На завершающейся неделе близко друг к другу стояли два важных праздника – наш государственный праздник «День России» 12 июня и выпавший в этом году на 17 июня церковный день «Всех святых, в земле Российской просиявших». Размышляя об этих праздниках, невольно задумываешься над тем, как наша страна – Российская Федерация — и как наша Русская Православная Церковь видят себя – то есть над набившим оскомину вопросом о нашей идентичности. Ведь так хочется увидеть в дне Всех русских святых этакий русский церковный национальный праздник!
Андрей Золотов
Вопрос этот тем более важен, что очень многие наши сограждане видят в Церкви национальный символ, существенную часть своей национальной идентичности. Государство старается использовать Церковь как инструмент патриотического воспитания граждан, а многие граждане, да и, что греха таить, многие члены Церкви исходят из представления, что государство и Церковь – это некое единое целое. Даже более того – если государство какое-то многонациональное, то уж Церковь-то точно русская! Но если вглядеться, то эти два соседствующих праздника как раз очень хорошо оттеняют не столько общность, сколько различия между государством и Церковью, между национальностью и Церковью, а Церковь преподает нам в этом празднике свое умеренное и стройное представление о Родине, бесконечно далекое от какого бы то ни было национализма.
О «Дне России» и сказать-то мало чего наберется. В каком-то смысле это и фундаментальная проблема нашего государства – Российской Федерации, что основания для себя находит оно лишь в мало кому знакомом акте о государственном суверенитете, принятым Верховным советом РСФСР 12 июня 1990 года. Тогда законы «старшей сестры» в семье союзных республик были провозглашены имеющими приоритет над законами СССР, а на следующий год в этот день Российская Федерация избрала себе первого президента – Бориса Ельцина. Какое-то время этот праздник именовался в народе «днем независимости», но кроме усмешек это мало что вызывало — знаю двух разведенных подруг, которые из года в год собирались в этот выходной праздновать «день независимости от мужчин».
С конца 1990х официально закрепили название «День России», содержанием которого стала пропаганда государственной символики – флага, герба и гимна — в сочетании с неполитическими символами типа березок и песен про реку Волгу. Проходят рутинные приемы в Кремле и в посольствах России за рубежом. Находкой для государственных идеологов стало с какого-то момента проведение в этот день церемонии вручения Государственной премии. Осудить этот праздник вроде не в чем. Но сказать, что он чем-то вдохновляет или что-то нам сообщает о сущности России тоже вряд ли получится. Что же до состоявшихся в этом году оппозиционного «Марша миллионов» в Москве и драки в Варшаве по случаю футбольного матча Россия – Польша, хотелось бы надеяться, что они не станут постоянным украшением этого мало внятного государственного праздника.
То ли дело день Всех русских святых! Тут и история его удивительна — с 16го века, через Поместный собор 1917-18 годов, через ГУЛАГ, Великую Отечественную войну и празднование 1000-летие Крещения Руси в 1988 году, открывшее собой наше время церковной свободы. И служба его так богата глубокими смыслами и неожиданными открытиями. И место его в календаре так прекрасно указывает на то, какое место – нет, не национальности своей, а поместности! – отводит Церковь в своем мироздании.
В начале 1990х годов, в первые годы своей церковной жизни, я ходил в Успенский собор Новодевичьего монастыря. И там, у владыки митрополита Ювеналия, за каждой Литургией пели в алтаре величественный гимн Русской Церкви – стихиру
«Земле Русская, граде святый, украшай твой дом, в немже Божественный велий сонм святых прослави. Церковь Русская, красуйся и ликуй, се бо чада твоя Престолу Владычню во славе предстоят, радующеся. Соборе святых русских, полче Божественный, молитеся ко Господу о земном отечестве вашем и о почитающих вас любовию. Новый доме Евфрафов, уделе избранный, Русь Святая, храни веру православную, в нейже тебе утверждение.»
Тогда я думал, что так вообще и положено на каждой службе. И лишь потом понял, что это было собственное установление митрополита Ювеналия в память о торжествах 1000-летия Крещения Руси, в организации которых он принимал деятельное участие прежде всего в деле первой за многие годы канонизации новых русских святых. Главные торжества в 1988 году – а будем помнить, что партийное и государственное руководство до последнего сомневалось, разрешить ли широкомасштабные торжества – происходили именно в день Собора всех святых в земле Российской просиявших и ознаменовали собой выход нашей Церкви из советского вавилонского пленения, новый этап в жизни Церкви.
1000-летие крещение Руси
Еще более удивительные вещи узнаешь, читая историю установления этого праздника и написания его службы. Впервые учрежденный святителем Макарием в 16м веке, он был фактически забыт в то время, когда Церковь постепенно становилась в России все более государственной. А восстановлен был как раз тогда, когда Российская Империя рухнула – на Поместном соборе 1917-18 годов. Как описывает эту историю священник Виталий Глазов, витавшую в церковном сообществе идею сформулировал в своем докладе на соборе академик-востоковед Борис Тураев.
«В наше скорбное время, когда единая Русь стала разорванной, когда нашим грешным поколением попраны плоды подвигов святых, трудившихся и в пещерах Киева, и в Москве, и в Фиваиде Севера, и в Западной России над созданием единой Православной Русской Церкви, представлялось бы благовременным восстановить этот забытый праздник, да напоминает он нам и нашим отторженным братьям из рода в род о Единой Православной Русской Церкви и да будет он малой данью нашего грешного поколения и малым искуплением нашего греха,» цитирует Глазов слова Тураева.
То есть, в каком-то смысле, подобно тому, как обретенная в 1917 году Державная икона Божией Матери почитается в церковном народе как знак того, что Царица Небесная приняла на себя российскую корону, этот праздник, когда вспоминаются все святые всех времен и национальностей, потрудившиеся на территории Российской Империи, остается иконой, небесным отражением разрушенной Империи.
Епископ Афанасий (Сахаров)
Работу над новой редакцией службы этому празднику исповедник епископ Афанасий (Сахаров) начал в 1922-м году после того, как несколько священников-арестантов собрались обсудить эту тему в одной из камер Владимирской тюрьмы. А на будущий год, уже в Таганской тюрьме, пред отправкой в ссылку, он освятил первый походный антиминс в честь Всех русских святых для своей келейной – камерной – церкви, пишет свящ. Глазов.
22 июня 1941 года, в день Всех русских святых началась Великая Отечественная война, благодаря которой земная Русская Церковь, стоявшая перед лицом полного уничтожения в конце 30х, осталась жить. А в 1946 году, сразу после ее окончания, была впервые напечатана новая редакция службы этого праздника. В этой службе «православия любители» призываются «песенными добротами» воздать хвалу и святым епископам, и князьям, и мученикам, и монахам, и праведникам, и юродивым всех национальностей — и эллинам, и иудеям, и русским, и украинцам, и белорусам, и вепсу Александру Свирскому, и немцу Пахомию Любекскому Новгородскому чудотворцу, и грузинской просветительнице Нине, и создателю Армянской Церкви священномученику Григорию, которые в этой небесной Святой Руси «сорадуются с нами» у Престола Божия. Среди Русских святых были подданные воевавших друг с другом русских княжеств, подданные Римской, Византийской, Российской, Австро-Венгерской и Османской империй, Польской короны, граждане СССР, Латвии, Эстонии и наверняка еще и других государств.
И мы оказываемся «не лишены… надежды спасения», потому что имеем молящихся о нас «святых сродников». При этом, как и положено церковной службе, в центре ее стоят даже не эти святые, которым мы молимся, а Христос в чтении Евангелия или пении «Ныне отпущаеши», которое следует на Всенощной этого праздника сразу за словами «Русь Святая, храни веру православную».
И если много возвышенных слов сказано в этой службе о Святой Руси – собрании святости в земле Российской, то земное отечество наше, оказывается, имеет лишь надежду благодаря их молитвам и благодаря тому, что их святые мощи в своих «недрах содержит». (Как тут не подумать о том, в каких именно «недрах» Церковь в своем богослужении, а стало быть, в своем Предании, а стало быть, в одном из своих оснований, видит истинное богатство нашего Отечества, в отличие от многих окружающих нас, в том числе и государства).
Но как советская цензура могла пропустить такое:
«Приидите, Небеснии предстателие наши к нам, вашего требующим милостивнаго посещения, и избавите озлобленныя мучительскими прещении лютаго неистовства неверных, от нихже, яко пленницы и нази, гонимы есмы, от места на место часто преходяще и заблуждающе в вертепех и горах. Ущедрите убо, прехвальнии, и даруйте нам ослабу, утолите бурю и угасите еже на ны негодование, Бога моляще, подающего вами земли нашей велию милость?»
Вряд ли этот подобен был вставлен службу после 1988 года, когда он не был уже так актуален? Или он всегда актуален?
Сам автор этой службы, святитель Афанасий (Сахаров) епископ Ковровский, исповедник, прошедший тюрьмы и лагеря, отход от митрополита Сергия и возвращение в патриаршую Церковь, был канонизирован Русской Церковью в 2000 году вместе с более чем тысячью Новомучеников и Исповедников Российских, которые влились за страшный 20й век в Собор русских святых.
Немаловажно и то место, который этот праздник занимает в церковном календаре – второе воскресенье после Пятидесятницы. Вот отпраздновала Церковь свой день рождения на земле – день Святой Троицы, схождение Святого Духа на апостолов. В следующее воскресенье – отпраздновала собор Всех святых, от века Богу благоугодивших – то есть всех святых всех народов и всех времен. Потом наступает черед Всех русских святых – то есть не русской национальности святых, а всех близких нам святых небесной, давно уже на земле не существующей Российской Империи или, как любит говорить Патриарх Кирилл, «исторической Руси». Это праздник Русской Церкви. Но праздник поместный. Его можно, наверное, назвать национальным праздником Русской Церкви, но лишь в том смысле, в каком «национальность» — это гражданство, а не этничность. Так что никакого православного национализма на поверку в этом празднике нет, а его «пост-имперскость» — это скорее противоядие от этнофилетизма – весьма распространенной ситуации, когда этнический национализм рядится в церковные одежды. А вслед за ним пойдут уже праздники местных соборов святых — в ближайшую субботу Сибирских и Рязанских, а в следующее воскресенье – Белорусских, Вологодских, Новгородских, Псковских и Санкт-Петербургских.
В этой последовательности праздников – уж не знаю, заранее продуманной или случайно так образовавшейся – видится то, как строго и гармонично устроено в Православной Церкви отношение к Родине. Как выстроена иерархия Небесного и земного Отечества. Как гармонично соотносится христианский универсализм и поместность. Как есть место порадоваться нашей общности со своими сродниками и по плоти тоже, но как нам тут же напоминает Церковь, что нет во Христе ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного. И как будучи в Белоруссии или в Вологде, на Волыни, в Америке или в Гонконге, мы можем обращаться за помощью и поддержкой и к своим местным святым, и надеяться на их помощь своей стране или своему краю, и ощущать себя в то же самое время частью Вселенской Православной Церкви.
И если это слишком сложно для «национальной идеи», то как же хочется предпочесть эту сложность простоте формулы «Я русский – значит я православный», и разрушительному примитиву лозунга «Россия для русских», да и невнятности и достойному сожаления мелководью «Дня России».