В квартире доктора Тины — фотографии ее семьи: в рамочке — пара, склоняющаяся на малышом, который глядит в камеру, очень простая картина — доктор стоит за седым мужчиной, положив руки ему на плечи и наклонившись к нему, и кажется, что-то шепчет ему на ухо. А Нью-Йорк вступает в четвертую неделю применения мер социального дистанцирования, которые призваны остановить глобальный коронавирусный кризис, и эти снимки близких людей кажутся сюрреалистичными открытками из другой эпохи — до того, как прикосновение стало культурным табу.
Тина — терапевт, она работает в клинике Weiler Hospital в Бронксе (материковый район Нью-Йорка). По ее словам, сейчас «стали явью… ее самые страшные кошмары». В Нью-Йорке самое большое количество случае Covid-19 в США, более 47 тысяч, и более 1300 человек в городе уже скончались. Каждые полчаса раздается сирена скорой помощи, говорит Голобородько. Она боится, что пациентов, которым нужна ИВЛ, будет больше, чем аппаратов для ИВЛ — их количество ограничено. «Это самая страшная болезнь, которую я видела», — говорит Тина.
Многие ее коллеги временно расстались с семьей, но для Голобородько снять вторую квартиру нереально. На пороге ее яркой, залитой солнцем квартиры, Голобородько снимает рабочую одежду, брызгает обувь антисептиком и оставляет все за дверью. Ее дом должен стать ее убежищем, местом, где можно оставить клинику за дверью и «отключиться». «Но сейчас, — говорит она, — я никогда не могу расслабиться». Даже переодевшись, она не чувствует себя в безопасности. «Он все равно может у меня быть, и я могу передавать его моим любимым», — говорит она.
«Ты и не знаешь, что такое коронавирус», — нежно говорит она своему лепечущему что-то маленькому мальчику, взъерошивая его светлые волосы. «Какое счастье. Никаких тревог. Беззаботность». Она смеется вместе с маленьким мальчиком, а потом идет на работу.
Перевод Александры Матрусовой
