Портал «Правмир» начинает дискуссию о школьном образовании — новом законопроекте и шире — о том, в каком положении сегодня находится школа и каковы перспективы. На вопросы отвечает ученый, богослов, переводчик, главный редактор журнала «Альфа и Омега» Марина Журинская.
— Каково ваше видение закона об образовании?
— Вопрос сформулирован двусмысленно, может означать и «Как Вы оцениваете новый закон об образовании?», и «Какой новый закон об образовании Вы хотели бы видеть?» И на тот, и на другой вопрос можно было бы ответить словами подозрительного старичка из Торгсина у Булгакова: «Кароший люблю, плохой нет».
— Какие проблемы школьного образования вам видятся наиболее острыми?
— Наиболее острой проблемой видится та, что образование перестало быть образованием. Малокомпетентные люди натаскивают невежественных детей невежественных родителей на успешное прохождение тестов, дающих в дальнейшем право за большие деньги стать обладателем документа, дающего право претендовать на более престижную должность, нежели могут претендовать те, у кого такого документа нет. Специализация, указанная в документе, с дальнейшей трудовой стезей может вовсе не увязываться.
Дети — это дети, до семи лет они должны усвоить, что такое «нельзя» и «надо». Вместо этого их — на фоне полного ими пренебрежения и применения компьютера вместо соски, мамы, няни, игрушек и книг — уже начинают поднатаскивать для успешного поступления в начальную школу. О моральных аспектах семейной жизни можно не говорить.
Проблема детей мигрантов существует только на фоне всеобщего невежества и острой ксенофобии. Помню рассказы француженки, которая преподавала в московской франкофонной школе для детей дипкорпуса. Там, естественно, было много африканцев, и она считала увлекательнейшей задачей строить отношения детей на взаимном интересе («давайте посмотрим, как красиво танцуют африканцы!») из которого формировалось взаимное уважение.
Про подготовку преподавателей, программы и т. п. — одни слезы. Я в свое время, подробно рассказывая об антифоменковской конференции, заметила, что вольно же историкам лить слезы и посыпать главы пеплом, если именно программы по истории (вузовские и тем более школьные) порождают невежество и верхоглядство, — сочетание, на фоне которого человек способен воспринять любую чушь как истину в последней инстанции.
— Как эти проблемы можно — если можно — сегодня преодолеть?
— Этот вопрос считаю, не в обиду будь сказано, несколько циничным. На него за очень приличную зарплату призваны отвечать сотни людей. Спускать время от времени такие милые вопросы в чистое поле — замечательный прием, называется «контакты с общественностью» и «широкое обсуждение». А как могут отвечать на них люди, лишенные доступа к документации и самомалейших возможностей на что-либо повлиять?
Самое общее пожелание — разрушить практику, при которой суть и смысл любой реформы сводится к тому, чтобы отыскать уютное местечко для деятелей, с треском проваливших свою работу (ну типа там как министр становится советником президента… сейчас мы затаив дыхание ждем, какую синекуру найдут для Сердюкова, и что он там насоветует?).
Это и Льюис описывал: как провалившуюся директрису школы сделали инспектором, чтобы она руководила другими директорами, но у нее и там дело не пошло, и тогда ее провели в парламент, где она наконец-то нашла себя. А могли бы и в министерство. Или в институт какой — методический там, исследовательский, я знаю, что ли…
— Насколько в обществе есть понимание цели среднего образования сегодня?
— Насчет «в обществе» — вопрос к обществу. Вы с ним знакомы? Я нет. Слишком много разнообразных граждан вещает от имени общества, чтобы у людей тихих и нормальных сохранилось желание влезать в эту тусовку. Тем более что результат непредсказуем: правила, согласно которым кто-то невозбранно вещает от имени общества, а кому-то сразу говорят: «а ты кто такой?» (хорошо было Балаганову и Паниковскому — они говорили это друг другу, тем самым отпадала необходимость в ответе) и могут очень грубо обругать, а то и побить, — не поддаются анализу И чего оно хочет — а всего и ничего.
— Перегрузка или недогруженность — в чем главная проблема школы?
— Главная и любая другая проблема школы — не в перегрузке (она имеет место), а в перегрузке лишним и в фатальном отсутствии нужного. Школа не готовит людей, обладающих базовыми знаниями о мире и навыками, позволяющими этими знаниями оперировать, а также представлениями о путях расширения этих знаний.
— Часто приходится слышать от детей, которые поучились за рубежом, что там учиться интересно, а у нас неинтересно, с чем вы это связываете?
— Не сочтите за черный юмор (это всего лишь параллель), но один из персонажей Вудхауса утверждает, что сосиски следует делать из довольных жизнью свиней. Если учителя и ученики довольны жизнью, то им, конечно же, интересно обучаться и обучать.
Давайте же, не вдаваясь в подробности, пробежимся по количеству абортов, уровню алкоголизма, наркомании и коррупции и совершенно людоедской рекламе, пробуждающей в человеке худшие чувства и понуждающей его гнаться за фантомами. Это что, обстановка, порождающая радость и веселье?
На этом фоне совершенно ущербные призывы быть довольным тем, что дают (с подтекстом «а то и этого не будет», хотя вслух говорится, что мы переживаем временные трудности, но зато потом… мы их уже без малого век переживаем) веселья не прибавляют.
— Какой случай из области школьного образования вас наиболее сильно поразил — порадовал в последнее время?
— Ох. Вот если учителя внятно и весомо выразят свое трезвое отношение к происходящему, я порадуюсь.
А пока остается поражаться тому, насколько неприкрыто все модификации школьного образования направлены на оглупление народа.
Читайте также:
Андрей Демидов: Почему мы выходим на митинг в защиту общедоступного образования?
Новый закон об образовании: совершенствование или развал? (+Опрос экспертов)
Закон об образовании: девять «но»
