Притча о блудном сыне — так привычна и знакома, кажется, что мы уже всё про нее знаем, хотя Церковь призывает нас вновь и вновь вникать в слова Христа, в образы героев притчи, отыскивать новые смыслы. Каждый год она может по-разному откликаться в душе, как и любое другое место в Евангелии, если честно вслушиваться в текст.
В притче можно выделить много линий рассмотрения, одна из них – образ отца и его отношений с детьми. Проблема образа Бога представляется особенно важной в т.ч. в связи с тем, что мы нередко проецируем на Бога образ своих родителей, думаем, что Он относится к нам так, как отнеслись бы в том или ином случае наши мама или папа. И это становится одним из препятствий для встречи со Ним. Конечно, вряд ли кто-то осмелится сказать, что имеет подлинный образ Бога, но мы можем вглядываться в предлагаемый Евангелием образ Отца и Его отношений с нами, в том числе сравнивая это с привычными для нас представлениями о Боге.
«Отче, дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение» (Лк., 15, 12)
Сын просит, и отец не препятствует, хотя мог бы сказать «нет» или хотя бы поуговаривать сына для начала, поувещевать, как-то воспользоваться своей властью, авторитетом. Владыка Антоний Сурожский поясняет, что иными словами сын говорит отцу следующее: «Отец! Дай мне сейчас то, что мне достанется, когда ты будешь мертв», о том, что «ты мне не нужен; мне нужно только то, чем я могу воспользоваться». Конечно, это очень узнаваемая для нас модель отношений: мне нужен не ты, а то, что ты можешь мне давать. Иначе говоря, человек имеет ценность прямо пропорционально тому, что от него можно получить, а не сам по себе. Такая модель неценностного отношения к другому, как правило, распространяется и на отношение к себе (я хорош только когда делаю добрые, полезные дела и т.п.), и на отношение к Богу (я обращаюсь к Богу, когда мне что-то от Него надо, но не ищу Его Самого).
В ответ на такое отношение сына что делает отец? Владыка Антоний далее говорит о том, что отец «склонил голову и принял как бы преждевременную смерть; он принял смерть из уст своего сына: пусть буду я для него трупом, мертвым, раз он хочет только того, чем он может воспользоваться из моей жизни…».
Поражает, как велика мера смирения и уважения к свободе человека, насколько бережно отношение к выбору другого. Ни тени обличения, хотя отцу может быть больно и обидно слышать такое от родного сына. И, может быть, отец догадывается, что решение сына не самое лучшее и безопасное, но тихо позволяет ему пройти тот путь, который он сам выбирает.
Нередко мы недоумеваем, почему Бог не вмешивается в тут или иную ситуацию, неужели Он не видит, что творится, Он же все может и т.п. Отец в притче ведет себя предельно деликатно и бережно, и не использует свою силу и власть.
«Придя же в себя, сказал: …встану, пойду к отцу моему» (Лк., 15, 17-18)
Обычно этому месту в притче уделяется много внимания. Действительно, очень важно, что сын сначала пришел в себя, а потом встал, и потом пошел. Уйдя с территории Бога, человек теряет себя. Приход к себе и возвращение к Богу находятся где-то очень близко. Интересно, что дважды повторяются глаголы «встать» и «пойти» (стихи 18 и 20), хотя очевидно, что нельзя пойти, не встав. Возможно, здесь есть какой-то важный акцент, ведь стоять, это не то же самое, что сидеть или лежать. Чтобы встать, нужно некоторое усилие, однако, встав, можно почувствовать опору, устойчивость, а также можно иметь большую свободу двигаться. Но сначала нужно прийти в себя, иначе пойти можно не туда.
«Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его» (Лк., 15, 20)
Важный эпизод в контексте обсуждения наших представлений об Отце. Сын еще не пришел, то есть «был еще далеко», а отец его уже выглядывал и увидел, и сам побежал к нему навстречу! Он его ждал, он страстно хотел его возвращения, но не посылал слуг, не принуждал сына вернуться. С распахнутыми объятьями он подбегает к сыну. Не просто подходит – бежит. И дальше даже не дает сыну договорить свою заранее заготовленную речь — сын не успевает попроситься в наемники, как отец уже дает распоряжения рабам и восстанавливает полноту сыновнего достоинства. Сын об этом и подумать не смел, и слов своих сказать не успел…
Нередко приходится слышать: «Богу нет до меня дела, Он не обращает на меня внимания, бессмысленно молиться таким грешникам, как я». Не надо быть прозорливым, чтобы догадаться, что такие тексты рождаются из детско-родительских отношений, спроецированных на Бога. В притче мы видим, насколько отцу есть дело до сына. Просто у нас в опыте, чаще всего, не было встречи с такой любовью, поэтому нам так трудно принять Любовь Бога, позволить Ему себя любить так, как Он этого жаждет. Страшно рискнуть – встать и пойти. Но для начала – прийти в себя.