У Наталии Алексеевны Нарочницкой весь кабинет утопает в цветах и это — не пыль-в-глаза случайные букеты ради галочки в неуклюжих ведрах, а в растениях в разных горшках и кадках – эдакий остров кислорода на Садовом кольце. В таком оазисе хочется говорить только о домоводстве, но к автору книги «Россия и русские в мировой истории», руководителю Фонда исторической перспективы, доктору исторических наук, политику и публицисту Н.А.Нарочницкой мы пришли за точными ответами на вопросы, которые обсуждают все и ответа не находят.
Наталия Нарочницкая
Смотреть видеоинтервью полностью:
[flowplayer url=’https://media.pravmir.ru/video/narochnitskaya.flv’ urlmp4=» img=» width=» height=» ]
Общество без государства?
— Наталия Алексеевна, мы видим много примеров – например, как все сообща тушили пожары, что наше общество сегодня организуется само, что люди берут на себя решение задач, которые должно решать государство, но о которые власти, похоже, забыли…
— У меня нет апокалиптических настроений, хотя меня, так же как и всех, затронули природные катаклизмы, и мне тоже приходилось забивать мокрыми простынями на даче окна, где беспомощная мама 89-лет после трех инфарктов и на ходунках могла задыхаться.
Все же по сравнению с 90-ми годами в стране гораздо меньший хаос, она управляема, правительство постоянно вмешивается в тяжелые проблемы и вытягивает тех, кто оказался у черты.
Но не меняется заложенная в 90-е гибельная структура. Люди мирились и с гораздо худшим положением в 90-е годы, по-видимому, надеясь на временность: «Перетерпим 10 лет тяжелых, а дальше как-то выстроится». Сейчас же они видят, какие огромные деньги обращаются в государстве, а они, работающие и нужные государству, обречены оставаться в так называемой «структурной бедности».
По-прежнему миллионы самоотверженно работающих людей запрограммированы самой структурой экономики влачить жалкое существование. И это при том, что экран ТВ без конца раздражает информацией, сколько миллиардеров у нас появилось, какие коттеджи строят чиновники на местах, каких поваров пригласили в новые недоступные никому рестораны в столице!
Это звучит издевательством, и, естественно, такое общее разочарование многократно усиливает недовольство, тревоги по поводу конкретных и частных проблем. Хотя сейчас и лучше, чем было в 90-е (никогда у нас не строили вот так за полгода дома всем погорельцам), все равно причины упадка не ликвидируются.
— Есть ли какие-то положительные процессы?
— В области внешней политики, безусловно, есть. Значительно по сравнению с 90-ми гг. восстановлены честь и достоинство России на международном уровне, что позволяет нам больше концентрироваться на внутренних проблемах и, кстати, самим решать, какие должны быть цены на бензин.
Сейчас с нами больше считаются, хотя только когда дело доходит до наших непосредственных интересов. В мире, конечно, творят, что хотят, нам еще далеко до влияния СССР. Но вокруг нашей страны все же была, наконец, очерчена красная линия, дальше которой мы не отступаем. И за это нас стали больше уважать.
— И как же мы вернули себе место на мировой арене?
— Эпохальной вехой была «мюнхенская речь» В.В.Путина. Это был подлинный прорыв. Впервые после многолетнего отступления мы высказали, что все понимаем и не намерены больше ворковать фарисейскими категориями.
Затем была проявлена твердость в авантюре Саакашвили против Цхинвала и была признана независимость Осетии и Абхазии – это веха безусловная. Она вызвала сначала свист и гам, а потом, спустя год, с этим смирились и поняли, что, пожалуй, накладно пытаться Россию уж слишком сдавливать.
— А во внутренней жизни страны, в экономике есть положительные сдвиги?
— Экономика не может быть конкурентоспособной, покупательная способность населения не растет. Хотя все рапортуют, что инфляция ниже планов, цены на продовольствие не растут.
— Это не так?
— Да просто люди не покупают дорогие продукты. Я помню, когда в 90-е все рухнуло и в Академии Наук ничего не платили, ну, вот с тех пор мне пачки масла на месяц хватает – я от него просто отвыкла. Хотя сейчас могу и сто пачек купить.
Если нет покупательной способности, если люди не строят дома, не покупают мебель, не планируют свою жизнь, не развиваются, то некому и продавать, и нет стимула производству.
Поэтому на повестке дня именно структурные изменения. Пока этого не будет, и недовольство, и протестные настроения будут сохраняться, какие бы отдельные спасительные и масштабные акции правительство ни делало.
Обострение социальных отношений еще подпитывается и созерцанием чудовищного для 21-го века неравенства, несовместимого с постулатами демократии.
Демократия предполагает равенство возможностей. Конечно, в любом обществе есть и обездоленные, и уязвимые слои населения, но это ограниченный процент, который государство в силах поддерживать — калеки, погорельцы, вдовы, сироты, старики одинокие. Но у нас в упадке целые категории профессий, очень нужных государству. И в них трудятся миллионы людей на грани выживания. И перспективы изменения не видно, что и возмущает. Все подачки в виде индексаций (хотя без этого и нельзя) – проблемы даже отчасти не решают.
На повестке дня смелое вторжение в саму структуру экономики, и здесь я не вижу пока никаких позитивных изменений.
Как оболванивают нацию
— Проблемы экономики и невостребованности целых общественных слоев – это самая существенная проблема сегодня?
— Ещё большая проблема — это одичание, деинтеллектуализация нации. Процесс деградации идет везде в западном мире. Ибо компьютерные формы обучения, которые все шире внедряют в школах, приводят к тому, что люди не читают книг. Нельзя стать интеллектуалом, не читая.
И любой учитель скажет, что только дети, которые рано научились читать, могут стать личностями с кругозором – то есть с той критической массой знаний, которая сама подобно ядерной реакции, побуждает дальше развиваться, узнавать новое, расширять знания, тем более стать носителями преемственной культуры – связующим звеном между всей сокровищницей культуры и современными ее проявлениями.
Аудио- и визуальная формы обучения весьма мало вовлекают в работу целые системы мозга. Не развивается критическое мышление! Это очень выгодно в любом обществе, потому что оглупление, превращение народа в толпу облегчает управление и манипуляцию сознанием, что является главным инструментом политики в информационном веке. В советское время мы были читающей нацией, и, по социологическим исследованиям, сознание у постсоветского человека пока более самостоятельное, чем у немца и американца, но надолго ли?
Мы и между строк в советских газетах все умели читать и анализировать. Какие беседы были! Я вспоминаю свои студенческие годы! Какие интересные, не пустые, а серьезные, пусть и наивные были у нас разговоры. Мы думали, мечтали о будущих делах, направлениях жизни, о профессии.
Сейчас же исключительно потребительские интересы.
— Потребительских интересов не должно быть?
— После длительного оскудения жизни для человека естественно стремление обрасти нормальным бытом, соответствующим стандартам своего времени. Поэтому не надо быть ханжами – мы не Диогены в бочках, в конце концов. Никогда человек, который сам в себя такую бочку загоняет, не поймет других людей. Но потребительская философия – это совсем не простой интерес к покупке новой и действительно необходимой стиральной машины, которую всем желаю иметь! Это отношение к жизни, как к источнику наслаждения. Вот что большая беда, которую у нас совершило телевидение.
Гедонистическое отношение к жизни стало сегодня на большинстве экранов проповедью — ежечасной, ежедневной. Раньше молодежи прививали «серьёзные интересы» (это вовсе не делало нас скучными), но сейчас, если мы потеряем новые поколения, то не вернём никогда уже науку.
— Такое отношение к жизни часто списывают на «тлетворное влияние Америки»…
— Но вообще-то Америку строили пуритане, священной обязанностью которых был труд, бережливость и буквально религиозное исполнение своего долга трудиться! Это потом их гордыня породила самодовольство, самоуверенность, отсутствие сомнений. А поначалу — труд, честный труд – был долгом протестанта. У нас ложное представление об американской молодежи. Американское студенчество, хоть и всегда с улыбкой до ушей – это одна из самых обремененных обязательствами категория граждан!
Студенты опутаны кредитами на образование, они поголовно подрабатывают по вечерам и в каникулы. Несданный экзамен – надо заплатить, шпаргалка на экзамене, не говоря уже о подложных курсовых и дипломных работах, приравнивается к воровству, и человек с волчьим билетом исключается из университета и никуда больше не может поступить.
Ну, правда, я сама воспитана в культуре, где товарищество превыше всего и не дать списать – это быть подлюгой. Но просто дать списать контрольную или подсказать в трудную минуту – это совсем не то, что скачивать курсовые из Интернета, или покупать написанные дипломные работы в переходе метро.
— Престиж образования можно восстановить?
— Он уже немного опять восстанавливается, хотя был намеренно сброшен с пьедестала. А наука… Ведь материальные ценности восстанавливаются легче! Мир свидетель, как после самых разрушительных войн все нации полностью восстанавливали свою экономику, забывали о потерях, какими бы они ни были тяжелыми.
Германия, которая была передовой научной державой с середины 19 века и до гибели рейха в 1945 году, восстановила все, кроме места великой научной державы. Крах 1945 года был крахом и немецкой науки как системы. Нынче в Германии много просто прекрасных специалистов, отдельных факультетов, отдельных прикладных направлений, но великой научной державой она быть перестала. Потому что уничтожение науки, нарушение преемственности ее воспроизводства, практически невосстановимо.
Так что необходимо остановить одичание нации, которое связано и с деинтеллектулизацией, и с падением общей гуманитарной эрудиции – это катастрофа, страшнее экономической. Я не вижу здесь больших сдвигов.
Новый образовательный стандарт
— Сейчас одновременно проходят реформы среднего (ученики могут сами выбирать свой учебный план) и высшего образования (переход к Болонской системе)…
— Если мы ко всему ещё согласимся на новый образовательный стандарт, то это будет гибель для нашей страны. И без этого уровень среднего образования неуклонно во всем демократическом мире снижался с момента, когда среднее образование стало всеобщим и обязательными: ясно, что равняются все-таки на нижнюю планку. Иначе дети из необразованной среды не могли бы учиться вместе с детьми, которые с детства окружены книгами и интеллектуальными разговорами родителей.
Но то, что сейчас предлагают – это просто катастрофа. От «болонского процесса» академическое сообщество всей Европы стонет в ужасе. Мы презентовали наши книги в Испании, выступали в мадридском университете и потом на ужине делились впечатлениями. Коллеги из Мадрида говорили о близком конце фундаментального и национального образования.
К этому и ведет превращение образования из сложной системы воспитания культурного и интеллектуального ядра общества в «образовательную услугу», в преподавание скорее прикладных навыков, нежели фундаментальных основ. Зато выпускник со своим неполноценным дипломом — готовый винтик глобализации — может ездить по всему миру и искать себе применение как для переходника на слесарных трубах: «У вас там полтора дюйма или три четверти? А, – три восьмых? — Ну, идите сюда!».
Образование всегда было нашим достоянием. Любой троечник, серость, с которым нам не о чем было разговаривать, в секретариате ООН был корифеем эрудиции по сравнению со всеми коллегами из других стран, которые не знали ни одной столицы и искали Афганистан на южной границе США. Если мы уничтожим нашу систему образования, вместо того, чтобы ее лелеять и даже продавать как ценный товар, то мы никогда не восстановимся как великая держава, а Россия со своей территорией может существовать только как великая держава.
По болонскому процессу в регионах останется один лицензированный государственный вуз и один частный. Все остальные потеряют лицензии, и уже неизвестно, что будет с дипломами, которые получены. Кстати, это затронет и науку – грядет катастрофа, невозможно будет признание наших ученых степеней и званий! Это означает, что провинция полностью отстанет. Кто сможет приезжать в Москву, Петербург, другие немногие университетские центры? Ни у кого нет денег ни на дорогу, ни на жилье!
Грядет одичание, наркотики, поножовщина, апатия или агрессия, еще большее огрубление нравов, мат. Все «дно», которое в фильмах выглядит как гротескная антиутопия, станет реальностью для значимого процента населения. Если мы хотим выжить, то на это надо обратить внимание, прежде всего. Духовное, нравственное, культурное состояние нации важнее, чем количество денег. В такой богатейшей стране всегда найдется из чего построить новые дома и заводы, а внутренняя деградация – это страшно!
Социальное христианское государство
— Вы видите перспективы развития для российского общества? И если да, то в чем?
— Я считаю, что будущее мира и общеевропейской христианской цивилизации, к которой мы принадлежим как самобытная православная часть, безусловно, в социальном христианском государстве.
— Христианском социализме?
— Хотите, называйте это христианским социализмом. Я много об этом думала… Термин этот вызывает неоднозначные аналогии с экспериментом ХХ века, идеей революции и принудительного равенства в нищете. Не пора ли вернуть идею справедливости туда, где она впервые возникла – в христианское русло. Ведь долг христианина — быть нетерпимым ко злу, в том числе и социальному. Пафос призрения обездоленных и сирых исходит из евангельского учения и обращен ко всем – «и эллину, и иудею, и мужчине и женщине»!
Идея социальной ответственности власти – ответственности сильного по отношению к слабому, а это и есть социальное государство – представлена в 25 Главе Евангелия от Матфея. Кого на Страшном суде наградил Господь – того, кто обул, одел и накормил ближнего, а значит, сделал это Господу. Кого назвал Судия проклятыми? – Тех, кто никому не помог, не поделился, а значит, не сделал Господу. Россия опять ищет справедливости и будет искать ее всегда – это присуще русской картине мира.
Простыми словами — это смешанного типа экономика: рыночная, но с сильным участием государства, с сильными налогами, с сильным рентным пользованием ресурсов. ХХ век дал нам бесценный опыт — и советский «социализм» со всеми его грехами, минусами и достижениями, и дикий капитализм 90-х, пора извлекать уроки!
— В Германии сейчас у власти христианские демократы..
— Там эти термины давно перестали отвечать изначальному значению. «Христианские демократы – то есть партия ХДС/ХСС — просто чуть более консервативна, чем социал-демократы, которые открыто поддерживают полную свободу от греха. СД и Социнтерн – это лево-либеральные силы, левее по духу и философии, чем наши постсоветские коммунисты.
— Социальную справедливость строили почти весь двадцатый век…
— Та идея социальной справедливости решалась в антихристианском философском ключе. Но задумаемся, ведь протест против несправедливости и грехов государственной жизни возникал издавна совсем не в худших сердцах, он свойствен христианскому чувству. Но кем и почему, много веков назад, этот протест был направлен намеренно в богоборческое антихристианское русло? Марксизм исчерпал себя.
Нужно переосмысление, чтобы соединить христианское понимание мира и смысл жизни человека с его ответственностью за неравнодушие к бедам и несчастьям окружающего мира. Как? Научившись на всех этих чудовищных и дорого обошедшихся (прежде всего нам, русским) экспериментах.
Я не знаю, как это должно называться, но это должно быть, безусловно, социальное государство с христианскими отношением к жизни и к человеку, иначе мы не сможем совладать с теми вызовами, который грядущий век нам готовит — геополитика, климат, экономика, борьба за наши ресурсы, демография.
Новый «изм» должен иметь внутренний духовный стержень, именно такой социализм — веление времени, и он ничего не имеет общего ни с демонами индивидуализма, ни с бесами принудительного коллективизма.
Мне кажется, что общество и в Европе постепенно пробуждается к новому осмыслению тех идей и экспериментов, которые само над собой испробовало в 19-20 вв. Нет-нет, да встретишь все чаще мысль, которая выделяется по глубине поиска из традиционной либеральной идеологии. Но именно у России есть шанс первой соединить некогда разъединенные понятия – свободы и ответственности, справедливости, гармонии индивидуального и всеобщего. Эти уроки нам диктует сама жизнь.
От Москвы до самого Китая…
— Если вернуться к проблеме демографии, особенно в свете результатов переписи, как Вы думаете, быть ли России провинцией Китая?
— Думаю, миграция и количество китайских рабочих очень сильно преувеличены. Другое дело, что Китай как мастерская мира может просто вытеснить всех производителей везде. Вот какой-нибудь немецкий крючок для ванной стоит 5 тысяч рублей, а китайский, на вид точно такой же, – 700р. Ну, где же тут конкурировать? И в Европе то же самое.
Вне китайской темы – проблема серьёзная. Главное – это демографический упадок нашего державообразующего, стержневого русского народа.
Не будет русских – не будет России! Хватит стесняться этого. Пора защитить и поднять на должный уровень уважение к русскому народу! Ведь упадок экономики, деиндустриализация страны ударили, прежде всего, по русским – основной массе квалифицированных рабочих и инженеров. По своим последствиям для культур и для нации это сравнимо с уничтожением крестьянства в годы коллективизации!
Вымирает и заселяется иными по культуре людьми наше родовое гнездо – центральная Россия! И по оценке демографов (а мы в нашем Фонде проводили несколько круглых столов) только 10% от этого упадка связано с естественным сокращением рождаемости в городской цивилизации.
Все остальное – это факторы временного значения, и их можно было бы и избежать, и преодолеть. Другое дело, что все усилия в этой области должны иметь достаточно долгосрочный характер, и результатами невозможно отчитаться по окончанию думского или президентского срока. Тому, кто предпримет настоящие усилия, надо будет памятник поставить.
Одного материнского капитала мало (хотя в глубинке эта сумма существенна), и стоит позволить более гибко им пользоваться. Он должен служить не только лекарствам и учебе, что, кстати, служит намёком, что у нас будет вся медицина и образование платными?
Если семья хочет иметь детей, но просто откладывает это, чтобы не быть опрокинутой со среднестатистического уровня жизни в бедность, позвольте использовать капитал и купить компьютер, например, мужу, если он заканчивает институт, и ему он нужен, или дублёнку жене.
— Дубленку жене на материнский капитал?
— Я как женщина, считаю, что нужно смотреть реально на проблемы. Что такое бедность? Это когда дилемма: либо коляска, либо зимнее пальто. У нас же в стране это все не предметы роскоши, это предмет необходимости, как отопление. Не надо ядерной бомбы – отключи отопление по всей стране и собирай трупы. Можно все регламентировать, чтобы на предметы роскоши не растрачено было.
— А использование материнского капитала, на Ваш взгляд, главный рычаг в решении демографической проблемы?
— Именно что нет! Дело не только в материнском капитале. Утрачено библейское чувство продолжения рода, которое двигало всеми нациями. Русский народ никогда не был богатым, всегда испытывал нехватку предметов быта, одежды, но плодился и размножался, прошел до Тихого океана, он был полон энергии, он знал, зачем живет, что Господь ему завещал быть таким-то. Конечно, со всеми грехами и отступлениями, но идеал был!
После перестройки и реформ началась люмпенизация огромной части нации, ее десоциализация. В поисках работы человек, даже не склонный ни к воровству, ни к обману, становится странником, именно люмпен, а не просто бедный, выпадает из социума.
Даже Бердяев писал: когда рушатся духовные основы настоящего производительного труда, идет разрушение нации. Она не создает семьи, не хочет детей, многодетность как ценность теряет привлекательность. Семейные ценности сегодня неактуальны, это тревожно. Гедонистическое отношение к жизни тоже всегда способствовало этому регрессу.
— То есть в принципе снижается потребность в семье…
— Да, сегодня в обществе очень многого можно достичь, не будучи в браке: прожить, неплохо заработать на жизнь и даже реализовать свой талант, может практически любая женщина. Не обязательно соединяться в семью, чтобы не только выжить, но и стать уважаемым членом общества.
Я как-то до запрета рекламы спиртного, в шутку сказала телевизионщикам: «Ну, раз все равно пиво рекламируете, почему вы только и показываете талантливо, как мужья скрываются от нудных тещ и жён и пьют пиво где-нибудь от семьи?! Да наоборот, изобразите, как молодого человека тащат друзья-приятели в пивную, а у него дома получше компания! — И вот красавица-жена открывает дверь, накрытый стол, карапуз катится: «Папочка пришел, ура!», и они обедают, по баночке пива выпивают. Целуются… Здоровый жизнерадостный дух! Когда человек со своей женой радуется жизни, у него концентрация всех его самых лучших чувств – и именно в семье. И так можно в мизансценах о мотоциклах, мобильниках, показывать завораживающее семейное счастье… А то ведь вся молодежная реклама антисемейная…
Далее, москвич не может и мечтать за всю жизнь накопить на квартиру, даже если он будет почти всю зарплату откладывать. Это чудовищное извращение. Если не застучат стройки, не будет программы почти бесплатных квартир молодым семьям, если не прощать полностью кредиты на жилье по рождении третьего ребенка (так было в Польше при социализме) – не будет ничего.
— Да, организовать нормальное проживание все труднее…
— Скоро превратимся в уродливый агломерат типа Сан-Пауло, в котором ни садика, ни скверика, куда можно было бы вывезти коляску, просто пройти, потому что там и на тротуарах пробки. Почему не строить вокруг Москвы и дальше? Что, в Москве цены упадут? Значит это кому-то невыгодно!
Такую сферу не разрубишь, как гордиев узел – хаос придёт. Но если не вдохнуть жизнь и энергию в малые города России, не сохранится русская жизнь! – Боже, это же наша история, наша колыбель – в каком запустении она!
По какой бы французской деревне ни проезжать, там при очевидном скромном достатке жителей, такие же удобства в домиках и магазинчиках, быт того же века, что и в столице, разве что рано все спать ложатся, а еда в кафе ещё вкуснее чем в Париже.
В Америке везде одинаковый комфорт — быт, отопление, водопровод. У нас даже эти элементарные вещи ещё далеко не везде — 100 километров от Москвы и вбок 10 км — XIX век! Колонка, нет асфальта, старушки с вёдрами ковыляют, но в доме есть телевизор, показывающий роскошь, ограбление банков, перестрелки кланов в роскошных виллах….
Был такой предмет в СССР – «развитие и размещение производительных сил». Это такое макропланирование, когда в долгосрочных проектах развития страны или региона учитывался климат, культура и традиции народов, их сочетаемость, количество женщин и мужчин (не надо ли поставить военную часть рядом с ткацким комбинатом). Это серьёзные проблемы, особенно в стране, где расстояние между городами до Урала доходит до 1500, а в Западной Европе 200 километров – самое большое расстояние.
— Есть предложение сделать национальную программу «100 русских городов», чтобы поднять и привести к средненормальному уровню хотя бы 100 крупных центров.
— Я давно с таким проектом ношусь! Еще по предвыборным кампаниям знаю Калужскую область: что ни название – живая наша история.
Малоярославец (Наполеона окончательно обратили в бегство), г. Жуков – родина великого полководца, Козельск – «злой город», оказавший невиданное для своего времени сопротивление монгольскому войску, Оптина Пустынь – духовный центр, место паломничества Гоголя, Достоевского, Киреевских и других умов, Таруса – где видна судьба русской интеллигенции.
«Полотняный завод» — имение Гончаровых — тестя и тещи А.Пушкина, Калужская земля — родина Циолковского, Константина Леонтьева. Едешь по новой дороге в Оптину – куда глаза глядят – поля, леса, луга: стройте и развивайте, «живите и размножайтесь». Паутинку развивающихся центров в радиусе 300 километров вокруг Москвы плести, соединять магистралями, строить производство, строить дома, а не коробки, беречь природу, чтобы людям не было желания искать лучшей доли и побираться по общежитиям.
Развитие малых городов мне хотелось сделать основой своей предвыборной кампании. А о развитии региональном и постепенном перемещения центра развитости на восток, учитывая огромную Сибирь, писал и докладывал Русскому географическому обществу ещё замечательный русский геополитик Вениамин Петрович Семёнов-Тяньшаньский. Поскольку над нами нависает многократно превышающая нас китайская масса, государство сверху обязано планировать постепенное перемещение центра развитости на восток.
— То есть Вы видите в усилении городов важное направление развития страны?
— Это наше достояние, но и бремя – иметь огромные территории и разбросанное население. Мы одновременно живём в трёх веках – в XIX, XX и XXI, причем в них живёт даже Подмосковье. С одной стороны – это опыт выживания, ведь где все на компьютерах основано — любой сбой электричества – и все. Мой папа-академик, ныне покойный, говорил: «Будет газ на даче, все равно не выламывайте печки – после перестройки может ничего не работать, срубите березу и топить будете!».
Это шутка, но, тем не менее, полная отделенность быта Москвы, Петербурга, Сочи от всей страны – это на деле очень тревожная диспропорция, подрывающая возможность гармоничной, подлинной модернизации. Эти анклавы, островки модернизации утрачивают связь и понимание с остальной страной и нацией, они противопоставлены стране, хотя в них сконцентрированы интеллектуальные, научные и прочие ресурсы. Это не основа для модернизации, хотя там о ней кричат более всего, остальной стране, газ бы провести!
Мегаполисы рождают особое неравенство – это раскол страны на две цивилизации, один такой раскол уже привел к революции. А непропорциональное развитие ведет к краху. Для подлинной модернизации надо полноценно развивать и выравнивать регионы. Задача не на пять лет…
Средний русский?
— Ваш основной труд — «Россия и русские в мировой истории». Скажите, как Вы думаете, эта неравномерность как-то сказалась на русском характере?
— В социологии до сих пор отсутствует понятие «средний русский». Есть средний американец, средний француз – это одинаковые вкусы, уклад жизни, потребности, тип отдыха, одинаковые книги, музыка, развлечения. У нас каждый – сам себе философ, поэт, мыслитель, мы не можем найти согласия по поводу прошлого, настоящего и будущего, в одной семье у нас и патриоты, и либералы, националисты, обжоры и аскеты, мы едим, ложимся спать и встаем в разное время, по-разному проводим отпуск, кто сова, кто жаворонок — все у нас разнообразно. Москва дает возможность каждому – и сове и жаворонку — и круглые сутки не спит.
— Разве не везде так?
— Нет! Мир сейчас живет по неким лекалам. И в Европе «строем» ходят гораздо больше, чем мы, постсоветские люди. Это я вам точно скажу. Вот французы –14 июля вся Франция одновременно закрывается на полтора месяца, города наводняются туристами, а население разъезжается отдыхать у себя же на родине: Нормандия, Бретань, Корсика, Лазурный берег.
Наталия Нарочницкая
Они все отдыхают и работают в одно и то же время, все магазины закрываются в одно и то же время. Попробуй назначь семинар какой-нибудь на 12 или на час дня. Вы что? Все французы обедают с 12.30 до 14.30. Не посягайте на святое! А после 2-х часов все рестораны в большинстве городов закрыты, потому что повара тоже хотят обедать.
У нас никто строем не ходит, и слава Богу! Мы встаем и ложимся по-разному, покупаем и 8 утра, и ночью, отдыхаем и в мае, и в сентябре, и когда угодно. Мне кажется, что нам надо поменьше смотреть по сторонам и мечтать о том, как у других, хотя хорошего за рубежом еще можно немало позаимствовать, но, упаси Боже, все!
Не все наши недостатки можно объяснить нашим характером, но комплекса неполноценности перед Западом не должно быть. Заплеванный подъезд не стоит объяснять нашей духовностью и православностью. Произошло печальное снижение культурного уровня, быта до средневековых стандартов.
Кстати, мало кто знает, какая антисанитария царила в западноевропейском мире вплоть до конца XVIII века по сравнению с русским бытом, когда каждую неделю крестьяне мылись в бане. Еще 500 лет назад на Западе короли мылись дважды за жизнь – при появлении из чрева матери и при положении во гроб! Описано, какая вонь стояла на балах во времена Д’Артаньяна! На Западе была высочайшая смертность от бактериальной инфекции. Города были чудовищной сточной канавой, нечистоты плыли по улицам! Давайте наши города не превратим в нечто подобное!
— А может быть, перенести столицу?
— Ни за что! Москву надо просто немножечко приостановить, перегрета! Это уже многое. Если развивать нашу глубинку, то Москва как раз перестанет испытывать напряжение, не будут туда стекаться все таланты и пороки, все капиталы и возможности, и начнется более равномерное развитие. Весь вопрос — развитие куда?
— Но есть страны, в которых столицы переносили весьма успешно?
— Ну что это за «государствочки», какая у них история? Не провоцируйте меня на великодержавный шовинизм, но не сравнивайте! Нет, Москва – это Москва-Первопрестольная – это Даниил Московский и Иван Калита, это Дмитрий Донской! А Кремль!? Войдешь в Архангельский собор – дрожь охватывает, когда ощущаешь, чьи мы преемники. Да это и нереально, зачем об этом говорить?
Не мстите!
Беседа почти закончилась, мы исчерпали все мыслимое время, уже рассосались московские пробки, наступил глубокий вечер. Мы проговорили больше двух часов о важном. Но остались еще два вопроса – о самом главном.
— Наталия Алексеевна, каким был Ваш путь к Богу, к православию?
Раньше я очень часто говорила про себя: «Господи, прости мне мое неверие», а потом выяснилось, что так и надо молиться. Мне очень хотелось верить. За годы до этого, особенно во время службы в ООН в Америке, я почему-то стала осознавать какую-то не то, что ущербность, а построение мироздания на ложной точке без Бога.
Потом приоткрылась дверь, я никому это не говорила… Это очень личное, я могу только просто поделиться, и то не со всеми. Один раз мне приснилось кое-что, я проснулась и стала листать старое Евангелие бабушкино. И искала место, которое мне приснилось. И я нашла — волосы дыбом встали… Вот так – «раскрылась бездна звезд полна, звездам числа нет, бездне — дна! Появился столп, который удерживает от порабощения реальностью, и от отчаяния, и от неразумной беспечной радости от всегда относительной удачи. И, конечно, совершенно другое отношение к неизбежному переходу… в иное.
Смотрите, 75 лет отучали – сначала злобно, агрессивно, потом более спокойно, мол, просто раньше человек не понимал, от чего гром и молния бывает, вот и верил, а сейчас, мол, нет в этом необходимости». И кто оказался сильней? Ленин с Троцким? Нет, Слово Божье! Никто ведь никого не заставлял, наоборот, как поносили возрождение Церкви и веры в начала 90-х новые либеральные большевики, обнажившие этим свою сущность! Когда бывшие комсомольцы тысячами шли к Серафиму Саровскому в годовщину его памяти, их ведь никто не заставлял. Все равно это оказалось сильнее. И будет сильнее. И поэтому и боятся Россию, есть в ней что-то такое — светлое, несмотря на «размягчившийся и превратившийся в глину верхний слой…» (Данилевский).
Я на это очень уповаю, понимая, что помогает Бог тому, кто этого достоин, кто сам ищет дорогу к Храму, молится и трудится, честно выполняет свой долг. Церковь, что бы ни писали, это институт, пользующийся наибольшим авторитетом в обществе, не стопроцентным, конечно, но большим, чем все другие, и он будет только увеличиваться.
— Последний вопрос – Вы все время на людях, в политике, в гуще общественной жизни, Вы говорите об острых вещах, с Вами полемизируют, бывает, наверное, и жесткая критика ваших убеждений, и намеренное недоброжелательство…
— Бывает и откровенная ненависть, причем от людей, с кем лично даже не знакома! Но полемизировать надо с идеями, а не с лицами. И никогда не возвращать зло!
Самое главное – зло не возвращать. Я не Толстой, конечно, но не мстите никогда. Отсеките человека, который вас подвёл, предал, но никогда не мстите. Иначе зло множится. К тому же, ничего, кроме сомнительного удовлетворения своей гордыни, это не несёт.
Беседовала Анна Данилова. Фото Михаила Моисеева, видео Александра Карпова
Вы прочитали статью Наталия Нарочницкая о катастрофе образования, китайской границе и правильном государстве (+ ВИДЕО). Читайте также:
Наталия Нарочницкая: «Кризисы заканчиваются. Вопрос в том, какими мы выходим из них…»
Наталия Нарочницкая: Защищать того, кто в беде – долг христианина