Мы начинаем публикацию материалов, прошедших в эфире радиопрограммы «Благовещение» и посвященных яркой и малоизвестной личности исповедника веры XX -го столетия, выпускника МГУ, врача-невропатолога, епископа Можайского Стефана (Никитина). Время жизни владыки пришлось на трагическую и, вместе с тем, героическую эпоху для России и русского народа.
Епископ Стефан (в миру Сергей Алексеевич Никитин) родился 28 сентября 1895 года в Москве. После окончания 1-ой Московской гимназии (1914) и медицинского факультета Московского университета (1922) работал врачом-нервопалогом в медицинских учреждениях Москвы. Посещал храм святителя Николая в Клённиках. За активную церковную деятельность был арестован, и 1931—1934 годы провёл в лагере. После освобождения работал врачом в Карабанове и Струнине Владимирской области. Тайно рукоположен святителем Афанасием (Сахаровым) во иерея в конце 20-х или 30-е годы, вышел на открытое служение в 1951 году. Служил в Курган-
Тюбе, Ленинабаде, Самарканде, Ташкенте, во 2-ой половине 1950-х годов в Тихвинском женском монастыре в Днепропетровске. В январе 1959 году принял монашеский постриг. С 1959 года н ё с служение в Минске, затем в Крестовой митрополичьей церкви в Москве. 2 апреля 1960 года хиротонисан во епископа Можайского, викария Московской епархии. С 19 июля 1962 года — временно управляющий Калужской епархией. Скончался 28 апреля 1963 года во время произнесения воскресной проповеди в кафедральном соборе Калуги в Неделю жен-мироносиц. Похоронен в селе Акулове под Москвой.
«Мужайся, Церковь Христова»
Сегодня мы с благодарностью вспоминаем имена тех, чьё стояние в вере лежит в основании возрождения России и нашего возвращения в Церковь. Одним из хранителей веры, пронесший её и через испытание лагерей, и через твердое свидетельство её перед советскими властями, был владыка Стефан. Эпоха, в которую жил владыка Стефан, исторически недалеко отстоит от нашего времени, но как далека она от нас по существу! Рассказывает профессор, доктор геолого-минералогических наук протоиерей Глеб Каледа (†1994):
— Семьдесят лет после революции в истории Русской Православной Церкви были героической эпохой. Если мы канонизируем и причислим к лику святых всех наших новомучеников и исповедников, то святых в Русской Православной Церкви будет больше, чем во всех остальных Поместных Церквах вместе взятых.
Совершалась молитва, писались труды, действовали кружки по изучению Евангелия. Когда невозможно было находить другие формы служения и по ряду других причин, существовали катакомбные церкви и даже катакомбные монастыри. Митрополит Мелхиседек, с которым, несомненно, был знаком и связан будущий владыка Стефан, учил, что может наступить время, когда не будет книг церковных, и необходимо знать церковную службу наизусть. Это осуществили многие и многие люди.
И когда совершались Пасхи в лагерях, где были тысячи православных христиан, то Светлая заутреня служилась на память. Все пели эти радостные пасхальные песнопения. И в бессилии, не дерзая ничего совершить и боясь, стояла вокруг стража тюремная и лагерная. На «двенадцати Евангелиях» люди читали на память двенадцать Евангелий. Кончал один – забывал что-то – его чтение подхватывал другой, и так один за другим прочитывались все двенадцать Евангелий.
Носить на себе частицы Святых Даров, чтобы причастить умирающего, священники не могли: их постоянно обыскивали. Обнаружить на груди у священника частицы Святых Даров, ладанку со Святыми Дарами, означало обречь священника, в лучшем случае, на карцер, а в худшем – на расстрел. Но, несмотря на эти суровые условия, литургии всё-таки совершались. И священники передавали частицы Даров верным людям из мирян, и они носили эти Дары у себя на груди под тюремной робой и тюремным бельём.
Двое из моих близких знакомых были носителями Святых Даров. Один из них – Игорь Константинович Фортунатов (1908-1987), другой – Сергей Алексеевич Никитин. Однажды его, опытного врача-невропатолога, пригласили в дом, вернее, привели в дом начальника тюрьмы или лагеря с тем, чтобы он осмотрел больную сестру жены этого начальника. Когда он вошел, то больная заметалась, закричала, стала махать руками, что она не желает, не может с ним встретиться.
«Уберите его, уберите!» – кричала она. И перебежав из одной комнаты, которая находилась недалеко около входа, забилась в углу квартиры. «Не могу, не могу, не хочу!» – кричала она. Родные её пытались уговорить, что пришел врач, что ей нужно полечиться. Но она кричала своё «не могу, не могу». И тогда хозяин квартиры, начальник лагеря сказал: «Ну, ничего, к сожалению, не получается. Она не хочет с вами встретиться». Сергей Алексеевич понял, что женщина – бесноватая, и бесу нестерпимо приближение к нему Святых Даров. Вот почему она так шумела, вот почему она кричала и махала руками – бес не мог перенести приближения Святых Даров.
Постоянное ношение на груди Святых Даров откладывало на человека не только духовный, но и физически зримый отпечаток. В облике владыки Стефана было что-то от светящегося Серафима Саровского и оптинских старцев.
Выбор пути: Маросейка и оптинские старцы
Жизненный путь владыки Стефана с юных лет был духовно определен общением с «маросейской семьей» и встречей с оптинским старцем Нектарием. Об этом рассказывает диакон Дмитрий Пономаренко, сотрудник научно-исследовательского отдела Новейшей истории РПЦ Свято-Тихоновского гуманитарного университета, клирик храма святителя Николая в Кузнецах:
— Сергей Алексеевич Никитин, будущий епископ Стефан, родился 28 сентября 1895 года в благочестивой семье московских мещан. Отец его по роду деятельности отправлялся почасту в разъезды и, возвращаясь из своих поездок, любил рассказывать о том, как служат в тех местностях, где ему приходилось бывать. В результате дети, а кроме Сергея ещё было у него три дочери, до самой смерти оставались глубоко верующими людьми.
С 1906 года Сергей Никитин учился в 1-ой Московской мужской гимназии. Закончил её с золотой медалью и поступил на медицинский факультет Московского университета. После окончания университета в 1922 году перед Сергеем Алексеевичем встал вопрос, какой род деятельности стоит избрать. По специальности он был невропатологом, но поскольку учился он очень хорошо, то ему было предложено остаться в университете и заниматься научной деятельностью.
Сразу же после окончания университета на одной из своих медицинских работ он познакомился с Борисом Васильевичем Холчевым, будущим архимандритом Борисом, который был очень верующим человеком, прихожанином храма святителя Николая в Клённиках. Он привёл на Маросейку и Сергея Алексеевича. Он же предложил ему обратиться с вопросом по поводу выбора пути к старцу Нектарию Оптинскому.
У старца Нектария в Холмищах: «Врач-практик»
Вот как о встрече С.А.Никитина со старцем Нектарием вспоминает протоиерей Василий Евдокимов (†1993), бывший прихожанином храма святителя Николая в Клённиках на Маросейке, прошедший ссылки и лагеря, хорошо знавший владыку Стефана по служению в Ташкентской и Среднеазиатской епархии:
— Сергей Алексеевич, молодой врач, стал работать у Россолимо, и у него была мысль: быть ему учёным-врачом или практиком? Он слышал, что какие-то есть старцы, и обратился к Борису Васильевичу. А Борис Васильевич, архимандрит Борис (Холчев), — воспитанник Оптиной пустыни. Он знал батюшку отца Анатолия и после смерти отца Анатолия стал духовным сыном отца Нектария.
Борис Васильевич написал отцу Никону в Козельск, может ли отец Никон помочь Сергею Алексеевичу съездить в Холмищи к батюшке отцу Нектарию? Отец Никон ответил, что может. Сергей Алексеевич приехал в Козельск. И они поехали вместе с отцом Никоном к батюшке отцу Нектарию.
Приезжают в Холмищи, дело было к вечеру. А у батюшки так: он жил у Андрея Ефимовича Денежкина. В зимней половине – Андрей Ефимович с семейством, а летняя была приспособлена для батюшки отца Нектария, она тёплая была, там печку поставили. Как входите: тут – сени, направо – к Андрею Ефимовичу, налево – к батюшке.
Ну, вот приехали, как велено было, вечером. И пошли налево, там читались вечерние молитвы. На вечерние молитвы собирались все: и сам Денежкин пришёл, и его дети. И вот они вошли. Читала монахиня Мария, она прекрасно читала, знаете ли. Присоединились к молящимся. А батюшка отец Нектарий стоял за перегородкой, он был великий делатель Иисусовой молитвы. Услышал – заканчивается молитва, вышел из-за перегородки, еле передвигает ногами. Сергей Алексеевич подумал: «Ну, вот я, молодой врач, приехал к какому-то старику-развалине спрашивать, как мне быть».
Батюшка отец Нектарий прочитал отпуст и сказал: «Знаете, я сегодня утомился, воспользуйтесь, пожалуйста, гостеприимством Андрея Ефимовича». Тут отец Никон обратился к нему: «Батюшка, вот врачу надо возвращаться в Москву, примите». Батюшка согласился. Сел в плетёное кресло, у батюшки отца Нектария было плетёное кресло, и предложил сесть Сергею Алексеевичу: «Вы когда-нибудь читали про потоп?» Он читал, конечно, учился в гимназии, где преподавался закон Божий. Сергей Алексеевич говорит: «Читал». «А ведь вот Ной-то сто лет строил ковчег и призывал к покаянию. А на него смотрели и думали: «Э, какой-то старик-развалина тут».
Тут у Сергея Алексеевича, собственно говоря, волосы стали дыбом. Но батюшка очень мирно всё закончил. Он говорит: «Вы устали с дороги, а я вам стал говорить про потоп. Отдыхайте». И Сергей Алексеевич стал отдыхать – лёг. Под утро он проснулся от шороха: батюшка отец Нектарий готовил письма в Москву с ним послать. Он встал, руки для благословения сложил (а когда в начале-то вошёл во время вечерней молитвы, то даже благословения не хотел брать). Батюшка отец Нектарий его благословил, приговаривая: «Врач-практик, врач-практик, врач-практик».
И он врачем-практиком был и у Россолимо, и в лагере, и в Карабанове, и в Струнине. И когда он священником и епископом был, в тех случаях, когда к нему обращались как к врачу, он не отказывал в помощи.
Диакон Димитрий Пономаренко:
— Таким образом, Сергей Алексеевич стал практикующим невропатологом. С 1926 года по 1931 год он был сотрудником различных медицинских учреждений Москвы.
Продолжение следует…
За безотказную помощь в подготовке этих материалов я сердечно благодарю протоиерея Александра Куликова (†2009) и прихожан храма святителя Николая в Клённиках на Маросейке, а также Евгения Лукьянова (†2007), предоставившего свои архивные записи бесед протоиереев Глеба Каледы (†1994) и Василия Евдокимова (†1993). Материал подготовила Александра Никифорова.
Мы постарались сохранить особенности речи протоиерея Василия Евдокимова.