Когда в человеке нет смирения, то даже его добрые дела никому не нужны. И это страшно! С тобой могут здороваться на приходе, потому что ты пожертвовал крупную сумму денег; люди говорят тебе: «Молодец!», – потому что ты удачно провел какое-нибудь мероприятие; тебя хвалят за то, что у тебя все хорошо – прекрасная семья, много детей и т.д. Но Бога интересуют мотивы наших добрых дел.
Архимандрит Андрей (Конанос)
Он смотрит на то, почему мы совершаем тот или иной поступок, и со смирением ли мы его совершаем. Потому что в противном случае все это нам не принесет пользы. К сожалению.
Здесь важна и обратная сторона. Если у человека есть смирение, то в таком случае, даже при всех своих грехах и слабостях, он симпатичен Богу. Бог любит его и дает ему прощение. Таким образом, имея смирение, мы привлекаем к себе милосердие Божие.
По этой причине один святой, на вопрос, кого бы ему хотелось увидеть больше – добродетельного эгоиста или смиренного грешника, – ответил: «Смиренного грешника».
Некоторые люди курят, или имеют какие-то другие слабости – душевные или телесные; у них не получается бороться со своими страстями, но при этом они обладают смирением и оплакивают свои грехи, не гордясь собой.
И я верю (да и Церковь говорит то же самое), что Господь любит таких людей. Он человеколюбив по отношению к ним. И не потому, что одобряет их грехи, а потому, что Его трогают их смирение и покаяние. Вспомним: фарисеи внешне были совершенны, но у них не было смирения, и они потеряли все.
В этом весь секрет. Ни пост сам по себе не может помочь нам, ни деревянный одр, ни ночные бдения. Только смирение: «Я смирился, и Господь спас меня» (Пс. 114:5).
Не хочется говорить об этом, но надо принять такой неоспоримый факт. Иногда и мы, церковные люди – строгие к самим себе, духовные, постящиеся – не смиряемся. То есть наше сердце не становится мягче. Думали ли вы когда-нибудь о том, что иногда мы совершаем все эти духовные подвиги из обычного эгоизма? И поэтому не становимся такими, какими хочет видеть нас Бог.
Доказательство тому очень простое. Люди, которые находятся рядом с нами – дети, соседи, друзья, – не видят нашего смирения, не чувствуют его. Почему? Все очень просто. Наш дух не в состоянии смириться.
Человек идет в храм, долго молится, затем исповедует свои грехи, а вернувшись из церкви, начинает осуждать, обсуждать и комментировать. И ведь как приятно искать и находить чужие ошибки! Но как же служба, как же храм, откуда мы вернулись? Значит, посещение церкви не прибавило нам смирения?
А вместо этого мы смотрим на ошибки других. Например, я пощусь без растительного масла. И люди, которые в состоянии делать то же самое, должны так поступать, потому что этому учит Церковь.
Но этого недостаточно. Нужно, чтобы и наша душа изливала елей милосердия на тех, кто не постится. А мы судим и осуждаем. Нам нравится узнавать о ссорах, скандалах, мы любим говорить об этом и сплетничать. Это что, смирение? Это эгоизм.
Однажды я слушал интервью с Константиносом Ганотисом (греческий футболист – прим. перевод.), и в конце беседы кто-то спросил его:
– Можете прокомментировать скандальную историю с таким-то человеком?
А Ганотис задал этому слушателю встречный вопрос, который целиком изменил ход разговора:
– Сколько времени вы молились об этом человеке?
Слушатель не понял, и сказал:
– Но я спрашиваю вас о скандале!
— Я понял ваш вопрос. Так вот, сколько слез вы смиренно пролили о том, кого хотите сейчас обсудить? Сколько поклонов положили? Сколько раз прочитали за него канон ко Пресвятой Богородице?
И этот слушатель не знал, что ответить. А ведь именно так Церковь учит нас относиться к проступкам других людей – со смирением. Не быть эгоистами по отношению к ближним – какими бы они ни были. Ведь мы несем ответственность только за свои поступки. А если эгоистично судить других, то придет час, когда Бог отвернется от нас и мы впадем в точно такие же грехи.
Если женщина с осуждением сплетничает о замужестве соседской девушки (и выбор неудачный, и свадьба не такая, и т.д., и т.п.), то наступит время, и в ее семье произойдет то же самое. Может быть, это случится через пять лет, может, – через десять, но она на собственном печальном опыте вспомнит о том, как осуждала других. Поэтому будем смиренно относиться к своим ближним, никого не осуждая.
Бесы не могут подражать этой добродетели. Они не могут даже слышать этого слова – смирение. И мы, когда упорствуем в своей гордости, не желая смириться, черпаем «вдохновение» у злых духов.
Может быть, вы обращали внимание на то, как изображаются ангелы рядом с Распятием? Они закрывают свои лики в благоговейном страхе. Святые отцы говорят, что до того момента, как Христос был распят, ангелы могли свободно выбирать между добром и злом.
Конечно, они при этом не грешили, не делали никакого зла, но теоретически – могли согрешить. А когда они увидели Распятого Христа – в момент Его наивысшего смирения, – то, содрогаясь от ужаса, поражались, как может Тот, Кто есть Господь Славы, так унизиться, чтобы потерять все. Разве Бог может потерять все? А Он потерял – Свое учение, Своих учеников, Свою жизнь. Все рухнуло. Господь умер, и теперь само Имя Его будет предано забвению.
Но когда ангелы увидели последовавшее за Распятием Воскресение, то они окончательно уверовали, что путь к настоящей славе лежит через смирение. А слова лукавого змея, сказанные когда-то людям в Раю, – о том, что обожение и слава человека подразумевают бунт и восстание против Бога, – откровенная ложь.
Поэтому святые отцы и говорят, что с момента Распятия и Воскресения ангелы уже непреклонны, постоянны в своей святости. Ведь теперь они твердо знают, что только рядом со Христом можно обрести настоящее счастье и блаженство. И, оставаясь по-прежнему свободными в своем выборе, они никогда не сделают его в пользу зла – потому что всегда помнят о том, что открылось им в момент Распятия и Воскресения.
Смирению хорошо учит то, что мы c вами делаем в настоящий момент: сидим все вместе и слушаем друг друга. Святой Иоанн Лествичник говорит, что когда конь скачет один, с громким ржанием, развевающейся гривой, то ему кажется, что он – самый лучший и быстрый скакун на свете. Но когда его запускают в табун и он оказывается среди других лошадей, то, сравнявшись с ними, он начинает понимать, что остальные кони ничуть не хуже его – они так же быстро скачут и так же красивы.
Так и мы. Когда человек один, ему кажется, что он очень хороший. Сидя дома, мы считаем себя настоящими христианами. Но придя в церковь и молясь все вместе, мы смотрим друг на друга и видим, как кто-то смиренно погружается в молитву, кто-то стремится поговорить со священником, кто-то с благоговением и смирением приступает к Святой Чаше. И тогда мы понимаем, что есть христиане и получше нас.
«Не будем оставлять собрания своего» (Евр. 10:25). Апостол Павел сказал так потому, что совместная молитва учит смирению. Мы смотрим на то, как молятся другие, и, смиряясь, исправляемся. А святой Исаак Сирин даже так говорил монахам-затворникам, подвизавшимся в пустыне: «Время от времени нужно выходить из своей кельи и общаться с другими подвижниками, потому что так можно увидеть, чего ты достиг».
В одиночестве мы кажемся себе очень хорошими, духовными людьми. Но, сравнив себя с другими, мы видим, удалось ли нам достичь чего-то на самом деле. И после этого можно вновь двигаться вперед.
Многие женщины (а иногда и мужчины) часто говорят на исповеди: «Когда я дома одна, то все прекрасно: я не сержусь, не раздражаюсь, мне хочется молиться. Но когда приходят дети, или муж возвращается с работы, cо мной начинает твориться что-то непонятное. Я становлюсь как одержимая». Нет, ты не в этот момент становишься одержимой. Ты была ею и раньше, просто в такие минуты все выходит наружу. И это должно помочь тебе понять свои немощи и страсти.
Одно дело – молиться у себя дома, а другое – придти в храм и, увидев соседа, которого терпеть не можешь, не притворяться, будто не замечаешь его, а поздороваться с ним, сказать ему «Здравствуй!», сделать первый шаг. Так, через дружеское приветствие, мы начинаем смиряться и исправляться.
Мне приходилось видеть, как ученые, образованные люди, которые сами могли поучать других гораздо лучше какого-то там проповедника, приходили на духовные беседы – потому что хотели смирить свой дух. Они были готовы превратиться в учеников и узнавать что-то новое от человека, который знал гораздо меньше их, потому что их целью был не диплом, а смирение.
И мы все собрались здесь не для того, чтобы услышать что-то новое. Мы знаем практически все. Но сегодня утром Бог видел, как мы встали и сказали себе: «Господи, я пойду на эту беседу и постараюсь вынести оттуда что-нибудь для себя. Может быть, из пятидесяти мыслей я возьму только одну, но эта мысль укрепит меня». И такое намерение помогает гораздо больше, чем то, что мы слышим на этих беседах.
Первый признак того, что человек становится смиренным, – это когда он перестает гордиться своими врожденными талантами и способностями. Следующий этап – когда он не гордится своими достижениями в духовной жизни. И наконец, последний – когда он не гордится вообще ничем, а только любит Бога. Любя Господа, мы прославляем Его, и тогда в сердце не остается места для похвалы самому себе, своим собственным талантам.
Например, когда красивый человек не говорит и не думает о своей красоте, это признак смиренного отношения к собственной внешности. То же самое, когда человек обладает прекрасным голосом, или владеет ораторским искусством, или является хорошим писателем – т.е. имеет талант от Бога, и при этом говорит: «Раз эта моя способность – врожденная, значит, она не принадлежит мне, а является даром Божиим. Это Бог подарил мне такой талант, он – не мой. А раз этот дар — от Бога, то им нельзя гордиться».
Ну, а когда человек гордится своей красотой, то хочется спросить его: «А в чем здесь твоя заслуга? Разве ты сам сделал свои глаза, свое лицо и тело красивыми? Нет, ты здесь ничего не делал. Тебя создал таким Бог».
Итак, первый шаг на пути к смирению, – это перестать гордиться тем, что дал нам Господь.
Смиренный человек не порицает, не осуждает других и не стремится занять первое место. Наоборот, он хочет быть в последнем ряду, старается встать позади всех в очереди к Чаше, и в храме стоит в самом конце, чтобы на него не смотрели. Ему не нравится быть на виду у всех.
А есть матери, которые никогда не позволяют себе съесть самый вкусный кусочек. Они всегда оставляют его детям. И это тоже смирение. Человек смиряется таким образом. Если любишь, то смиряешься и радуешься, что ешь не ты, а твой ребенок. Вот что такое смирение материнства. И такому смирению нам следует научиться во всех сферах жизни.
Перевод: Елизавета Терентьева, старший преподаватель ПСТГУ