Ни войны, ни суда
Последние дни почти каждый звонящий или встречающий меня человек задает вопрос: «Ну, и что ты теперь будешь делать?». Теперь – это после опубликования Проекта «Профессии, совместимые и несовместимые со священством».
Я, конечно, отвечаю – мол, мой архиерей не против, это только проект, да и вообще – дожить еще надо, тем более, я на назначение пенсии документы подал. Но то, что я отвечаю – это одно, а на самом-то деле проект действительно волнует сердца.
Итак, проект объявляет некоторые профессии несовместимыми со статусом священнослужителя. Их довольно много.
Во-первых, это воинская служба и любая служба, где предусмотрено ношение (а значит, и применение) оружия.
Во-вторых, работа в органах государственного и муниципального управления, причем как законодательных, так и исполнительных.
В-третьих, работа судьей, служба в органах дознания, адвокатская деятельность.
В-четвертых, собственный бизнес, торговля (кроме изделий собственных рук), работа в барах, казино и т.п. заведениях, профессиональная спортивная деятельность, актерство и сценическое пение, охота.
Ну и, наконец, занятия медициной. То, что касается лично меня.
Не каждый бизнесмен – жулик
В документе есть ссылки на каноны. Где-то они вполне разумные, где-то притянуты. Не буду обсуждать каждый запрет, скажу кратко – запреты на вооруженную деятельность, судейство, охоту вполне понятны. Священник совершает Бескровную Жертву, поэтому не может быть убийцей, даже защищая других людей.
Также понятен запрет на адвокатуру, судейство и деятельность в органах управления – негоже клирику ни ограничивать людей (а деятельность в органах управления и судейство – это всегда ограничивающая, при этом законы часто далеки от праведности), ни обманывать, пусть даже невольно, что приходится периодически делать адвокатам.
Про законодательную деятельность сразу следует оговорка из ОСК: «Священный Синод или Синод самоуправляемой Церкви определяет лиц для участия в выборах в органы государственной власти и в индивидуальном порядке преподает на это благословение… в том случае, когда избрание иерархов или духовенства в законодательный (представительный) орган власти вызвано необходимостью противостоять силам, в том числе раскольническим и иноконфессиональным, стремящимся использовать выборную власть для борьбы с Православной Церковью».
В общем, тоже все понятно – власть принимает законы, законы часто неправедные, поэтому нехорошо, чтобы священник ассоциировался с неправедной властью. Но бывают случаи, когда это необходимо – тогда можно. Тем более что и в истории Церкви примеры есть – Черногорией долгие годы правили православные епископы, а архиепископ Синайский для синайских бедуинов – вождь и сюзерен.
С ростовщичеством – тоже понятно, а вот собственный бизнес вообще, торговля – это уже вызывает вопросы. Объяснение тут такое: «Предпринимательская деятельность в классическом понимании предполагает в качестве базовой цели извлечение прибыли путем совершения гражданско-правовых сделок и заключения иных договоров, неисполнение которых может повлечь различные виды ответственности, вплоть до уголовной».
Может, конечно, но ведь не обязательно каждый предприниматель – жулик. Документ предлагает выход – передача бизнеса в управление другому лицу.
Например, батюшка-буржуин посадил на хозяйство матушку-управляющую – и все, дело в шляпе. То есть в камилавке.
Может, не надо таких ухищрений?
С барами, казино и борделями – разговора нет, все ясно. Точно так же ясно и с профессиональным спортом – азарт, стремление к занятию первых мест (то есть гордыня с тщеславием в одном флаконе) для священника непозволительны, как и лицедейство. Но вот с медициной не все ясно.
Иеромонах Феодорит (Сеньчуков) на службе. Фото: Высоко-Петровский монастырь / Facebook
Медицина – творение блага
Конечно, если исходить из того, что любая небогослужебная (а также не миссионерская и не благотворительная) деятельность дурна для клирика по определению – тут все понятно.
Но, в общем-то, медицина – есть творение блага. Об этом и в Священном Писании сказано:
От Вышнего – врачевание, и от Царя получает он дар.
Знание врача возвысит его голову, и между вельможами он будет в почете.
Господь создал из земли врачевства (Сир. 38:2-4).
То есть оно вполне подходит под деятельность благотворительную. То, что врач деньги зарабатывает – так в документе ведь нет запрета на замещение оплачиваемых должностей в благотворительных организациях. Может же священник быть директором благотворительного фонда или богадельни. То есть этот аргумент не подходит.
В проекте есть ссылка на два документа – ст.132 Номоканона и Постановления патриарха Луки Хрисоверга. Авторы взяли эти ссылки из учебника протоиерея Владислава Цыпина «Каноническое право», но, по всей видимости, там опечатка – искомая статья под номером 102. И звучит она так:
«Пресвитер инок врачуяй или жилу секий, да есть празден священнодейства дний седмь».
В некоторых редакциях слово «инок» опускается. Но в любом случае разговор идет не о несовместимости занятий медициной со священным саном, а о временном воздержании от священнодействия. В случае с «сечением жилы» вопроса не возникает – совершая Бескровную Жертву, священник должен быть и ритуально чист. Что же здесь понимается под словом «врачуяй» – вопрос сложный. Врачевание ведь в нашем понимании – это не конкретное действие, от которого можно отсчитать 7 дней, а процесс.
Уронить сан, пролить кровь
Свет немного проливают Постановления патриарха Луки Хрисоверга. Исследователь Номоканона А.С. Павлов указывает, что постановления эти запрещают медицинскую деятельность клирикам из-за того, что они переодевались в некие одежды и принимали участие в ритуальных процессиях. То есть роняли достоинство священного сана. Но ведь с XIX века у нас ношение светских одежд клирикам разрешено, а ритуальных процессий врачи не устраивают. Да и с пролитием крови тоже не все так просто.
Вряд ли отец-священник откажется вынуть занозу из пятки у сына на основании того, что может выступить капля крови. Все-таки пролитие пролитию рознь.
Но есть еще и объяснение, сводящее запрет на медицинскую деятельность к возможному обвинению в невольном убийстве.
«Несчастный случай во время операции подвергает хирурга обвинению в невольном убийстве, и если он клирик, то это, согласно канонам, влечет за собой извержение из сана».
Опять же, оговаривается только хирургическая деятельность. Собственно, даже и хирургу в современных условиях невольно убить больного сложно, а извержение из сана все-таки происходит при доказанном обвинении, а не по любому облыжному охаиванию. Я, честно говоря, могу представить очень немного таких случаев, и все они связаны исключительно с техническими проблемами или сложностями. Любые другие ошибки, во-первых, как правило, исправимы, а во-вторых, не являются основным звеном танатогенеза – ведь врач в таком случае оказывает помощь уже заведомо тяжелобольному пациенту.
Священник и врач Михаил Капчиц в своей очень обстоятельной статье подробно анализирует этот аспект: «Если же перейти к реальной современной жизни, то каждый человек, хорошо знакомый с медициной, знает, что приписать причину смерти больного чисто врачебной ошибке в большинстве случаев бывает невозможно. Ведь в большинстве своем смертные случаи при операционном вмешательстве, например, случаются у больных, изначально тяжело или смертельно страдавших. Случаи же явных грубых ошибок, влекущих смертельные последствия, относятся, как правило, к действиям людей некомпетентных и неопытных».
Также он доказывает, что врачебная ошибка как таковая вообще не может быть отнесена к разряду «неосторожного убийства» согласно 8-му правилу святителя Василия Великого (здесь нет ни неосторожности, ни намерения причинить некое зло).
Среди многих православных святых есть и священнослужители-врачи. Это и Сампсон Странноприимец, и преподобный Алипий Печерский, и, конечно же, святитель Лука Крымский. Более того, в XIX веке основы медицины преподавались в семинариях, а священномученик Серафим (Чичагов), хоть и не был врачом, не только сам оказывал медицинскую помощь, но и составил сборник медицинских советов. Многие новомученики вынуждены были оказывать медицинскую помощь ближним. Поэтому говорить о несовместимости медицинской деятельности со священным саном, наверное, не стоит.
Иеромонах Феодорит (Сеньчуков). Фото: Foma.ru
Батюшка-доктор спасает народ
Похоже, что авторы проекта это сами понимают и оговариваются: «Врачебная или иная медицинская деятельность может быть в порядке исключения письменно разрешена клирику епархиальным архиереем». Но, в общем-то, любая профессиональная деятельность клирика требует благословения правящего архиерея. Зачем же это «масло масляное» городить? Только для общей бюрократизации церковной жизни, получается.
Есть еще два момента. Во-первых, священник-врач – это всегда миссионер. Причем не формальный миссионер, а реальный. Само сочетание в одном лице служителя Бога и представителя научного знания не позволяет врагам Церкви провозглашать избитые тезисы о темноте, отсталости и неумности церковников. По себе знаю – неоднократно приходилось сталкиваться с тем, что после моего посещения некоторых отделений реанимации туда начинали пропускать и священников, и сестер милосердия, и решались вопросы с соборованием и причастием пациентов. Просто потому, что с докторами мне удавалось говорить на одном языке, а то, что я работу не бросаю – вызывало только уважение и благорасположение.
Во-вторых, не последним является и вопрос материальный. Конечно, есть священники и богатые, но большинство – достатка весьма среднего, а то и низкого. В иных странах у прихода вообще нет возможности (или традиции) содержать батюшку. Тогда светская работа является ощутимым подспорьем, а то и единственным способом прокормить себя и семью. Но если у батюшки, кроме специальности врача или фельдшера, за плечами никакой другой нет – как ему быть? Да и в связи с оптимизацией здравоохранения сейчас во многих местах медучреждений просто не осталось. И тут батюшка-доктор может просто народ спасти.
И еще одно.
Для государства медик остается медиком, даже если он медицину давно оставил. Его можно привлечь и для ликвидации последствий ЧС, и в армию призвать, да и помощь он обязан оказывать по закону. Следует ли намеренно создавать противоречие между обязанностями клирика и гражданина, тем более что в реальности этих противоречий нет?
Вообще-то каждый врач, принимая священный сан, много раз переживает все эти вопросы, тем более если он рассчитывает остаться в профессии. Слава Богу, Господь дал мне такую возможность – остаться врачом-реаниматологом, став сначала диаконом, а затем и священником. И, безусловно, это заставило меня гораздо более тщательно относиться к своей деятельности.