Насовсем родные

Усыновляют детей, как правило, полные семьи со средним доходом. Они вызывают большее доверие у органов опеки. Их образ чаще всего используют в социальной рекламе: приезжают такие среднестатистические мама и папа в детдом, берут одного малыша за руки и уходят все вместе в закат, чтобы жить долго и счастливо. Действительность же иногда оказывается сложнее и многообразнее. Бывает, что приемными родителями становятся одинокие люди, едва сводящие концы с концами. Или олигархи, и без того многодетные, но стремящиеся передать свой опыт и состояние наибольшему количеству наследников, отбивающиеся от вопросов: «Зачем? А плохой генетики не боишься?». Некоторые пары, не выдержав трудностей, разводятся и начинают делить новоприобретенных детей. Другие, наоборот, благодаря усыновленным малышам, сходятся. Это жизнь. И реальные герои историй под названием «Усыновление» иногда отличаются от стереотипной картинки. 

«А это — мои жены!»

«Дело всей моей жизни — воспитание детей» — так говорит известный российский бизнесмен, владелец Московского кредитного банка Роман Авдеев. Детей «самодельных» у него четверо, усыновленных — 14. «Форму опеки я не понимаю. Зачем брать ребенка в семью, чтобы повоспитывать его немножко, но настоящим родителем ему не быть? Это же не чужие бабушка и дедушка, за которыми надо на старости лет поухаживать. Поэтому если я решаюсь брать ребенка, то навсегда, становлюсь ему отцом по всем законам».

Сначала детдомам он просто помогал. «Получалось зарабатывать, и в девяностые годы я активно занимался благотворительностью. Потом понял, что на детские дома тратить деньги бесполезно. Сегодня государство материально обеспечивает этих детей лучше, чем даже многие российские семьи. Да и спонсоров предостаточно. Но ребенка мало накормить, одеть и подарить ему дорогой компьютер. Детьми надо заниматься. Однако в какое бы учреждение для сирот я ни приехал, картина там типичная: воспитанники вместе с воспитателями смотрят телевизор. В городе, в деревне одно и то же: все вместе застыли перед экраном. При этом многие дети катастрофически отстают в развитии, их нельзя устроить даже в самую простую сельскую школу. Но когда я спрашиваю директора, что можно сделать, чтобы изменить ситуацию — может быть, нужны какие-то развивающие методики, программы,— ответ всегда один: «А вот тут нам нужна новая дверь, тут надо покрасить стену». Люди в детдомах душевные работают, но сама система детских домов порочна: ребенка всем обеспечивают, а потом выпускают неподготовленным в жизнь. Я мог бы и дальше участвовать в этом. Мог точно так же, как и другие, задаривать сирот подарками. Но это ничего не решает. Я понял, что если хочу что-то изменить, если хочу действительно помочь детям, то надо усыновлять. Быть настоящим отцом. Выдергивать из этой системы как можно больше ребятишек. И как можно раньше, пока они еще младенцы».

Когда он решил крестить сразу десятерых своих мальчиков и девочек, в храме растерялись: «Вы отец? А это кто же?» — рядом стояли няни, у каждой на руках было по двое малышей. «А это — мои жены!» — радостно объявил Авдеев. В действительности жена у Романа конечно же одна, Елена, на ее плечи ложатся основные бытовые заботы. Няни, повара и гувернантки сильно облегчают жизнь, но, что удивительно, материнских забот от этого меньше не становится. Елена так же беспокоится, чем питаются дети, как спят, как учатся и как себя чувствуют. Круговерть с утра до вечера. Когда у Авдеевых спрашиваешь, к примеру, в каком классе тот или иной ребенок, Роман тут же поворачивается к супруге: «Лена?..»

Отец — больше по воспитательной части. «Состоятельные родители частенько от своих отпрысков откупаются подарками — коррупция в семье. И это, кстати, примерно такая же ситуация, как с детдомами,— общество тоже откупается от брошенных детей. И я готов материально помогать своим, но мне важнее культивировать их самостоятельность. Я ничего им не вдалбливаю, нотаций не читаю. Что такое хорошо, а что такое плохо, показываю на своем собственном примере. Пытаюсь запустить механизм, чтобы они сами это поняли. Со старшими вступаю в дискуссии. Недавно, к примеру, мы вместе составили и записали правила и распорядок дня. Детям необходима определенная доля свободы и ответственности. Поэтому, кстати, я запрещаю няням гулять с детьми старше четырех лет. Они гуляют возле дома, но сами. Шишки, царапины случаются, конечно. Но зато они узнают мир без излишней опеки».

Авдеевы наверняка смогли бы усыновить еще больше детей — все были бы, что называется, одеты-обуты. Но они реально взвешивают свои силы, понимая, что тогда не всем смогли бы уделять должное внимание. «Больше пока не потянем,— на данный момент у них именно такая ситуация.— Но вот старшие подрастут…»

«Тогда я подал на развод»

«Я несколько лет молился, чтобы Бог дал нам с Татьяной сына,— Александр Меграбян — христианин, прихожанин одной из протестантских церквей, так что дети для него совершенно точно «благословение». А чем благословения больше, тем лучше. — Дочка уже у нас была, хотелось еще мальчика. Но никак не получалось. И тут вижу я сон: мы с женой в детдоме, играем с мальчишкой каким-то. И голос со стороны: «Вот, я даю тебе сына». Так четко это все было, так ярко. Знаете, не все сны надо сразу принимать за пророческие, иногда впечатляющие сновидения случаются из-за того, что пельменей на ночь переел. Но тогда я понял: это именно тот путь, по которому нам надо идти к своему ребенку. И мы с женой, обсудив все, поехали в Дом ребенка».

Меграбяны не выбирали сына из нескольких кандидатур. Кого им предложили, на того и стали оформлять документы. Поначалу, правда, нервничали. Двухлетний Илья незнакомых людей боялся, плакал, прятался за воспитательницу. «Видишь, не хочет он к нам идти,— говорила Александру жена.— Что же происходит?» Идиллическая картинка никак не вырисовывалась. Супруги советовались с сотрудниками опеки, с пастором. Одни говорили: «Может, это не ваш ребенок, раз такая ситуация». Другой подбадривал: «Все наладится». В конце концов все действительно наладилось. «Мы просто поняли, что малышу непривычно,— говорит Александр.— Илья стал охотнее выходить с нами на прогулки, радовался, когда нас видел. И мы привыкли к нему. Да и не было у нас другого выхода, морально его не было, как бы мы сами ни волновались и ни паниковали. Что ж, перебирать детишек до тех пор, пока не найдешь самого общительного и красивого? Это же не магазин. Кого Бог дал, тот и есть».

Теперь, когда отец с семилетним сыном гуляет, прохожие умиляются: «Вылитый папа!» Они действительно похожи. Смотришь на детские фотографии одного и другого — один в один. Мысли «А сможем ли мы его полюбить, как родную дочь» у супругов тоже были. «В действительности получилось, что не меньше,— говорит отец.— Не могу сказать что больше, все-таки это разные чувства, к мальчику и к девочке. Но я души в нем не чаю. Особенно когда понимаю, что этого ребенка могло ждать. Когда впервые отвел его в ясельки, то шел обратно и плакал. Думал: вот сегодня вечером я его из этого заведения заберу, он пойдет домой, к маме, папе и сестре. А ведь мог так навсегда и остаться с чужими тетями, среди многих других никому не нужных ребятишек».

В августе 2011 года Меграбяны усыновили годовалого Пашу. «Мы бы еще раньше, наверное, задумались о третьем,— говорит Александр.— Но у нас была двухкомнатная квартира, места маловато. А тут моя небольшая фирма стала приносить лучший доход, мы купили трешку. И сразу отправились в органы опеки. Хотели вроде девочку, а получился опять мальчик. Зато уже не волновались: сможем полюбить его, не сможем. Поняли на собственном примере, что если Бог дает ребенка, то дает и любовь к нему. Короче говоря, мы решили дать, что имеем — семью и любовь,— тому, кому дьявол сломал жизнь в самом ее начале… Ну я так, по-христиански объясняю, а вы там перефразируйте как-нибудь по-вашему, по-светски».

Дальше жизнь пошла не совсем по христианскому сценарию. Татьяна, которая и так особенно активной прихожанкой церкви не была, увлеклась другим мужчиной. «Она согрешила. В соцсетях нашла свою старую любовь, и он ее обольстил. Видите, что «Одноклассники» творят сейчас!.. Хотя это всего лишь повод, конечно. Я узнал и был в шоке. Вот уж не думал, что человек верующий, даже поверхностно верующий, может так сделать. Но оказалось, к сожалению, что может. Тянулось это все долго, я пытался сохранить семью. Но в конце концов Татьяна забрала маленького Пашу и ушла к своему любовнику. Тогда я подал на развод».

Александр нанял адвоката и детского психолога — переживал, что бывшая жена может забрать всех детей, и волновался, что дети не смогут адаптироваться к новой ситуации. Но бывшим супругам все же удалось найти компромиссы, сохранить нормальные отношения и нормальное эмоциональное состояние детей. Жене достался загородный дом и однокомнатная квартира в Москве — Паше на приданое, Александр с дочкой и средним сыном остались в новой трешке. К ним переехала бабушка, чтобы помогать. С мамой и с ее новым мужчиной дети тоже общаются, часто гостят у них.

«И вдруг: муж, трое детей»— Поначалу мне было больно за детей. Как же так, думаю, мы дали им полную семью, а теперь снова лишаем их этой полноты? Но потом я понял, что все-таки мама и папа у них остались. А жизнь продолжается. Да, мы не можем контролировать некоторые обстоятельства или других людей. Не всегда получается так, как мы хотим. Мы в ответе лишь за свои поступки. Поэтому нельзя опускать руки. И несмотря на такую семейную трагедию, я ни разу не пожалел, что у нас появились дети. Они мои сыновья.

— Я прекрасно понимала, что быть мне матерью-одиночкой,— москвичка Елена Фортуна усыновила ребенка, что называется, для себя — ей было за 30, потенциального мужа на горизонте не наблюдалось, и она, взвесив все, решила, что семью, пусть и не полную, она все же может создать.— Где-то я услышала, что если одинокая женщина рожает ребенка, то она лишает его отца, а если она берет ребенка из детдома, то дает ему мать. Вот и я стала мамой Севастьяна не в роддоме.

Примерно в это же время, в Нижнем Новгороде, Олег и его тогдашняя супруга тоже подумывали об усыновлении мальчика по имени Адиль. Точнее, как выяснилось, подумывал только Олег. Супруга решила, что они просто пообщаются с ребенком, возьмут его из интерната в гости. «А там посмотрим»,— отвечала она все время. Так они смотрели год, и Олег не выдержал: «Пора оформлять документы. Адюха ведь задает вопросы: «Па-а-а, сейчас в гости, а когда насовсем?»». Тогда супруга тоже наконец приняла решение: «Нет».

— Адька своим приездом вскрыл какие-то серьезные противоречия внутри нашей семьи и был в каком-то смысле последней каплей, которая прорвала плотину,— делает выводы Олег.— Так что развод был вполне закономерен. Опека тут же отменила заключение о возможности быть приемным родителем — одинокий мужчина! Я больше всего боялся, что меня не пустят к ребенку. Но мир не без добрых людей. Директор интерната нашему общению не мешала и поддержала меня в этой ситуации.

С Еленой познакомился Олег в интернете. Сначала они обсуждали проблемы общения с детьми, потом постепенно поняли, что и многое другое им тоже интересно обсуждать. В Москву на встречу Олег приехал как друг, но уехал как «больше, чем друг».

— Я в тот момент была озабочена проблемой, как провести отпуск с Севкой: с деньгами стало туго совсем, хватало впритык на ипотеку и самое необходимое. Поделилась проблемой с Олегом. На что он ответил, что семье должен помогать папа. Да, отвечаю, было бы неплохо, только папы к нам, таким прекрасным, почему-то в очередь не выстраиваются… «Ну, я готов выставить свою кандидатуру».

После свадьбы стали собирать документы, чтобы забрать домой Адиля. «Мы умудрились нарушить сразу все негласные правила,— смеется Олег,— один ребенок появился еще до знакомства, второй оказался старше первого. Адька жутко ревновал меня к Лене. Севка называл меня папой буквально с первого же дня знакомства, и тут уже ревновала Лена. В общем, взаимных ревностей и прочих побочных эффектов привыкания хватало. Но все постепенно вошло в колею. И тогда мальчишки нас стали терроризировать: хотим сестренку! Да и мы тоже с Леной хотели. Так у нас появилась Даша».

— Долгое время я вела жизнь типичной одинокой женщины,— говорит Елена.— У меня был только кот Матрас. И тут вдруг: муж, трое детей, еще и щенок. В доме суета, шум. Многодетность — это непросто. Так что кот в шоке. Думаю, он считает нас всех ненормальными. Если еще кто-то появится, то Матрас, наверное, не выдержит и уйдет из дома.

Сейчас Елена и Олег издают журнал для приемных родителей — «Родные люди». «Да, проблемы с усыновленными детьми бывают,— говорят они.— Дело не в генетике. Дело в том, что даже один день, проведенный без мамы и папы, может сказаться на характере ребенка, базовое доверие к миру у него уже подорвано. И будет адаптация. Некоторые лукавят, когда говорят, что ее нет. В процессе адаптации родители много нового о себе узнают. Ты ведь поначалу представляешь себе красивую картинку: вот появится ребенок, он будет послушным и прекрасным, а мы будем лучшими родителями на свете, все у нас будет чудесно и просто. А все оказывается сложнее. Как и в жизни вообще».