Позвонили с телевидения, попросили дать интервью о моей издательской деятельности. В разговоре выяснилось, что готовится передача об авторах, которые в течение длительного времени, несмотря ни на что, издают свои книги. Два сюжета о таких писателях у них уже есть, третьего решили найти в церковной среде. При наведении справок телевизионщикам сказали, что такие пишущие люди в нашем городе существуют, но, как правило, они слегка больны на голову, но есть один более-менее адекватный и назвали мою фамилию. Посмеявшись над такой характеристикой и не устояв от напора звонивших, я дал согласие на интервью, заведомо предупредив, что хотя я издаю, в основном, авторские книги, считаю себя не писателем, а популяризатором, так как авторство моё заключается в изучении различных источников и выдачи сухого остатка, понятного современному читателю.
За двадцать лет своей издательской и журналистской деятельности мне не раз приходилось давать интервью по разным поводам, и поэтому, приблизительно предполагая, о чём меня будут спрашивать, я соответствующим образом подготовился к разговору. Во время интервью, которое мы провели непосредственно в церковной лавке нашего прихода на фоне открытых для доступа книг, я рассказал, как стал православным издателем в начале 90-х годов ушедшего столетия, как приходилось отбиваться от неадекватных людей, высмотревших в некоторых моих изданиях ересь, о типографских казусах и о других перипетиях издательского дела. Показал и разработанный мною СD-диск «Чудотворные иконы Пресвятой Богородицы», выпущенный при финансовой поддержке замечательного православного человека по имени Владимир, с поразившей телевизионщиков надписью «Диск продаже не подлежит. Разрешается свободное тиражирование».
По окончании записи, мы поговорили о том и сём и стали прощаться. При расставании журналист как-то слегка недоуменнно взглянув на меня, сказал:
– Странно, что вы не спрашиваете, когда выйдет передача. Обычно все интересуются.
Пришлось объяснить, что вот уже лет шесть как живу без телевизора, торжественно выброшенного на помойку. Это, во-первых. Во-вторых, поскольку мне не раз приходилось беседовать по разным поводам с телевизионщиками, то и специфику телеинтервью я хорошо знаю: из нашей двадцатиминутной беседы в эфир пойдёт минуты две-три, и, скорее всего, не то, что бы я хотел. Слегка смутившись от моей осведомленности, журналист попрощался, я же вспомнил своё первое телевизионное интервью, которое пришлось дать в самом начале моей издательской деятельности.
Как-то в канун Великого поста пришлось мне зайти по делу в собор во имя святого Александра Невского. Дело касалось книги, которую мы собирались выпустить совместно с настоятелем собора отцом Александром Новопашиным. Выяснив, что настоятель проводит какое-то совещание со всем клиром, я решил его дождаться, пристроившись на лавке в притворе.
Народу в церкви было немного, и я сразу обратил внимание на мечущуюся по храму даму. Она подходила то к посетителям, то к работникам храма и было видно, как те и другие от неё отмахиваются. Наконец, подошла она и ко мне. Дама с ходу начала объяснять, что она телеведущая, готовит передачу о Великом посте, но священники сейчас заняты, а в храме никто не желает дать ей интервью. У неё же времени в обрез, ждёт оператор, ждёт шофёр, намеченная передача может сорваться, и не смог бы я рассказать ей о посте. Получив от меня вежливый отказ, дама в который уже раз метнулась к церковной лавке. Я увидел, как работница лавки подала ей недавно выпущенную мной брошюру «Кухня православного поста» и показала в мою сторону. Стало ясно, что мне не отвертеться.
– Что же вы скромничаете? – подлетела ко мне телеведущая. – Вы, оказывается, автор этой книги. Ну, кому, как не вам, поделиться с телезрителями своими знаниями.
Мои отговорки, что я не могу хозяйничать в храме без благословения настоятеля, на даму никак не действовали. Она махнула рукой оператору, тот начал распаковывать свою камеру, ко мне же подошёл дежурный по храму и тихонько так сказал:
– Слушай, расскажи ты ей. Надоела, хуже горькой редьки. Почти час тут мотается, всех уже замучила, а отцы ещё не скоро освободятся, я узнавал.
Пришлось дать интервью.
Держа в руках свою книжку, я рассказывал о значении Великого поста, о разных степенях воздержания, о необходимости в это время усиленной молитвы и исключения увеселительных мероприятий, о том, что пост это не диета, а духовное делание. Дама слушала меня довольно рассеянно и постоянно перебивала мой рассказ вопросами о том, что можно есть, а что нельзя. В конце концов, я не выдержал и слегка раздражённо сказал:
– Ну что вы всё на еду переводите? Как говорили святые отцы: всё ешьте, только друг друга не ешьте!
Телеведущая, вскинув брови, замерла на мгновение, потом сделала еле уловимый знак оператору, тот остановил съёмку и стал извиняться: дескать, закончилась плёнка. На прощание дама, осыпая меня словами благодарности, сообщила, как называется в телевизионной сетке её рубрика, сообщив о дне и часе выхода в эфир программы с моим интервью.
Не справившись с грехом тщеславия, я обзвонил своих друзей и сообщил, что в такое-то время в такой-то передаче меня будут показывать по телевидению. И вот сорокаминутная передача началась. Посвящена она была еде. Знакомая мне телеведущая рассказывала об оригинальных рецептах, о курьёзных случаях, связанных с едой, всё это перемежалось картинками и видеосюжетами. Когда передача начала подходить к концу, я несколько заволновался: а где же моё интервью?
Через некоторое время, увидев, что до окончания передачи осталось минуты три, я уже собирался с досады выключить телевизор, как вдруг на экране появилась картинка собора Александра Невского, и вкрадчивый голос телеведущей за кадром провещал:
– Но вот наступает время Великого поста. Что же можно есть в течение этих семи недель?
Тут во весь экран всплывает моя хмурая физиономия со словами:
– Всё ешьте, только друг друга не ешьте!
Я тут же отключил свой телефон, но мне ещё долго приходилось отвечать на вопрос:
– А правда, что вы по телевизору выступили за отмену Великого поста?