К чему привела наша борьба
Ольга Шульчева-Джарман
… А помните, как начиналась вся эта борьба за право часто причащаться? Тогда мы были в меньшинстве. Тогда нас называли еретиками и вообще недостойными, Бог знает, как Христа оскорбляющими. Теперь — слава Богу! — мы в большинстве, церковная власть на нашей стороне. Что, поступим как наши обидчики? Обзовем их? Запишем в еретики?
И даже не обидчики. Просто люди, привыкшие к другому образу благочестия. Вот эти люди, перед нами – на форумах, в фейсбуке, во всех социальных сетях. Они боятся подходить к Причастию чаще, или же они не имеют внутренней потребности, или же… ведь много есть причин, люди разные. Может быть, они с детства так научены – а им уже за пятьдесят. Прикиньте, в какие годы были они детьми у Чаши? Вот то-то же.
Скажем ли мы им — вы оскорбляете Христа, вы бессмысленно пришли на Литургию, проку нет от вашего посещения Литургии без Причастия? Да? Дружно так скажем, как на елке деду Морозу?
И это все, чему нас научило частое Причастие Святых Христовых Таин? Воистину, мы стали мудрецами. И подивишься долготерпению Христа, Который так часто гостит у нас и знакомится тесным образом с нашими, так сказать, дружелюбными мыслями.
Будешь часто причащаться – будешь христианином
Увы, живи в наши дни святитель Григорий Богослов, он бы имел повод повторить свою знаменитую фразу: «Все мы благочестивы единственно потому, что осуждаем нечестие других… Предлогом споров у нас Троица, а истинной причиной — невероятная вражда». Только теперь священный предмет споров — иной, а вот причина — та же самая.
Да, есть в мире человеческом грехи. Например, лень и обжорство всегда в традиции считались грехами, а редкое причащение — не всегда.
Традиций много, хотите вы этого или нет. И за ними стоят живые люди. Ну что, обзовем их обидно?
Скажем, что они стоят, как бараны, и вообще напрасно теряют время, приходя на Литургию и не причащаясь? Ведь до этого уже дошли наши оскорбления в социальных сетях. Как только терпит долготерпеливый Христос, которого мы так часто у себя принимаем, нашу злобу…
Но ведь надо часто причащаться?
Нет, не надо.
Не надо! Другое слово есть.
Как прекрасно – часто причащаться! Как прекрасна эта таинственная Встреча в Таинстве Евхаристии. Призывать, убеждать с любовью, не навязываясь, уважать чужую прожитую жизнь — а не клеймить грешниками. Иначе, что за пример действия Христа в нас показываем мы? И, полноте, находит ли Он возможность действовать в нас, когда мы нашли снова, вместо свободы, новое, тонкое – не подкопаешься! – исполнение Закона. Того самого, ветхого.
Будешь часто причащаться – будешь христианином. Не будешь – ну все, пропал. Вместе с Оптинскими старцами и новомучениками, например. Они же не каждое воскресенье причащались. Другая была традиция…
Почему у нас всегда «получается КПСС»
Может быть, нам, «знающим» вести себя немного поскромнее? Открыть красоту Встречи, помочь прийти — а не надменно покрикивать сверху вниз, на тех кто «стоит баранами», кто не участвует на наш просвещенный взгляд в службе «активно».
Активисты, помню, в комсомоле были. Я ведь немолода уже, всякое помню. Помню еще, как в церковь ходить было нельзя и в Бога верить. Немногие это помнят, кстати. Удивляются. Или эдак ручкой делают – дескать, вы, слабаки! Вот я бы! (Мне студенты так говорят порой. Правда, всегда найдется тот студент, который их одернет).
А кстати, где критерий этого «активного участия»? Глупый человек, необразованный человек, просто пришедший, потому что потянуло к Богу человек — не участвуют? А сплетницы? А новые законники, надмевающиеся своим постоянным Причастием?
Участие в Литургии — это не присутствие и глубокое молитвенное проживание в храме Жертвы Христа. Это гораздо, гораздо большее. Это потребность умереть со Христом за ближнего.
Вот это — участие в Литургии! А наши вдохновенные молитвы, слезы, трепет, блаженство и т.д.перед Причастием — это вариант детского лепета.
Наверное, люди, ходящие редко — сильнее нас. Нам по нашей сломанности надо частое присутствие Христа, мы задыхаемся. Они — нет. Иначе бы пришли. Я жаждала этого разрешения. А ведь многие не жаждали. Разный тип религиозности, говоря языком религиеведения. Ничего особенного возвышенного ни в том, ни в другом нет… Просто – разные.
Почему у нас всегда «получается КПСС»? Ну ведь есть же разные традиции благочестия. Зачем навязывать и оскорблять ближних, считая, что они «зря пришли». Ага, мы зато не зря причастились других по косточкам разбирать.
Вот уж привычка «ломать через колено» другого. Нет уважения к его религиозному опыту, традиции. Он же ничего плохого не делает, просто другой. У каждого своя мера.
Не литургическое богословие — без любви
И да, я стараюсь причащаюсь на каждой воскресной литургии. Но я категорически против навязывания этого другим. Это на наших лицах должно быть написано, чтобы к нам потянулись, вернее, к этому образу благочестия потянулись. А у нас на лицах — презрение и злоба к чужакам, и поучалка при устах. Но Христос сам решит, с кем Ему пребыть и как прийти, и – надо же! – решит без нас. Нечего в секретари к Нему лезть.
Вспомните, как отнесся Антоний Сурожский к пришедшей к нему англичанке, которая не могла привыкнуть (таким диким ей казался обычай православной службы и Причастия) – «вы просто стойте и дайте Богу делать Свое дело». И она постепенно привыкла и стала все любить и выполнять. Он говорил: «исполнение заповедей Христовых – не просто дело выполнения закона, а нечто больше: это проявление Христовой заботы и Христовой любви к тем, кому она нужна, без разбора, не ставя вопроса, достоин ли этот человек, не ставя вопроса: не обманщик ли он? – за это он ответит, а мы ответим за то, как мы к человеку отнеслись».
Вопрос-то в другом. Вопрос не в литургической теории, не в литургическом богословии.
Вопрос в том — правда ли, что мы можем заарканить Христа, заставить Его быть Спасителем только правильных христиан?
Имеет ли Литургия силу «вязать Христа» или она только имеет смирение являть Его? Или это способ «поймать Бога», или это радость, что Он пришел? Когда начинается ловля Бога правильцами, даже относящимися к Литургии, это скверное богословие, и вовсе не литургическое. Это то знание, которое надмевало коринфских христиан, не имевших любви.
А когда человек дошел до такой любви, что говорит: «Хотел бы я взять тело у прокаженного, а ему отдать мое!», как монах из египетского Патерика, то тогда-то он и участвовал в Литургии по-настоящему. А мы все — малые дети, ругающиеся в песочнице, из каких формочек строить кулич. Дай Бог, чтоб и Пасху. Но ее не мы строим.
А не боимся мы услышать в ответ на наше самодовольное: Господи, не Твоего ли Тела и Крови я постоянно причащался?» страшные слова: «Отойди, делающий беззаконие, Я никогда тебя не знал»?
Христе, да не будет так!
+++
Ты будешь мне ризой
и непалящим огнём,
в бездну придёшь, склонишься к пропасти,
когда лежать там
я буду один –
голосом будешь мне,
светом, хлебом,
пивом некиснущим,
мечом на поясе,
песней в гортани моей
ночью и днём,
голубкой будешь и горлицей,
пером
серафимской длани
меня укроешь, храня,
и явишь Себя –
чтобы Тебя я узрел, –
не упрекнёшь,
что Твоею язвой я стал и раной, –
и вместе будем навек,
Ты будешь – со мной,
таким, каким будешь со мною,
и есть,
и грядёшь,
всё переплавишь,
перепоёшь, как новую песнь,
перестихийствуешь,
восстановляя –
неколебимо, нетленно,
… asynchitos, atreptos,
adiairetos, achoristos…
Арфа звучит Твоя,
животворящая мир –
и меня.
Лилия среди тернов,
ладонь Твоя – та, что подаст
белый с именем новым
мне камень –
тогда познАю Тебя,
какой Ты есть,
какой Ты – с нами,
руками, ступнями, ребром,
хлебом, водою, мёдом,
вином.
Радость! Пребудешь
со мною вовек,
мы выйдем вместе из гроба,
ибо – сильней Ты многих
глубоких рек,
Ты, Человек,
подобный мне, –
поле
белеет,
часть моя, Чаша и доля
в земле Твоей
и в Тебе –
мир Тебе, мир! –
Ты, Приходящий с миром, —
Ты, Спаситель и Боже,
подобно тому,
как познан я,
Тебя
познаю я тоже,
Ты – моя Радость,
доколе еси
и никто
не сумеет отнять
Тебя от меня,
и меня не отдашь Ты врагам моим –
знамя Твое – надо мной.