О смутном времени. «Разрешительная грамота» двух святых патриархов

Истоки Смутного времени, Московский Архиерейский Собор 1607 года и судьба династии Годуновых

«Разрешительная грамота» 1607 года заслуживает пристального внимания уже потому, что исходит от двух великих людей России — двух Святых нашей Церкви, исповедника патриарха Иова и священномученика патриарха Гермогена. Документ этот известен давно, но в контексте церковной и общероссийской истории своего времени должным образом не освоен, не изучен и не введен в круг источников по истории Смутного времени. Предыстория появления «Разрешительной грамоты» такова. 1606 год.

Первый Самозванец убит. На престол взошел князь Василий Шуйский (венчание на царство 1 июня 1606 года). Первые его деяния: открытие и перенесение из Углича в Москву (3 июля) мощей невинно убиенного царевича Димитрия, его канонизация. Самосудом царя Василия и бояр, без каких-либо расследований ответственность за убийство полностью возложена на Бориса Годунова.

Но вскоре останки царя Бориса и также, как и царевич Димитрий невинно, убиенных царицы Марии и царя Феодора Борисовича почтительно переносят из Варсонофьевского монастыря (здесь они находились после того, как останки царя Бориса были удалены при Самозванце из Кремлевского Архангельского собора) к Троице и погребаются в склепе у Успенского собора. Здесь, слева от соборной паперти, они пребывают и по сей день.

Через двести лет проницательный митрополит Московский Платон (Левшин) напишет: «В сем поступке была некоторая странность: ибо царь почтил святого царевича Димитрия, но в то же время некоторое сделал уважение останкам убийцы его» (2. С. 181).

Немногим более чем через полгода после канонизации царевича Димитрия, 3 февраля 1607 года, царь Василий Шуйский подвигся на еще большую «странность». Он призвал патриарха Гермогена с митрополитом Сарским и Подонским Пафнутием и архиепископом Архангельским («при гробницах царских», кафедра в кремлевском Архангельском соборе) Арсением («и архимандриты и игумены были») и по их приговору отправил в Старицу, в Успенский монастырь к «прежебывшему» патриарху Иову представительную делегацию. Цель необычна – просить, дабы он, патриарх Иов, приехав в Москву, простил и разрешил «всех православных крестьян в их преступлении крестного целования и во многих клятвах» (1. С. 149). Делегация (митрополит Пафнутий, архимандрит, архидиакон, царев дьяк и пр.) прибыла к патриарху Иову с царской грамотой 14 февраля 1607 года. Патриарх Иов немедленно откликнулся на царев призыв и в сопровождении архимандрита Старицкого Успенского монастыря Дионисия (преп. Дионисий Радонежский, память 12 мая) прибыл в Москву, на Тверское подворье.

16 февраля 1607 года в Москве состоялся расширенный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви: «прежебывший Иев Патриарх да Святейший Ермоген, Патриарх Московский и всея Русии, советовав с Митрополиты, и со Архиепископы и Епископы». Вопрос на соборе был один: о преступлении «всеми православными христианами» крестного целования на верность царю Борису Феодоровичу Годунову, затем царю Федору Борисовичу, царице Марье и царевне Ксении — то есть об измене присяге, данной погубленной династии Годуновых. «Весь же святый собор, презельне согласующе, изложиша прощальную грамоту …» (1. С. 150).

Собор действовал всего один день, и результатом его деятельности стал всего один документ – «прощальная и разрешительная грамота». Текст грамоты создан скоро, не загодя. Видна поспешность, он не до конца «отредактирован». Безусловно, грамота была на рассмотрении у царя Василия Шуйского, ибо только 19 февраля по его указу патриарх Гермоген приказал рассылать «памяти» «по всем сотням к старостам и соцким», чтобы на следующий день собрать «народных представителей» в Успенский собор.

20 февраля в Кремле было «всенародное множество царствующего града Москвы… — гости и чорные всякие люди», т.е. купечество, мещане, простонародье. «А которые люди в соборную церковь не вместишася и те стояша вне церкви». Оба патриарха были у патриаршего места. После молебного пения «подали гости и торговые люди Иеву Патриарху от всенародного множества челобитную». Она была прочитана «велегласно архидияконом Алимпием» по велению патриарха Гермогена. Затем патриарх Иов велел архидиакону «на анбоне прощальную и разрешительную грамоту велегласно чести». По ее прочтении «множество же народа, слышавше в грамоте свое виновное деяние и в сих винах милость и прощение получение, вси неутерпными слезами объяти быша . Прежебывый же Иев Патриарх, и Ермоген Патриарх, со всем освященным собором, простив всенародное множество, и разрешив, и благословение подав, отъиде в дом Живоначальныя Троица» (1).

События 14 — 20 февраля 1607 года исключительны. В них большая, по слову митрополита Платона, «странность». Инициатором собора, вынесшего определение о законности династии Годуновых, стал царь Василий Шуйский — политикан и хитрец, лжец, интриган и заговорщик (по характеристике В. О. Ключевского, «шагу не ступил, не соврав»). Причем всего лишь через полгода после осуждения им же царя Бориса как убийцы благоверного царевича Димитрия Угличского и узурпатора царского престола. Царь Василий не изменил ничего в той части текста грамоты, где говорится об убиении Димитрия-царевича так: «прият заклание неповинно от рук изменников своих».(1, 2. С.151)

Главное – Собор 1607 года, возглавляемый двумя патриархами (ныне оба они прославлены в лике святых) при участии еще одного святого — преподобного Дионисия Радонежского, — не называет царя Бориса убийцей благоверного царевича, пренебрегая его недавним осуждением царем Василием и боярами. «Разрешительная грамота» — своего рода соборное определение Русской церкви по вопросу о законности династии Годуновых и о невиновности царя Бориса во вмененном ему преступлении. И царь Василий, бывший глава следствия по «угличскому делу» (результат ее деятельности известен и до сих пор не пересмотрен), почему-то не противоречил голосу Церкви. Дальнейшим логическим следствием решения Собора 1607 года должны был стать пересмотр светской властью «дела» царя Бориса и его реабилитация. Но этого не последовало. И понятно почему. Требовалось добросовестное расследование убийства благоверного царевича Димитрия, а оно принесло бы результаты не выгодные для многих сильных мира сего и для самого Шуйского. Почему же царь Василий решился на призвание изгнанного патриарха Иова и на все последующие за сим церковные деяния? Только ли для успокоения совести народа и утверждения своей власти, как полагает С.М.Соловьев? Отметим, что Соловьев хотя и пренебрег анализом документа, но впервые цитировал его достаточно полно (4. C. 472 – 476). Карамзин же цитировал документ избирательно, скрыв основное. Смысл документа, по Карамзину, — это «защитная», пропагандистская мера царя Василия против второго Самозванца.

Прежде чем еще раз обратиться к событиям, предшествовавшим Смуте, отметим, что до сих пор ее происхождение рассматривается в неполном, суженном историческом пространстве. И это сказывается на основательности и справедливости суждений и выводов. Разделение в исторической науке единого исторического контекста на «общеисторический» и «церковно-исторический» весьма искусственно и несправедливо, так как истинное историческое бытие едино. Единый исторический контекст – светский и церковный – будет вполне справедлив для истории тысячелетней православной России, ибо полагаем, что основу исторического бытия — прямо или косвенно, но всюду и всегда — составляют отношения людей и людских сообществ к Богу и к делу Божиему на земле, к Церкви Христовой.

Для рассмотрения предыстории Смуты необходимо включить в единый проблемный контекст предшествующую Смуте историю Брестской унии 1596 года, необходимо рассматривать события, предварявшие Смуту, в их взаимосвязи с формированием унии. Идея унии была уже тогда не нова. Ее суть – в признании православными главенства римского престола, в переходе в его юрисдикцию. Рим допускал сохранение внешней, обрядовой стороны, но при обязательном включении в свою юрисдикцию, в чем собственно уния и заключалась. «Соединение церквей» понималось (и поныне понимается?) Римом как подчинение себе всех и вся. Брестская уния 1596 года была попыткой полной ликвидации западно-русского Православия, путем включения всей Киевской митрополии в юрисдикцию римского престола, путем насилия над православным населением. Это была своего рода проба того, как подчинить Риму все русское Православие. Епархии Киевской митрополии стали своего рода испытательным «полигоном». В нашу историю Брестская уния вошла как инспирированный Римом великий раскол западного русского православия, подорвавший и единство национальное. До сей поры западно-украинское униатство является религиозным придатком и подоплекой местного национализма и агрессивной антирусской ориентации, унаследованной от самого начала унии, с конца XVI cтолетия.

Итак, для понимания истоков Смуты должно иметь в виду все поле русского Православия, включая Православие западно-русское, а не только Московское царство, должно не сужать исторический кругозор политическими государственными границами. Тогда мы сможем значительно приблизиться к уяснению исторической истины.

Исходной датой для начала конкретных действий по параллельной организации Смуты в Москве и Брестской унии на Западе надо признать 1588/1589 годы. Это великое время для Русской Церкви и для России – учреждено Патриаршество. Ранее «Третий Рим» существовал лишь как идея. С учреждением Патриаршества начинается становление реальной православной империи. От лица Вселенского патриарха Иеремии II в Уложенную грамоту о Русском патриаршестве (май 1589 г.) внесены следующие слова, обращенные к Русскому Царю: «Твое же великое Российское царство, третий Рим, превзошло всех благочестием, и все благочестивые царства собрались в твое единое, и ты один под небесами именуешься христианским царем во всей вселенной, у всех христиан, и по Божиему промыслу, по милости Пречистой и по молитвам новых чудотворцев Российского царства Петра, Алексия и Ионы и по твоему царскому прошению у Бога, твоим царским советом сие превеликое дело — учреждение Патриаршества – исполнится».

Уложенная грамота фактически содержала декларацию о начале новой христианская империи.

Учреждение Патриаршества и деятельность по созданию реальной империи (все это — труды Бориса Годунова) были весьма неприятны для определенных сил на Западе. Незадолго, в 1586 году, скончался король Польши Стефан Баторий, а с ним и грандиозный план похода на Москву, план покорения России. Этот план был выработан еще в 1583 году Стефаном Баторием и знаменитым иезуитом Антонием Поссевином в совместных мечтаниях, как писал через триста лет другой иезуит Павел Пирлинг, о «чем-то вроде славяно-византийской империи с гегемонией, конечно, Польши», о создании «славяно-византийского государства на польской подкладке» (11. С. 36). И вот на том месте, где должны быть провинции мечтаемой империи (с польской «гегемонией»), вдруг появляются видимые, реальные очертания какого-то измышленного «схизматиками» Третьего Рима.

Вероятно, уже к следующему 1590 году у иезуитов имелся некий проект, и даже не один, а несколько параллельных проектов с общим ориентиром. Они сразу начали реализовываться. Одна линия — это церковное направление, другая — государственное, но в обоих случаях это вопрос о власти.

Напомним, что известный хотя бы по циничной, ставший своего рода девизом, формуле «цель – оправдывает средства» могущественный орден иезуитов («Общество Иисуса») был создан сравнительно незадолго до интересующих нас событий. В 1540 году испанец, бывший идальго Игнасио Лойола стал основателем этого ордена, призванного работать на укрепление позиций папского Рима, власти папы, пошатнувшихся в результате успехов различных направлений реформации в Германии, Англии, Швейцарии, Скандинавии, в будущих Нидерландах. Орден иезуитов естественно получил полную поддержку Ватикана. Его члены были незаурядными, часто талантливыми людьми, достаточно образованными, связанные системой жесткой, даже жестокой дисциплины, в которой они лишались собственной воли, будучи лишь частью внутренней орденской иерархии, где каждый член был в абсолютном подчинении у вышестоящей братии. Орден ставил целью формирование умонастроений в обществе через влияние на светское образование.

Иезуитами основан в 1579 году долгое время подконтрольный им университет в Вильно (на базе коллегии ордена, существовавшей там с 1570 года). Им принадлежали многие лучшие школы в европейских культурных центрах и столицах. Они активно действовали в сфере мирской политики, и созданный Поссевином и Баторием план подчинения России интересам католического Запада был лишь одним из проектов создания государств, в которых орден иезуитов определял бы политическую и религиозную жизнь. Один из таких проектов был удачно реализован в далекой Южной Америке, на территории современного Парагвая.

Здесь почти полтора столетия существовало управляемое иезуитами государство, окончившее свое существование в 1753 году, а вскоре, в 1773 году, орден был упразднен (временно) Ватиканом, и остатки иезуитов нашли себе прибежище в Пруссии и в России. Уже с середины XVI века иезуиты пользовались большим влиянием в Польше и в Литве, где их действия были направлены как против нового протестантизма, развитию которого они здесь успешно воспрепятствовали, так и против традиционного Православия, которое стало объектом их особого внимания и деятельности. Главным из занятий иезуитов стала форсированная подготовка «соединения церквей», выразившаяся в создании церковных административных условий для установления унии путем подчинения православного епископата римскому престолу. И мирская политика была интересна иезуитам в Польше. А по соседству усиливалось огромное православное Московское государство, восстановившее свою мощь при правлении Годунова.

Во внешней политике оно было ориентировано правителем на контакты и связи с новыми протестантскими государствами, на получение через них «окна в Европу» (напомним о замышлявшемся браке царевны Ксении и датского принца Иоанна). И иезуиты заторопились, когда в Московском государстве при установлении Патриаршества было фактически декларировано создание Православной империи. Поссевиновский план вдруг обрел и новый стимул, и новые, весьма изощренные формы реализации. Единой целью (а, по морали иезуитов, «цель оправдывает средства») стала узурпация власти в создаваемой Годуновым империи и одновременно узурпация власти в Русской Церкви.

Обобщение хронологии событий церковной и «внецерковной» истории, а также анализ единой последовательности событий и дат, связанных с установлением унии и началом Смутного времени, весьма наглядны. Переплетение этих двух (церковной и «внецерковной») линий, развитие этих направлений, приводит к общему итогу: под именем Димитрия на Москве воцаряется Самозванец и при нем — готовый к введению унии в России патриарх Игнатий. Эти лица неразрывно связаны общностью исторической цели и общностью исторической судьбы.

1586. Июнь, 17	Антиохийский патриарх Иоаким в Москве. Конюший, наместник Казанский, царский шурин Борис Годунов «по приговору» Государя Феодора Иоанновича ходатайствует через патриарха Иоакима перед восточными патриархами о «благословении Патриаршества Московского».
1586	Поддержка Ватиканом плана покорения России польским королем Стефаном Баторием (составлен при участии иезуита Антония Поссевина). Папа римский Сикст V обещает королю Польши 25000 скуди в год на завоевание Московии и введение в ней католицизма. Начинаются заседания сейма, на котором должно быть принято решение о вторжении в Россию.
1586. Ноябрь	В боярской думе Годунов обвиняет бояр (Шуйских, в частности) в изменнических связях с Литвой. Шуйские оправдываются и инспирируют в Москве беспорядки, направленные против Годунова.
1586. Декабрь,2	Смерть короля Стефана Батория.
1588. Июнь, 24	Прибытие Вселенского патриарха Иеремии II в Россию, в Смоленск. Затем он в Москве. Труды Бориса Годунова по установлению на Руси Патриаршества.
1589. Январь, 17	Соборное установление Патриаршества в Русской Православной Церкви. Первый патриарх Московский — св. Иов.
1589. Январь, 26	Интронизация св. Иова, патриарха Московского (память 5 апреля и 19 июня).
1589. Июль, 21	Королевская грамота на Киевскую митрополию Минскому архимандриту Михаилу Рагозе; впоследствии он возглавил предавший Православие епископат, первый Киевский митрополит-униат.
1590	Срочное переиздание в Кракове книги иезуита Петра Скарги-Повенского «О единстве Церкви Божией» (первое издание 1577 г.) с посвящением королю Сигизмунду III. Программная книга унии.
1590. Июнь, 20	Собор в Бресте, на котором были шесть православных епископов во главе с митрополитом Киевским Михаилом Рагозой. Признание плачевного состояния митрополии, внешних гонений и внутренних нестроений. Решение о ежегодном соборе в Бресте.
1591	— Давление властей на православных епископов в Литве. Луцкий староста Александр Семашко незаконно захватывает имение епископа Кирилла Терлецкого и т.п.
1591. Май, 15	Убийство св. благоверного царевича Димитрия в Угличе. Один из современных исследователей, доктор юридических наук Л. Колодкин отмечает некоторые важные моменты в «деле царевича Димитрия». Он пишет: о нарушении процессуальных норм того времени при следствии; о том, что имело место вторжение в материалы следственного дела вскоре после Смутного времени; о том, что до сих пор нет ясности даже в вопросе об орудии убийства – «нож или свайка?»; о том, что события 15 мая 1591 года имели «своего режиссера, труппу и массовку». Следственная комиссия прибыла вечером 19 мая, а накануне, вечером 18 мая, из Москвы в Углич прибыл бывший астраханский воевода Темир Засецкий, отбыл утром 19-го. Всю ночь общался с Нагими и с кем-то еще. Вопрос: чей он эмиссар? Если бы убийцей был Годунов, то его имя не прозвучало бы из уст тех, кто был исполнителями преступления. Тем более, если преступники сразу же убиты после признания. Следовательно, их посылали те, кто был заинтересован в том, чтобы имя Годунова прозвучало из уст убийц.
1591. Июнь 24	собор в Бресте. Епископы Луцкий и Острожский Кирилл Терлецкий, Львовский Гедеон Балабан, Пинский Леонтий Пельчицкий, Холмский Дионисий Збируйский подписывают грамоту к королю Сигизмунду III о признании ими главенства папы и с прошением об утверждении их «вольности» — первый документ о согласии епископов на унию.
1592. Май 18	Королевский «привилей» согласным на унию четырем епископам. Рождение дочери царя Феодора Иоанновича Феодосии; скончалась в 1593 году.
1593. Февраль 13	Утверждение собором в Константинополе Российского патриаршества.
1594. Февраль 12	Епископы Владимиро-Волынский Ипатий Потей и Луцкий Кирилл Терлецкий подписывают декрет о принятии ими унии. Позднее, в 1595 году, этот акт подписывают и другие епископы, кроме Львовского Гедеона Балобана и Перемышльского Михаила Копыстенского.
1595. Июнь	Митрополит Киевский Михаил Рагоза вместе с епископами Владимирским, Луцким и Пинским подписывает условия унии для представления папе и королю. Митрополит и епископы подписали соборное послание к папе Клименту VIII c выражением согласия на унию.
1595. Июнь 24	Воззвание князя Константина Острожского к православным Литвы и Польши с призывом противостоять уклоняющимся в унию епископам.
1595.	На Москве появляется кир Игнатий, бывший епископ «Елиссо и Святой горы», тайно принявший унию в Риме.
1595.	Сигизмунд III грамотой утверждает за митрополитом и епископами-униатами права, равные правам латинского духовенства.
1595. Декабрь 23	Епископы Луцкий Кирилл Терлецкий и Владимиро-Волынский Ипатий Потей в Риме на аудиенции в Ватикане читают «исповедание веры» (как при принятии латынянами греков), дают клятвы папе и целуют туфлю папы Римского Павла V.
1596. Январь	Сейм в Варшаве. Православные во главе с князем Константином Острожским обличают унию.
1596. Май 29	Королевский манифест о «соединении церквей» и универсал о созвании собора.
1596. Октябрь 6-10	Исторический собор в Бресте, распавшийся на два собора: униатский и православный.
1596. Октябрь 9	Определением православного собора митрополит Киевский Михаил Рагоза и епископы Владимиро-Волынский Ипатий Потей, Луцкий Кирилл Терлецкий, Полоцкий Герман, Пинский Иона Гоголь, Холмский Дионисий Збируйский, уклонившиеся в унию, низложены и лишены всякого духовного сана и церковной власти; уния отвергнута. Просьба собора королю о разрешении на избрание новых митрополита и епископах на место уклонившихся. Униатский собор анафематствовал отвергнувших унию. Определением раскольников уния принята. Киевская митрополия разделилась надвое — верные православию и униаты.
1596. Октябрь 10	Окружная грамота Михаила Рагозы о проклятии верных Православию духовенства и мирян.
1596. Ноябрь 10	Окружное послание экзарха Константинопольского патриарха архидиакона Никифора по поводу унии. Деяния Православного собора посланы местоблюститетю Вселенского патриарха — Мелетию патриарху Александрийскому (одобрены им в письме князю Константину Острожскому от 27. апреля 1597 г.)
1596. Декабрь 15	Королевский универсал к православным с поддержкой решений собора униатов, с запретом повиноваться верному Православию духовенству, приказ принять унию (в нарушение закона о свободе вероисповедания в Польше). Начало открытого гонения на православие в Литве и Польше.
1597. Февраль	Генеральный сейм в Варшаве. Требования православных о соблюдении законов и королевской присяги.
1598. Январь 01	Кончина царя Феодора Иоанновича. Слух о том, что царевич Димитрий жив, впервые распространяется на Москве
1598. Февраль 22	Согласие Бориса Годунова принять царский венец после долгих уговоров и угрозы патриарха Иова отлучить от Церкви за неповиновение решению Земского собора.
1598. Март 09	Венчание на царство Бориса Феодоровича Годунова.
1600	Епископ Игнатий Грек становится представителем Вселенского патриарха в Москве. Епископ Игнатий Грек становится представителем Вселенского патриарха в Москве.
1601	Великий голод на Руси. Распространяются два противоречащих друг другу слуха: царевич Димитрий убит по приказу Годунова, и второй — о «чудесном спасении». Оба слуха были восприняты всерьез, несмотря на противоречие, получили распространение и обеспечили антигодуновским силам подспорье в «массах».
1602	Побег в Литву иеродиакона Чудова монастыря Григория Отрепьева.
1603	Игнатий Грек становится архиепископом Рязанским. По сообщению о. Павла Пирлинга, со ссылкой на известное ему письмо Юрия Мнишка епископу Реджийскому Клаудио Рангони, папскому нунцию в Польше, «москвич» (т. е. московский кандидат в Самозванцы, Григорий Отрепьев, прикрытие главного кандидата) был «казнен» (т. е. тайно убит) в Самборе Юрием Мнишком (9, с. 229).
1604	Лжедимитрий I в письме папе Клименту VIII дает обещание распространить католическую веру в России. (А. С. Пушкин. «Борис Годунов». САМОЗВАНЕЦ: « Ручаюсь я, что прежде двух годов весь мой народ, вся северная церковь признают власть наместника Петра.»)
1604 Октябрь 10	Лжедимитрий I вступает с войском в русские пределы. Дмитрий Самозванец (Лжедмитрий I)
1605 Апрель 13	Кончина царя Бориса Феодоровича Годунова. Присяга москвичей царице Марии Григорьевне, царю Феодору Борисовичу и царевне Ксении Борисовне.
1605 Июнь 03	Прилюдное убийство в пятидесятый день царствования шестнадцатилетнего царя Феодора Борисовича Годунова (умерщвлен «самым отвратительным образом» — слова С.М.Соловьева) и его матери царицы Марии Григорьевны князьями Василием Вас. Голицыным и Василием Мосальским, Михаилом Молчановым, Шерефединовым и тремя стрельцами.
1605 Июнь 20	Лжедимитрий I в Москве; через несколько дней Игнатий Грек — патриарх.
1606 Май 17	Заговор под руководством кн. Василия Шуйского, низложение и смерть Лжедимитрия I.
1606 Июнь 01	Венчался на царство кн. Василий Шуйский. царь Василий Шуйский
1606 Июнь 03	Перенесение мощей и канонизация св. благоверного царевича Димитрия Угличского.
1606 Июнь 03	Поставление свмч. Гермогена патриарха Московского (память 12 мая).
1607 Фераль 14	Прибытие в Москву по царскому повелению и по просьбе патриарха Гермогена «бываго» патриарха Иова.
1607 Фераль 16	«Разрешительная грамота» — соборное определение о невиновности Бориса Годунова в смерти царевича Димитрия Угличского, о законных правах династии Годунова и о виновности московских людей в убийстве царя Федора и царицы Марии Годуновых.
1607 Фераль 20	Чтение челобитной народа и «разрешительной грамоты» в Успенском соборе Кремля в присутствии свв. Патриархов Иова и Гермогена.
1607 Июнь 19	Кончина св. Иова патриарха Московского в Старицком Успенском монастыре.
1607 Июнь 19	Кончина св. Иова патриарха Московского в Старицком Успенском монастыре.
1607 Июнь 19	Кончина св. Иова патриарха Московского в Старицком Успенском монастыре.

Основные идеи иезуитов, смастеривших и реализовавших проект узурпации Русского патриаршества и царского престола для устроения подвластного Римскому престолу государства на месте православного, отражены в документе, который был использован нашими знаменитыми историками С. М. Соловьевым (в его «Истории …», т. 8, гл. 4) и митрополитом Макарием («История Русской церкви», т. 10). Владел этим документом князь Михаил Андреевич Оболенский (1805 — 1873), директор архива МИДа с 1840 г. Документ датируется 1608 годом. Это своего рода «инструкция по эксплуатации» второго Самозванца. Вполне уместно усматривать в нем переработку более раннего документа. Суть же его такова. Для создания на месте Московского государства необходимой иезуитам и Риму империи важно, чтобы главнейшие позиции в государстве и в Церкви занимали «свои», подконтрольные кандидаты. Важно, чтобы глава государства получил императорскую корону только от папы. Важно также, что бы дело унии — переходной стадии при переводе народа в католичество — проводилось без поспешности, наверняка. Документ кн. Оболенского за некоторыми весьма немногими исключениями не привлек внимания историков Смуты. Заметим, что его подлинность никогда и никем не подвергалась сомнению, хотя Соловьев его даже не цитировал, а лишь изложил содержание. Около ста лет назад вопросом о Самозванце и иезуитах занимался Николай Михайлович Павлов, историк и писатель национального направления (был дружен с семействами Аксаковых и Хомяковых). Недавно была издана часть его весьма интересных писем к графу Сергею Дмитриевичу Шереметеву, возглавлявшему Археографическую комиссию Академии наук. Вот некоторые любопытные фрагменты этих писем. Из письма от 8 апреля 1898 г. (по поводу работы иезуита Павла Пирлинга «Roma ed Demetrius): «Когда легенда о том, что властолюбивый Борис убил в Угличе царевича и под его именем царствовал Гришка Отрепьев, была официально санкционирована на Руси, зовомый латинцами Demetrius не подавaл повода иезуитской литературе к многоглаголанью о нем». Иезуиты всполошились, пишет Павлов, «когда в русской исторической науке сказалось мнение, что Demetrius вовсе не был сознательным обманщиком, не был притом и Отрепьев, и выходит одно из двух: либо это истинный царевич, сам выросший в неизвестности Углицкий младенец, либо, tertium non datur, такой самозванец, который был подстроен и воспитан в Литве иезуитами по мысли Поссевина» (12, с. 6). В письме от 21 апреля 1898 г. говорится: « Пирлинг уверяет, что Demetrius оттого только сошелся с иезуитами, что вопросы о спасении души были ему не чужды, и что по этому вопросу иезуиты лучшие советчики. Но ведь и Тушинский вор, второй Лжедмитрий, также пользовался советами иезуитов (например), не спешить вводом латинства, ибо это уже и «прежде навредило»: не скажет ли Пирлинг, что иезуиты липли и к тушинскому вору, т.к. вопросы о спасении души очень занимали его» (12, 9). Первый сильный голос об иезуитах, как инициаторах появления Самозванца, принадлежал еще митрополиту Московскому Платону (Левшину). В своей «Краткой церковной Российской истории» (2, с. 178 — 179) он пишет: « Остается вникнуть, кто б из человек такой прехитрый и необыкновенный замысл выдумать мог? По моему мнению кажется, что сие изобретение было Езуитов. И сие доказывается .» Митрополит Платон цитирует «Рассуждения Гофмана, немецкого писателя близкого» (Лексикон Гофмана. Лейден, 1698): «Повествуют, что Езуиты в Польше сие злодеяние предпринять дерзнули. Имели они в некоторой Коллегии своей младого юношу, Россиянина (Отрепьева боярина из некоторого города Галича сына, коему имя Григорий Отрепьев.) Они его, от самых младых лет к будущей (власти? — авт.) изрядно наставили, и правилами, как государствовать, так напоили, что он несколько времени прельстил всю Россию». Но кандидатура Григория Отрепьева не представляется Митрополиту Платону доказанной. Под личиной Самозванца. « Гришка или не Гришка, а кто иной «, — пишет Митрополит Платон.

митр. Платон (Левшин)

А также пишет следующее: «Первый самозванец — некто подставной, от некоторых хитрых злодеев выдуманный и подставленный, чужестранный или Россиянин, может быть, и сам Гришка Отрепьев, Галицкого мелкого дворянина сын, но давно к тому от злоумышленников приготовленный, расположенный и обработанный, а не тот, которого наши летописцы ведают». Убийство царевича Димитрия от имени Бориса Годунова было делом тех, кому нужно было похитить для Самозванца имя сына Иоанна Грозного. Здесь интересы части боярской аристократии, тех, кто был ярым противником Годуновского государственного (и церковного) строительства, сходились с замыслами внешних врагов. Им не требовалось похищение царевича, это было опасно. Похищалось его имя, а одновременно возводилась клевета на Годунова. Убийство способствовало уничтожению рода Рюриковичей, помогало бороться с Годуновым. Реальный результат работы следствия по угличскому делу во главе с кн. Василием Шуйским таков: официальная версия о несчастном случае, а также – слух об убийстве по приказу Бориса плюс тонкий шлейф слуха «о чудесном спасении». Этот слух будут возбуждать в сложные для власти на Москве времена, например, в 1598 году сразу после кончины царя Феодора Иоанновича. Еще при жизни царя Феодора Иоанновича борьба вокруг престола велась между царевыми родственниками Годуновыми и Романовыми.

Но родовитей их, в более ранней, дальней кровной связи с Рюриковичами были некоторые князья, своего рода «принцы крови» — Шуйские, например. И Романовы, и Годуновы княжескими родами не были, к Рюриковичам или Гедиминовичам не принадлежали. Оба семейства были малочисленны, принадлежали к новой аристократии. У старой аристократии при Годуновых или при Романовых не было никаких шансов на власть. Ясно было, что при политике Годунова у нее никаких перспектив на полновластие не предвидится. Было ясно, что и Романовы (сыновья Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, который, умирая, передал Годунову свое место около царя Феодора Иоанновича), будут ориентироваться отнюдь не на родовитую знать. Поэтому Романовых всячески подвигали против Годунова, да еще и скомпрометировали тем, что боярский самозванец — Григорий Отрепьев — был взят «с их двора».

Сами не ведая того, Романовы, как и ненавидимые ими Годуновы, стали жертвами боярских интриг. Связи боярской аристократии (политические и родственные) с Литвой были столь тесными, пример олигархической власти шляхетской аристократии в Польской республике был столь привлекателен, что объединение враждебных Годунову сил в России и за ее пределами стало реальностью и привело к невероятной политической интриге. Изощренные иезуиты держали ее нити в своих руках вплоть до воцарения Самозванца. Казалось, чудовищная затея удалась. Но Самозванец стал проявлять признаки независимости, а боярская аристократия, удовлетворенная тем, что Годуновых более нет, а Романовы еще прежде устранены от борьбы за престол, прочувствовала свой момент и, возглавляемая Василием Шуйским, расправилась с недавними союзниками. Запад явно недооценил способности «московитов».

Отметим, что мнение Н. М. Павлова об исключительных заслугах иезуитов в успехе первого Самозванца несколько преувеличено. Хотя роль у них в этом деле главенствующая, но без тайных действий сильной антигодуновской боярской партии успеха Самозванец иметь не мог. В самом конце ХIХ века, когда всерьез занялся историей Смуты С. Ф. Платонов, а Н. М. Павлов принялся за поиски новых источников за рубежом, появилась работа о. Павла Пирлинга «Рим и Димитрий». Сей премудрый иезуит стал регулярно писать на темы Самозванца и Смуты. Его работы издавались и распространялись в России. О. Павел Пирлинг был совершенно уверен, что в России до истины не доберутся, а потому позволял себе высокомерные пассажи, схожие с издевкой: В «Предварительной заметке» (Париж, 31 января 1901 г.) к своей работе «Из Смутного времени» он пишет о явлении, «которому в Петровской Руси не должно чересчур удивляться»: «сперва вышла в свет история смуты, а потом принялись за изучение источников». Пирлинг имеет ввиду устоявшееся со времени Карамзина господство его мнений, которые приняли форму «научного» официоза. Это, к сожалению, в целом верно. С тех пор положение не изменилось.

В России и по сей день полагают, что царевича убил Годунов, а пришел на Москву и почти год правил под именем Димитрия расстрига Григорий Отрепьев. Эта принятая версия опередила действительное изучение проблемы. Точнее, проблему просто сняли, вознеся на уровень окончательного итога волевое решение царя Василия Шуйского, без учета того, что оно прожило по сути только до собора 16 февраля 1607 года. В том, что для нашей науки и для нашего культурного общества историческая истина не была интересна – в этом иезуит Пирлинг прав. Но, тем более, несмотря на давность, ныне от проблемы уходить негоже. Н. М. Павлов внимательно изучал работы Пирлинга, и его выводы актуальны и в наши дни. Письмо графу С. Д. Шереметьеву от 4 марта 1901 г.: «все для одной цели: отвести глаза читателя от истинных заводчиков царившего Лжедмитрия» (12, с.14). Пирлинг лукавил, говоря: « Механическое сопоставление домашних и иностранных известий нельзя признать удовлетворительным » Ему не нравилось, что русские историки пытаются восстановить подлинную канву событий и «выходят» на истинных виновников убийства и Смуты. Неслучайно и ранее подлинность документов из Ватиканского архива, опубликованных А.И.Тургеневым, подвергали сомнению.

Причина именно в том, что и эти материалы были не в пользу иезуитов, римской курии и святого престола. Как ни странно, в своих работах Пирлинг часто проговаривается, а в некоторых случаях дает прямые улики против иезуитов в деле Самозванца. В статье Posseviana (эту статью следует считать ответом иезуитов на безуспешные поиски Н. М. Павловым в Венеции архива Поссевина, с документами из которого ознакомился некто «русский», скорее всего кн. Оболенский, или кто-то из его окружения, еще в 1860-х гг.) Пирлинг сообщает о венецианском архиве Антонио Поссевино следующее. Архив Поссевина (состоявшего в переписке с Савицким, иезуитом, духовником Demetrius’a, и с главой польских иезуитов Децием Скриври) был поручен хозяином 7 мая 1604 года (тогда поход Demetrius’a в Россию уже был делом решенным, а результат — еще проблематичен) заботам генерала ордена Клаудио Аквавивы.

Пирлинг пишет, что архив Поссевина плохо сохранился, «большая часть бумаг утрачена. Особенно пострадала русская историческая часть». Он не сообщает место его нахождения, также не сообщает и содержание сохранившейся, по его словам, описи архива (10). Павлов — Шереметьеву: «Враги Православия, украв его (царевича) имя и наругавшись, хотели подстроить на Руси грядущим родам из века в век подложную самозванную династию» (12, с.11). Митрополит Платон Левшин: «Называют Поссевина, который младых отроков Российских дворян хотел каким-либо образом уловлять, дабы они у них в Польше и Вильне обучались наукам, де их наиболее располагать к Папской вере, а через них, де, можно будет и в России успех в том иметь». (митр. Платон (Левшин))

Митрополит Платон дает исчерпывающую характеристику иезуитам, как делателям папской политики, а также указывает на Ивана Грозного, подавшего им повод к участию в «русских делах»: «Известно, какие в свете Езуитами были производимы против Государей и государств предприятия, единственно по бессовестной ревности, чтоб свою веру и самою папскую и свою власть распространить»; « они были и суть всегда орудиями Папы, который не спал, и не спит никогда, чтоб все царства своей власти покорить, для того всякие способы и всякие беззаконныя средства почитают законными»; «Первый царь Иоанн Васильевич по несчастью открыл Папе и Езуитам свободный вход в Россию» (2, 178-179). У тех, кто готовил Самозванца и Брестскую унию, а унию готовили не только для Малыя и Белыя, но прежде всего для Великия России, одни и те же руководители. В 1605 г. папа Павел V писал кардиналу Краковскому Бернарду Мацейовскому, что «Димитрий, напитанный с малолетства учением Римско-Католической веры чрез попечение Кардинала Мацейовского, сохранит оное уповательно и по восшествии на престол родительский» (3, с.162). Еще в 1588 году бывший тогда Луцким епископом Бернард Мацейовский и брестский судья Адам Потей — будущий униатский епископ Ипатий — приступают к подготовке унии во время приезда патриарха Иеремии в Россию. Самозванец легализовался в доме Мнишков, родственников кардинала Мацейовского, в 1603 году, когда там «был казнен» некий «москвич», боярский самозванец Григорий Отрепьев, которого туда привели «латинские монахи».

Н. М. Павлов писал гр. С. Д. Шереметеву: «Гришка Отрепьев, странствия которого от Москвы до Киева можно проследить с точностью дневника, водился в Киеве с «латинскими монахами», после чего сгинул — несомненный факт» (12, с. 8). Свидетельством в пользу сообщения Пирлинга о казни «москвича» является «покаянное письмо» чернеца Варлаама, арестованного вместе с Отрепьевым и заключенного в замке Мнишков раздельно с московским беглецом. Это письмо впервые было опубликовано в одном сборнике актов с «разрешительной грамотой».

В Варлааме можно усматривать агента московских заговорщиков, который привел Отрепьева в Литву и там «сдал» его «латинским монахам»(1). (Заметим, что цель посылки Григория Отрепьева из Москвы – создание официальной версии московского правительства о самозванце Отрепьеве, а затем ее опровержение при появлении «настоящего царевича» на Москве — это вполне удалось — а также, попутно, дискредитация Романовых, с чьего «двора» был Отрепьев до Чудова монастыря). Итак, иезуитский воспитанник с малолетства был под присмотром Краковского кардинала, и это знали в Риме. Краковский кардинал Бернард Мацейовский был и у истоков контактов с неверным западно-русским епископатом при подготовки к унии.

Дом его родственника стал исходной точкой для подготовки вторжения Самозванца в Россию. И второй Самозванец — того же происхождения. Михаил Молчанов, один из убийц Феодора Годунова, сразу же после гибели Demetrius’a бежит из Москвы в Краков, распуская весть о «спасении» Самозванца. Второй Самозванец появляется только через год, но к его появлению все это время шла подготовка. Болотников, недавно столь превозносимый вождь так называемой «крестьянской войны», прибыл в Россию из Кракова от Молчанова, а прежде того побывал и в Венеции. Дело Болотникова состояло в том, чтобы создать почву для второго Самозванца. Первый Самозванец опирался в России на боярскую оппозицию; после того, как первый был уничтожен боярами, второй Самозванец должен был быть популярен в социальных низах, «опереться» на них. О втором Самозванце писал кардинал Боргезе из Рима в Польшу нунцию Клаудио Рангони еще в конце 1606 года (это только известные четыре письма).

Иезуитское окружение Второго Самозванца (Тушинского вора) также известно. И первый Demetrius, безусловно, имел дублера, а может быть и не одного. (См. Акты…, собранные А. И. Тургеневым. С. 136-137. Акт LXXVIII, письма от 30 сент., 7 окт., 21 окт., 9 дек. 1606 г.) Вернемся к «Разрешительной грамоте». Без содействия в Москве враги извне ничего не достигли бы. Предательство присягнувших сыну царя Бориса бояр и народа, прилюдное убийство царя Феодора и его матери открыли Самозванцу Москву и открыли Смутное время.

Сохрани тогда русские люди верность юному Царю — и Смутного времени не было бы. Но даже осторожный Карамзин писал о челобитной московского народа, зачитанной 20 февраля 1607 года в Успенском соборе перед «разрешительной грамотой»: «В сей бумаге народ — и только один народ — молил Иова отпустить ему именем Божием все его грехи перед Законом, требовал прощения для живых и мертвых, винил себя во всех бедствиях, ниспосланных Богом на Россию, но не винился в цареубийствах, приписывая убиение Феодора и Марии одному Расстриге» (13, с.47). Действительно, в тексте челобитной сказано: «и мы в том согрешили, клятву и крестное целование преступили и их злому и нечестивому убийце Гришке Отрепьеву выдали, и вор Гришка над ними мучительски творил, что хотел, Государя нашего Феодора с матерью его смерти предал, а царевну Ксению в иноческий образ отослал, а тебе отца нашего от нас отторгнул, а нас от тебя ». (1,3, с.158) Словом, все как в первый раз: не я виноват, а жена; не я виновата, а змей соблазнил. Каково раскаяние, таково и прощение. В «Разрешительной грамоте» о вине русских людей сказано прямо: «православные христиане Царицу Марью и Царевича (неточность, следует: Царя, — авт.) Феодора и Царевну Ксению с царьского престола свергнуша, и от царьских палат изженуша, и злою смертию удавление умориша (Ксения не была убита. Эти ошибки — явное следствие быстроты подготовки документа, но сути его они не изменяют) и святую соборную и апостольскую церковь Пречистыя Богородицы (Успенский собор в Кремле) опозориша.

Множество народа царствующего града Москвы внидоша в святую соборную и апостольскую церковь, со оружием и дреколием; во время святого и божественного пения, и не дав совершити божественныя литургии, и внидоша во святый олтарь, и меня, Иева Патриарха из алтаря взяша и во церкви и по площади таская позориша многими позоры, и в царских полатах подобие Христова телеси и Пречистыя Богородицы и Архангелов, иже уготовано было на Господню плащаницу под златые чеканные образы, и то вражию ненавистью раздробиша и, на копья и на рогатины встыкая, по граду и по торжищу носяху, позорующе, забыв страх Божий » (1, 2, 154). Святотатству и погрому подвергся «Гроб Господень», т.е. величественная плащаница — реликвия, сооруженная к концу царствования Бориса Годунова для предполагаемого храма Воскресения в Кремле и находившаяся в царских палатах.

Об этой святыне, и ее значении, а также о возвышении с учреждением патриаршества московского царя на равную степень с византийскими василевсами имеется значительная работа А.Л.Баталова (18). Он указывает, что уже коронационный чин Бориса Годунова — чин венчания на царство 3 сентября 1598 года — был сознательно ориентирован на византийский чин «с желанием уподобиться императору Вселенской православной империи». Работа А. Л. Баталова весьма ценна для понимания годуновской эпохи, идеи государственного строительства при Феодоре Иоанновиче и Годуновых. Архиепископ Арсений Архангельский (т.е. Архангельского собора в Кремле – «при гробницах царских») б. Элассонский пишет в своих мемуарах: «Весь народ Московский, услышав об этом исполненном яда послании (Самозванца, — авт.) тотчас, наподобие диких зверей, как разбойники с ножами, дубинами и камнями, устремился во дворец к царю Феодору и царице Марии, вытащил их из дворца и заключил в старом доме отца его Быстро глупый народ забыл великую доброту отца его Бориса и неисчислимую милостыню, которую он раздал им.

Тело Бориса вынули из гроба, который находился в соборном храме Архангелов, ради поругания Через пять дней умертвили царя Феодора и мать его Марию и похоронили их вблизи царя Бориса в Варсонофьевском монастыре, а сестру его царевну Ксению через пять месяцев постригли в монахини, назвали ее Ольгой монахинею и сослали в Белозерский монастырь. О безумство и беззаконие людское, что они сделали, хотя сами все потом с женами и детьми испили ту чашу, которую приготовили» (6, с.99). Митрополит Платон (Левшин): «Царь Феодор на царстве был не с большим месяц; и тако блаженный, яко тихий овен, никоея злобы не имущий, скончался. О нем же мнози тайно в сердцах своих возрыдаша, за неповинное его житие, и неповинную от злодея и от своих подданных изменников смерть» (2, с. 144).

Каялись москвичи в преступлении крестного целования — и сей грех отпущен. А за цареубийство и святотатство вину на себя не приняли – и она осталась на московских людях. В этой части соборная и патриаршая грамота звучит сурово — виновны! Вот некоторые суждения об этом. В опубликованной сравнительно недавно в Литве статье ее автор, литератор, пишет с горячностью, но не без оснований: «О канонизации действительно невинно убиенного царя Федора Борисовича что-то не говорят »; « зверски убитый царь. Бессовестно оклеветанный его отец. Введение народа в грех самосуда над людьми и государством. ». (15).

Первым защитником Бориса Годунова некогда был сам Н. М. Карамзин, которому принадлежит основная роль в упрочении клеветы на Годунова. Но эти его слова справедливы и ныне: «Что, если мы клевещем на сей пепел, если несправедливо терзаем память человека, веря ложным мнениям, принятым в летописи бессмыслием или враждою? ; И сего монарха, которого имя сам царь Михаил велел сохранить на Иван Великом, несмотря на то, что родитель его был гоним Борисом, сего Монарха летописцы наши не стыдятся описывать безумным злодеем; для вероятности сего злодейства надобно доказать связь его с пользой властолюбия ; преступления его кажутся мне нелепостями, достойными грубых невежд, которые хотели злословием льстить царствующей фамилии Романовых». «Усердная набожность принадлежит также к характеру Годунова; нельзя сомневаться в ее искренности».

Карамзин приводит примеры веры и благочестия Бориса Годунова, в частности, рассказывает о том, как своего больного сына он в холод велел нести в храм, а также, что «никто из русских царей чаще Бориса не бывал у Троицы и в других святых обителях» (14, с. 305 -318). Еще сам св. Иов, первый патриарх Московский и всея Великия России, писал о Годунове как о великом храмоздателе и строителе: «самый царствующий и Богоспасаемый град Москву, яко некую невесту, преизрядною лепотою украси: многие убо в нем прекрасные церкви каменные созда и великие палаты устрои, яко и зрение их великому удивлению достойно ».

Известный историк и сотрудник Пушкина Михаил Петрович Погодин в статье «Об участии Годунова в убийстве царевича Димитрия» пишет о Карамзине: «Сам Карамзин был расположен защищать Бориса и первый, к славе своей, заметил несправедливость летописей, — удивительно, что после в Истории он переменил свое мнение, не показав причин, которые его к тому побудили». (16, с. 126). В предисловии к своим статьям о Годунове и о Самозванце Погодин справедливо говорит: « необходимо издать, сличить и оценить критически все наши и чужестранные свидетельства о запутанном периоде Бориса и Лжедмитрия — периоде, в котором много еще остается темного и для принимающих главные положения Карамзина» (16, с. 147).

То есть Погодин еще в 1829 г. говорил о необходимом условии, которое и через 70 лет не могло устраивать иезуита Пирлинга. Оно не соблюдено и поныне. Карамзин же в своей «Истории» пошел по пути официоза, восходящего еще к Шуйскому, вероятно, после того, как увидел, что добросовестное исследование будет необычайно скандально для некоторых и в его время сильных фамилий — назовем только князей Голицыных, да и иезуиты в России имели тогда большое влияние в высших кругах общества. Значительные трудности представляло «дело Годуновых» и для царствующей династии, ибо никто из Романовых не вернулся к вопросу о пересмотре результатов деятельности комиссии Василия Шуйского на основе мнения Церкви, выраженном в «разрешительной грамоте» Собора 1607 года.

При Романовых установились «за давностью времени» два противоречащих друг другу отношения к гибели царевича Димитрия, оба ложные – несчастный случай, по решению комиссии Шуйского, и жертва «убийцы Годунова», как записано в житии благоверного страстотерпца «с подачи» того же Василия Шуйского при сознательном попустительстве годуновского противника митрополита Филарета Романова, возглавлявшего канонизацию в 1606 году. Несомненно, что великий историограф смалодушничал и поступился требованиями истины. Время Годуновых охватывает три царствования: Феодора Иоанновича, Бориса Феодоровича и пятидесятидневное — Феодора Борисовича, и один понтификат — на митрополичьем, затем на патриаршем престоле – святой Иов. Это было время реального воплощения идеи о симфонии власти духовной и светской. Это не некая идиллия, а взаимопонимание и единение в преодолении противоречий. Такими были взаимоотношения Годунова и Патриарха в связи с указом 1590 года о злоупотреблениях при земельных вкладах в монастыри и в связи с пересмотром монастырского землевладения в 1593-4 гг.

Святой Иов был истинным духовным главой России. Меры Годунова против злоупотреблений, разлагавших и общество, и народ, и духовенство, не встретили его противодействия, хотя и были восприняты заинтересованной частью общества и частью духовенства как антицерковные (даже знаменитый Авраамий Палицын порицал Годунова). Но святой патриарх Иов не был безвольным «доброхотом» Годунова, который будто бы за это и «держал» его на престоле. Еще в 1871 году Н. Соколов, автор исследования о св. Иове писал: «Мы имели бы университет не со времен Елисаветы, но с самого начала XVII столетия, если бы Иов со своим духовенством не воспротивился великой мысли Бориса, не помешал ее осуществлению.

Рассмотрим противодействие Иова намерению Бориса. Мы находим в патриархе человека, строго хранившего чистоту веры и боязливо смотревшего на все попытки подвергнуть ее влиянию иноземному. Вверить народное просвещение людям, чуждым нашей вере казалось опасным, неблагоразумным и неблаговременным. На соборе Иов говорил, что «Россия благоденствует в мире единством веры и языка. Разность языков может привести и к разности в мыслях. Неблагоразумно вверить воспитание юношества католикам и иноземцам». Патриарх отнюдь не был противником просвещения, сам был человеком образованным, превосходно владел пером. Но будучи весьма зорким, св. Иов понимал опасность преждевременного создания университета в России. И царь Борис безоговорочно принял мнение Святого Патриарха и собора.(17, с. 31 — 33)

Это ли не свидетельства подлинного, деятельного согласия. Оно неудивительно, когда во главе Церкви — Святой Патриарх, а во главе государства — воистину благочестивый монарх. (К сожалению, эти эпизоды не нашли места в Житии Святителя Иова, см. ЖМП 1990 №2) Не удивительно, что против них ополчилась злоба мира сего. Русское общество и русский народ были недостойны Божьего дара, каковым является подобная власть для людей. Они пошли путем преступлений против Бога и власти, пошли за невидимыми инициаторами этих преступлений. Не Борис и его семейство понесли кару как преступники. Это Россия, ее люди были столь сурово наказаны. Только мученичество патриарха Гермогена, а затем подвиг Сусанина, стояние в вере и истине немногих (Свято-Троицкий Сергиев монастырь, преп. Дионисий, князь Димитрий Пожарский) стали основой для ее возрождения. Игумен Феофилакт (Моисеев) в недавней работе о святом Иове приводит слова Авраамия Палицына о Смуте: «Все Российское государство в безумство дашеся» (7). Вот из какого времени вышел беззаконный приговор царю Борису и его семейству. Но он и по сей день не отменен.

Какие свидетельства о Годуновых имеем сегодня, сейчас и на все времена! Останки их упокоил в своей обители Игумен Русской земли преподобный Сергий. Их имена вознесены над всей Москвой и сияют золотом под куполом Ивана Великого, ставшего памятником небольшой, но великой династии (вспомним, что враги его пытались его взорвать и не смогли разрушить в 1812 году). Через поэтический и вместе пророческий дар Пушкина повторено обличение «Разрешительной грамоты», святых патриархов Иова и Гермогена и всего освященного собора в заключительной сцене великой трагедии «Борис Годунов». (Пушкин не знал весь текст «Разрешительной грамоты», только ее незначительный фрагмент, приведенный у Карамзина). «Народ» же «безмолвствует» до сих пор, остается безразличным к поруганной чести великого православного государя, учредителя Патриаршества в России, кого святой патриарх Иов называл другом. Мы по-прежнему безразличны к мученической кончине его вдовы и наследника, к печальной судьбе его дочери. Должное внимание к столь значительному документу, каковым является «Разрешительная грамота» двух святых патриархов, может быть побудителем для детального изучения и достойного решения этой давней, запущенной нами проблемы.