступает праздник Пасхи или Рождества, все радостно разговляются. А Устав, как ни это странно, по-прежнему предписывает супружеское воздержание! Браки не венчаются ни на Светлой седмице, ни на Святках. Почему же? Это тоже приоритет брачного целомудрия. Причина в том, что праздник такого масштаба и причащение в эти дни Святых Таин несоизмеримы с нашим «плотским мудрованием»: увлекшись телесными утешениями, человек неизбежно теряет чистоту помыслов и становится недостоин радости духовной.
Я понимаю, если супруги всю Светлую Седмицу причащаются ежедневно. В две недели Святок просто невозможно причащаться каждый день. Эта навязываемая точка зрения к реальности отношения не имеет.
Неспроста Православная Церковь сохранила в своем обиходе и ветхозаветное понятие о «ритуальной чистоте».
Нет понятия «ритуальная чистота» в православии!
Человек, предававшийся любовным утехам накануне посещения храма, не может сразу же приступать к таинствам, прикладываться к мощам и святыням, причащаться Тела и Крови Христовых.
Всякий христианин перед литургией соблюдает пост, причем и пост телесный. Но почему нельзя прикладываться к мощам и святыням? Почему супружеская любовная близость уничижительно называется «утехами»? Опять явное гнушение брачными отношениями. В православии не существует понятия «ритуальной чистоты» или «ритуальной нечистоты», Иоанн Златоуст сказал, что супруги остаются целомудренными и после того, как они поднимаются с супружеского ложа. Они могут молиться, прикладываться к святыням, кресту. Они же не снимают крест, когда соединяются в супружеской близости? Святыню креста они несут на себе в момент супружеского близкого общения.
Мне хотелось бы вспомнить библейскую книгу «Песнь Песней» – замечательный образец любовной поэзии, полный эротических образов. По святоотеческому толкованию – это образ отношений жениха-Христа и невесты-Церкви.
* * *
В крови горит огонь желанья,
Душа тобой уязвлена,
Лобзай меня: твои лобзанья
Мне слаще мирра и вина.
Склонись ко мне главою нежной,
И да почию безмятежный,
Пока дохнёт весёлый день
И двигнется ночная тень.
А.С. Пушкин, 1825
Записала Амелина Тамара.