Вся лента полна сегодня историей про малыша, который оказался один после отобрания из семьи в волгоградской больнице. Мы более 15-ти лет пытаемся решить проблему с детьми, которые остаются одни в больницах.
Наш фонд появился ровно из такой истории. Когда я оказалась в больничной палате со своим ребенком рядом с такими совершенно предоставленными самим себе маленькими детьми. То, что я видела, перевернуло мою жизнь. И больно каждый раз видеть, что это продолжается здесь и сейчас.
Мы тоже до сих пор оплачиваем нянь для детей в больницах, как и многие наши коллеги. А множество детей так и остаются без ухода и присмотра.
Я доходила с этим вопросом буквально до каждого состава министерства здравоохранения и соцзащиты. И годами это была история с перекидыванием ответственности по замкнутому кругу. Нам и нашим коллегам за последние несколько лет удалось сдвинуть историю с мертвой точки, для детей, которых отбирают из семей и направляют в детские дома, появилась, наконец, возможность проводить обследование не в больнице, а после размещение в учреждение, за ручку в поликлинике, как со всеми детьми.
Но многие регионы игнорируют это законодательство и продолжают класть детей одних для обследования в больницы.
В этом году благодаря нашим коллегам в перечне социальных услуг появилось сопровождение в больницах. Но все это пока касается только детей, которые уже зачислены в организации для детей-сирот.
Такие дети, как малыш из Волгограда, которых только забрали, или нашли и не распределили никуда, оказались в законодательной дырке. Мы много лет пытаемся достучаться, [сказать] про это. Да, это сложно, именно потому что нет пока никакого ответственного ведомства, никто [этому ребенку], грубо говоря, «не опекун», или опекун пока родитель, который может быть в запое, или пропасть или наоборот, его к ребенку не пускают, так как того забрали у родителя силой.
И за все эти годы сотни, реально сотни бесед со всевозможными принимающими решения людьми, мне так и не удалось донести до них простую мысль — да плевать, кто отвечает, плевать, насколько это сложно организационно, плевать , что неизвестно чья ответственность и финансирование.
Не может быть ситуации, в которой маленькие дети остаются одни, без ухода, без заботы, да еще и не просто попав в больницу, а из экстренной и тяжелой ситуации, после насилия и оставления на улице, например, или, напротив, когда их силой забрали у единственного близкого им человека. Не может быть ситуации, когда в твоем ведомстве это не годами, а ДЕСЯТИЛЕТИЯМИ каждый день происходит, а ты это не решил, потому что сложно.
Сложно — это считать себя после этого человеком. А все остальное — технические задачи, не больше.
Очень хочется, чтобы сейчас, когда благодаря такой волне внимания, я уверена, с этим конкретным ребенком все будет хорошо, мы наконец-то приняли общее федеральное решение в отношении сотен и сотен таких же детей.
- Никакой ребенок без признаков, что ему немедленно требуется госпитализация по симптомам, не должен быть привезен в больницу «на обследование». Если уж так вышло, что его изъяли из семьи или нашли на улице, то ребенка должны экстренно принять профильные приемные семьи. В конце концов, существуют детские учреждения, где есть воспитатели, игрушки, функционал по уходу. И на обследование эти взрослые его должны сводить за ручку в ближайшую поликлинику амбулаторно.
- Если ребенок попал в больницу (потому что реально болеет), не важно, кто его опекун, какой у него статус. Не может быть ситуации размещения маленького ребенка, или ребенка, который не умеет себя обслуживать, в одиночестве.
- У больницы или у соцзащиты должен быть бюджет на срочный найм нянь в такой ситуации, и пул проверенных нянь или агентств, или НКО.
Ни один ребенок не должен оказаться в больничной палате один.
