Мы называем ее по-гречески — Фотиния, по-русски — Светланой, на кельтских языках — Фионой, на других западных языках — Клэр.
«Женщина эта – та самая самарянка, которую Христос нарек впоследствии Фотинией, и которая украсилась при Нероне мученическим венцом, вместе с семью (7!!!) ее сыновьями, после многих истязаний – строгания железом, отсечения сосцов, сокрушения рук, забивания щепок под ногти, напоения расплавленным оловом и испытания иными бесчисленными муками (Синаксарь).
На евангельских страницах мы видим множество различных персонажей. Одни из них мелькнув на страницах, растворяются в небытии. Не пройди мимо них Христос, они так канули бы в Лету, как случайно брошенный в нее камень. Сколько их, таких мотыльков, махнули крыльями, и пропали как вчерашняя тень. Пропадешь, и никто и не заплачет – невелика потеря.
За жизнью других мы можем проследить в Деяниях апостолов, житиях, на страницах книг античной истории. Одна из таких душ неожиданно предстала перед Господом у колодца Иакова. И что же? Она не упустила свой шанс быть с Богом не только у колодца, но в веки вечные. Как же эта крестьянка из Самарии попала в Рим и в Рай? И почему мы, знающие теперь о ней все, не уверены в своей собственной будущей жизни? И хочется в Рай, да как-то лениво.
Сегодня у нас в церкви виден отблеск Византии. Иконописцы, архитекторы и ювелиры равняются на имперских мастеров. Издаются книги византийских богословов. Богословские вопросы, если не обсуждаются на рынке, как это было в Константинополе, то уже точно дебатируются в Интернете. Домохозяйки спорят со священниками. Батюшки обличают друг друга. Все у нас ничем не хуже, чем то, что было описано в книге Святителя Григория Богослова «De vita sua». Та же драматургия, подковерная борьба и бури епархиального значения. И только вершины и долины церковного мира хранят величавое спокойствие.
О домохозяйках вспомнилось не зря. Вот точно с такой же неравнодушной домохозяйкой, какой была самарянка, заговорил Христос. Правда, если бы она не обратила на Него внимание, то ничего бы и не случилось. Необычно то, что она с Ним заговорила. Необычно то, что Он ей отвечал. На Востоке и до сих пор на улице никто не будет разговаривать с женщиной, тем более, из враждебного племени. А тут Христос богословствует с крестьянкой. И что еще удивительней ей первой, а не ученикам, открывает себя как Мессию. И что совсем необычно – она все поняла. Она оказалась очень умной.
Бывает, что встретится талантливый самоучка из народа и столичный маэстро. Маэстро играет, а народный талант на лету схватывает мелодию без нот. Так и Фотиния усвоила четыре очень важных аккорда музыки Неба.
Он ее только лишь попросил пить. Христос не высказывал намерения беседовать с ней. Это она сама начала с того, что вспомнила нечестие Исава. Когда-то Исав, сын Исаака, ради чечевичной похлебки отрекся от первородства. Так и сейчас, как ей показалось, этот Иудей готов отречься от веры отцов ради воды. Она не только ревниво упрекнула иноплеменника, но показала, что для нее есть высшие ценности. И это движение души не осталось незамеченным.
Это раз.
— Ага, так серьезный человек!
Иисус говорит ей:
— Если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду…»
И слышит в ответ то, что эта женщина не только видит идеал, но и то, что она включает себя в мир праотцев, идущих к Царству тысячи лет.
— Неужели ты больше отца НАШЕГО Иакова, который дал нам этот колодец, и сам из него пил, и дети его, и скот его?»
Христос увидел также, что она не делит людей на самарян и иудеев, говоря от лица их обоих о колодце « Иакова отца нашего». Фотиния дала знать, что прекрасно помнит, откуда родом ее душа:
Это два.
Таким образом, Господь кратко принял ее косвенное исповедание веры. Осталось последнее – узнать о честности. Ведь честность – это явленная форма веры.
Диалог продолжается. Господь сказал:
— Пойди, позови мужа твоего и приди сюда.
Ответ на этот вопрос был очень опасен для Фотинии. Ведь за прелюбодейство на Востоке до сих пор женщин забивают камнями. Она очень рисковала, говоря правду незнакомому человеку. Но в Нем было нечто такое, что открывало сердце. И она, по сути дела, исповедовалась Ему. И не ошиблась. Это, в самом деле, был особенный Человек. Ее душа отозвалась на присутствие Бога как камертон. Она глазами еще не понимала Кто перед ней, а сердце уже вовсю звенело Его мелодией. Честность везде и всегда – очень редкое свойство, и она обнаружила его.
Это три.
И он, видя ее расположение, ей приоткрыл свое Величие и миссию раньше, чем апостолам..
И последняя деталь. Она бросила водонос и побежала в город рассказать о Мессии. Можно было и не бросать кувшин с водой. Это как-то не по-хозяйски бросать имущество. Ведь все равно за ним надо было возвращаться. Но радость обретения Бога перекрыла «земное тяготение». В этом открылась преданность. Она сделала первый шаг к апостольству. Проповедала Мессию односельчанам. Ощущение обязанности быть орудием Бога.
Это четыре.
Как нам всем всего этого недостает!
А далее, уже вне страниц Евангелия, начинается самое важное для нас. Она, так же как и мы приняла авансом любовь и доверие Бога. И этот дар она развила, в отличие от нас, до совершенства. Фотиния постигла, что главное в жизни — уподобление Христу в Его проповеди и служении. Впрочем, она, как и Иисус, проповедовала не смерть и мучения, а радость богобщения. Почему радость? Потому что, судя по тексту Евангелия, у нее был веселый характер, раз она могла шуткой ответить Христу. Оптимизм в Боге и есть подлинная радость. Иисус сказал
— Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную.
Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать.
Но что важно, уже через минуту после шутки она, сломя голову, бросается в свою деревню поделиться открытием. А мы так и застреваем на шутках и стебе.
Она идеально подходила для апостольства: контактная, очень умная, пытливая, смелая, преданная и горячая. Христос специально пришел в Самарию за этим сокровищем.
Обаяние, ум и внутренний богатый мир помогли ей склонить к вере даже утонченную и образованную дочь императора Рима — Домнину. Искра веры самарянки быстро и легко затеплила огнем душу принцессы ромеев. Вера дочери Нерона, занявшись этой искрой, разгорелась неожиданно, сияя мужеством и крепостью. Лучащаяся вера Фотинии, сверх всяческого ожидания, зажгла души ста служанок принцессы, которые, как и она, приняли мученическую кончину. И сила на силу — этот неожиданный огонь веры перекинулся на имперского волхва, которой принес им для питья настойку ядовитой травы. Он ей — питье смерти. Она — питье жизни. Ничего себе проповедь крестьянки! Римляне тоже хороши. Их сила и твердость принесли прекрасные плоды и на Христовой ниве.
Вчитаемся в финал повествования. Его ученики наконец-то осмелились подойти к нему и предложить пищу:
— Равви! Ешь.
Но Иисус сказал: «У Меня есть пища, которой вы не знаете… Моя пища есть творить волю Пославшего Меня и совершить дело Его …
И далее Он им излагает конспект беседы с талантливой самарянкой.
Ученикам потребуется еще много времени до того, как они поймут то, что так быстро уразумела самарянка. Еще долго до того времени когда апостолы Иоанн и Петр побегут в пасхальное утро ко гробу Господню, так же как бежала самарянка, не могущая справиться с волнением. Много времени еще и до того, как они пойдут по городам и селам, возвещая о пришедшем Мессии, снова повторяя поступок Фотинии, возвестившей односельчанам о пришествии Мессии.
Итог встречи самарянкой Христос обобщает в одном абзаце. То, что косвенно высказала самарянка, о высших ценности мира, трудах праотцев и смысле жизни Господь собирает в кредо христианина:
Не говорите ли вы, что еще четыре месяца, и наступит жатва? А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут, ибо в этом случае справедливо изречение: один сеет, а другой жнет. Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их.
Не будем быстро пробегать глазами по последней строке. В ней слова адресованные к нам:
Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их.
Злочестивый Нерон в конце мучений повелел содрать кожу с Фотины и бросить святую в колодец. Он думал лишить ее жизни через колодец, а он стал для нее входом в Рай.
В Святой Земле сохранился этот колодец Иакова, у которого самарянка встретила Христа. Над ним устроен греческий храм. При большом желании, попасть туда совсем не трудно. Такого рода святыни позволяют чувственно ощутить реалии Евангельского повествования. Вера имеет плоды. А плоды веры могут возбуждать веру. У колодца можно немного обновить веру. Святые места, словно портал времени, переносят душу и воображение в те далекие времена. Вот колодец. Вот мы. Не хватает только Бога и Фотинии. Как будто. Как будто мы не совсем догадываемся о своей роли перед Богом, сказавшем:
Я послал вас жать то, над чем вы не трудились.
Как будто мы не знаем, Кого принимаем на причастии. Почему как будто? Потому что наши дела свидетельствуют о трусости. Трусости в том, что боимся любить и быть любимыми. Мы боимся любви людей и Бога. Потому что вслед за исповедованием такой любви мы должны, в меру сил, стать апостолами этой любви. Но нам не хочется, как Фотиния, давать Богу и людям ту воду, которую мы можем взять в криницах своей души, Богом наполненной талантами. Нам не хочется, как Фотиния, слушаясь Бога, идти не только в какой-то загадочный Рим, но даже до ближайшей больницы, где можно было бы как-то утешить страдальцев. И, конечно, не хочется нероновских страстей. Нам непонятно как колодец может стать дверью Рая. Дело не в мучениях. Дело в любви. Самарянка не искала этих мучений, но когда они случились, то она оказалась сильнее мучителей. Эту силу она набирала всю свою жизнь верой, трудом. Набрала потому, что любовь делает сильным.
Только однажды Бог стоял рядом с ней у колодца. Но она хорошо запомнила состояние сердца, бывшее во время этой встречи. И эта сердечная память позволила ей находить, уже невидимого Христа, в любом месте и в любое время. У нас нет ощущения близости Бога и Его святых. Мы отталкиваем от себя это чувство. Мы не хотим держать в себе радость Причастия и таинств, в которых Бог приходит к нам в душу. И поэтому для нас переход Фотинии к святости – совершеннейшая загадка. В то время как преодоление уз материи и движение к святости – самое важное из того, что мы должны уяснить, живя в миру. И не уясняем. По сути дела, нас ничего и не должно больше интересовать в жизни, кроме этого таинственного перехода души в другое качество, тайна нашего личного преображения. И не интересует.
Мы самарянку называем ее по-гречески — Фотиния, по-русски — Светланой, на кельтских языках — Фионой, на других западных языках — Клэр. И все эти имена говорят нам об одном: о свете, преображающем душу. Прекрасное имя, прекрасного человека, преставившегося прекрасной смертью. Мы восхищаемся такими как она совершеннейшими, умными, светлыми и жизнерадостными людьми, дающими воду своей радости и веры и Христу и всем христианам вселенной. Прекрасная Фотиния, моли Бога о нас.
