«Царь Небесный!
Утешитель, Дух истины, который везде присутствует и всё наполняет, Вместилище благ и Податель жизни! Приди и вселись в нас, и очисти нас от всякой скверны, и спаси, Благой, души наши!»
Иван Семенов. Фото Анатолия Данилова
Это мой собственный перевод, но, конечно, умные и духовные люди смогут его значительно улучшить… Главное не в этом.
Главное — такой молитве я считаю необходимым учить детей в Русской Православной Церкви.
Слышу возгласы: «Обнаглевший обновленец! Верный клеврет красного лже-митрополита Введенского! Покусился на самое святое — молитву „Царю Небесный“, которую наши дети поют с пеленок, не различая еще даже слов!»
Нет, друзья. Я не обнагленец… то есть, может быть, конечно, и обнагленец, но не в этом случае.
Я, как это ни странно, преподаватель церковнославянского языка в церковном же медицинском училище. Куда берут только глубоко воцерковленных девушек и только по письменной рекомендации духовника.
Каждый сентябрь, рассказав девочкам на первом занятии о свв.равноап. Мефодии и Кирилле, обсудив с ними, какую неисчерпаемую духовную сокровищницу открывают нам церковнославянские тексты, я с ужасом жду второго занятия.
С ужасом и без надежды.
Потому что на втором занятии мы с ними открываем молитвословы, пробуем немного почитать и поговорить о том, кто как понимает прочитанное. Естественно, первой нам попадается молитва «Царю Небесный». Собственно, мы ее еще и поем перед началом каждого урока. И вот мои девочки приступают к толкованию… Я мысленно сажусь на корточки и закрываю голову руками.
«Это, Иван Николаич, значит — ‘царю дают что-то небесное’.»
«’Душа истинная’. Ведь так? Мы молимся истинной душе!»
«Ну, ‘сокровище’ — это ‘драгоценность’. А ‘благие’ — это ‘хорошие, добрые люди’. Значит, ‘драгоценность хороших людей’!»
«Он все исполняет!» — (переспрашиваю) «Как золотая рыбка?» — «Ну, типа того!»
«’Иже везде сый’ — это я не знаю. Чего-то такое везде делается…» (смеется)
Конечно, эти гипотезы порождены разными студентками. Но! За последние четыре года мне не встретилось ни одной первокурсницы, которая понимала бы молитву «Царю Небесный» без ошибок. Невзирая на свидетельства об окончании православных гимназий и воскресных школ.
Почему так происходит? Не знаю. Возможно, это закон перехода большого количества открытых храмов в низкое качество понимания своей веры средним прихожанином.
Но вот что делать с этим — я знаю. Я в самом верху написал. Учить детей по-русски.
Хотя бы как варианту.
Пусть поют по-славянски. Но пусть выучат молитву по-русски и молятся осмысленно. И желательно с мамой-папой, дома, а не в воскресной школе или со мной в училище, где с них уже как с гуся вода!
Я очень люблю церковнославянский.
Я жалею, каким небрежным и засоренным он является нам сейчас со страниц молитвословов и даже миней с триодями.
Я ни в коем случае не предлагаю Русской Церкви отказаться от церковнославянского!
Но мне еще жальче моих чистых, милых, верующих девочек, которые молятся «истинной душе». Потому что они — не одни же профессора МДА! — и составляют русский церковный народ.
И кто из профессоров готов подписать ответственное согласие, чтобы этот народ массово молился «драгоценности хороших людей»?
Читайте также:
Церковнославянский или русский — мнения священнослужителей
Споры по-русски о церковнославянском языке