Ольга Шульчева-Джарман
— Хорошо тебе спасаться. У тебя прабабушка схимонахиня! Она-то тебя точно отмолит!
— А у нас прапрадедушка был пономарем! Мы всегда чувствуем его молитвенное покровительство!
— А я вообще к Богу пришел, потому что за меня мой троюродный прапрадед-священник молился. А друг не пришел, не мудрено, у него все атеисты в роду.
— Маша и Ваня хотят ребеночка усыновить, а не опасно ли это в духовном отношении? Кто знает, какие родовые грехи на этом ребеночке, как придется искупать и отмаливать…
Такие разговоры нечасты, но всё-таки нет-нет да и слышатся среди верующего православного люда. Конечно, куда простому человеку без духовных связей тягаться с потомками схимонахинь, пономарей, священников, епископов, новомучеников… становится печально, словно попал в какую-то закрытую организацию, в которой многие уже давно обжились, обросли корнями, знают все ходы и выходы, их предки, словно предки тех самых гусей, «спасли Рим», и — да кто ж ты, вновь пришедший потомок советских инженеров, без духовного роду-племени, и, в конце концов, какая прабабушка-схимонахиня отмолит твой родовой грех? Тяжко, да, но «это путь Господень, Промысл Божий» — кому-то легче, с поддержкой «духовной родни на том свете», а кто-то пробивается сам. Похоже на карьеру, с одной стороны, столичного домашнего мальчика, а с другой — трудный путь приезжего парня из деревни. Только что в лицо не скажут — «лимита!» «понаехали!»
…А если твой прадедушка — кровавый и жестокий убийца сотен тысяч людей, если твой дедушка ровнял русские города с землей, отдавая приказы убивать и женщин, и младенцев? Если ты потомок Чингисхана и Батыя?Что тогда?
…Юноша-татарин Петр (тогда его звали не Петр, а, возможно, как и его дядю, Бату-младший) просто вскочил на коня и помчался вслед за святителем Леонтием Ростовским, и догнал его, и попросил о крещении во Имя Отца и Сына и Святого Духа. И стал христианином и святым, прожив долгую и счастливую семейную жизнь, удостоившись видения апостолов Петра и Павла, основав монастырь, и перед смертью приняв там постриг.
Христос не смотрит на происхождение своих учеников — в каком бы веке они ни пришли к Нему. Он создает Церковь свою, где единственное и новое родство — братство с Ним, Богом и Человеком, и Братом, который не стыдится нарекать братьями тех, которых стыдились даже их земные родственники. Он даже отвергает похвалу женщины из народа, которая ублажает Его Мать за то, что Она выносила Его во чреве и кормила Его — нет, блаженна Богоматерь за то, что слышит Слово Божие, и поэтому Слово Божие и воплотилось в Ней, бедной и безвестной Деве из затерявшегося галилейского села.
Он творит всё новое — ибо прошло прежнее, когда можно было гордиться земным — не только виноградником и царской кровью, но и принадлежностью к обычному благочестивому роду.
Узнав тайну Креста, апостол Павел почёл за тщету все, что имел — а в его роду, несомненно, были набожные и благочестивые люди, чающие утешения Израиля и творящие заповеди Божии. Для него же единственным богатством стал Христос Распятый. И более ничего не мешало ему следовать за Ним, Воскресшим — даже яркое и болезненное сознание того, что он сам до этого гнал Церковь, сам был извергом.
+++
А если юноша был правнуком Чингисхана?
Он просто был принят святителем Леонтием, и, хотя мы мало знаем о его жизни — жизни христианина Петра-царевича ордынского, но счастливый брак и христианская жизнь богатого царевича не только не мешала его Богомыслию и молитве, но и не была омрачена тоской «родового греха». Ибо воды Крещения омыли его как чадо Христово, и кровавое прошлое Чингисхана и Батыя не имело над ним никакой власти. Вся власть над ним принадлежала теперь и навек Христу. И Христос его прославил, как Своего русского чудотворца.
+++
Сын Каина строит град,
Кует сын Каина меч –
Он жаждет Эдемский сад
От сердца навек отсечь.
Адама дочь опалил
Пустынного солнца зной,
От взора её сокрыл
Тот сад с прозрачной росой.
Она над мутной рекой
Склонит темнокожий лик
И смоет слезу волной,
И выпьет слезу тростник.
«Сильнее глубоких рек,
надежней каменных стен,
юнее степной травы
и проще, чем теплый хлеб,
и слаще меда от пчел,
белее млека от стад, –
о, если бы Ты пришел!
О, если б ты был мой Брат!
Уканет в сердце мое
Твоя преславная весть.
О, если бы Ты пришел!
О, если бы Ты был здесь!
Возженный Тобой маяк
Горит на ско́ле времен.
Твоя пресветлая тень
От дальних сияет гор.
Столетья ловят сквозь пыль
От риз Твоих аромат.
О, если бы здесь Ты был!
О, если б Ты был мой Брат!
Уканет в сердце мое
Твоя преславная весть.
О, если бы Ты пришел!
О, если бы Ты был здесь!
Светлее, чем Млечный путь –
Меча горящая сталь.
Родник пустынных песков
Омоет нашу печаль.
От звука Твоих шагов
Разрушится цепь преград.
О, если бы Ты, мой Бог –
О, если б Ты стал – мой Брат!
Уканет в сердце мое
Твоя преславная весть.
О, если бы Ты пришел!
О, если бы Ты был здесь!»
Адама дочь над рекой
Склонит темнокожий лик
И смоет слезу волной,
И выпьет слезу тростник.