400 лет назад Москва была освобождена от польских интервентов бойцами народно ополчения под предводительством Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского. Но что стояло за этим событием? Насколько оно значимо для нас и сегодня?
Игумен Филипп (Симонов), директор департамента макроэкономического анализа и методологического обеспечения деятельности Счетной палаты РФ:
Наши предки учат нас смотреть вперед
Царство Небесное нудится силою, и сила эта должна быть направлена всегда вперед.
О том, что история эсхатологична, нам не устают напоминать нам и святые отцы и богословы ХХ века, особенно зарубежные. С точки зрения православного богословия, история имеет два измерения — литургическое и эсхатологическое. И это совершенно правильно.
Традиционная религиозность всегда ищет рая, а религиозность образованная (я имею в виду образованность не столько академическую, сколько духовную, опытную), всегда ищет будущего. О нашем будущем сказано в Апокалипсисе, причем там не сказано ничего о возвращении в рай, в прежний рай, который был когда-то насажден на востоке, и в котором пребывало первое человечество.
Сказано: «Се творю все новое», — и это новое будет Небесный Иерусалим, сходящий с небес. Здесь, на старой земле небо совьется в свиток, все изменится, и сойдет новый, Небесный Иерусалим. Вот к этому новому история и направляется.
Поэтому, несмотря на то, что любая история дает нам уроки, искать в этих уроках ответы на вопросы сегодняшнего дня, наверное, было бы неправильно. Мы слишком оглядываемся назад, а ведь сказано: вспоминайте жену Лота. Позади ничего не найдешь ничего из того, что решило бы сегодняшние проблемы. Даже экономически кризис 1998 года не похож на кризис 2008 года, хотя они разделены небольшим временным промежутком. Условия и пути решения двух этих кризисов — принципиально разные.
Мы не отказываемся от нашей истории, мы чтим подвиги наших предков, мы чтим их усилия, направленные на завоевания национальной свободы и независимости, национального пути в истории. Главное чему учат нас наши предки — смотреть вперед. Потому что в смутное время никто не оглядывался назад, все смотрели вперед и этот период окончился земским собором 1613 года, когда была установлена новая династия. Если бы мы смотрели тогда назад, в первое десятилетие 17 века, мы стали бы искать потомков Рюриковичей, и на этом наша национальная самостоятельность окончилась бы.
Но в Смутное время все смотрели вперед, в сторону нового, неизведанного, того, что нужно, невозможно организовать. На это были направлены усилия Минина и Пожарского, ради этого претерпел мучения и страдания патриарх Гермоген, ради этого собралось ополчение. Оно не просто выгоняло поляков, оно закладывало основы новой русской государственности.
Поэтому, глядя туда, в 1610-егоды, нам надо смотреть не ретроспективно, а перспективно. Нам надо идти в ту сторону, в которую история открывает для нас дорогу. Возвращаясь вспять, мы ничего для себя нового не найдем, а лишь законсервируем те элементы, которые создают стагнацию, мешают развитию новейшей истории. Поэтому глядя на те славные события мы должны думать о событиях еще более славных, которые ожидают нас впереди.
В истории еще никогда не было бы ситуации, из которой не было бы выхода. Пути Господни неисповедимы. Как Он поведет тот или иной свой народ, мы не знаем, но знаем, что Он поведет и выведет, но как он нас выведет и в каком составе — неведомо. Хрестоматийный пример о Моисее, который 40 лет водил по пустыне, для того, чтобы вымерли те, кто хотел вернуться в египетский плен. Состав нового народа не определен, его выбирает Господь и каждого он в этот народ зовет и должен услышать Его зов, зов справедливости, зов праведности, истины. И тогда найдется выход. Он не может не найтись.
Иерей Филипп Ильяшенко, заместитель декана исторического факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета:
Патриарх Гермоген и Патриарх Тихон: Церковь, а не политика
Патриарх Гермоген, рассылая свои знаменитые послания русскому народу, не занимался политикой, а спасал души вверенной ему паствы. Спасая паству, он спасал и Отечество. Можно утверждать, что он является тем человеком, благодаря которому Бог спас русскую землю.
Патриарх Гермоген засвидетельствовал, что и один в поле воин, если он со Христом. Патриарх был, кажется, единственным государственным деятелем в России во время смуты, который сохранил верность Христу и он был одинок. Хотя, нося в своем сердце Христа, он все равно был не одинок. В то время как сильные мира сего искали, какому бы иностранному правителю предать русскую землю, «средние» думали, как бы совершать беззакония, чтобы обогатиться, а слабые страдали от них, он думал не о себе, а о том, как спасти души христиан.
Он был единственный, кто возвысил свой голос за правду и призвал людей опомниться и встать за русский народ. Этот призыв был услышан. Это и есть главный подвиг, что этот святой человек, в тяжелейшей ситуации, когда он был лишен социального статуса, он был лишен Патриаршества, лишен пищи, (от голода он и умер), проявив твердость, проявив силу духа, смог сделать великие и исторически значимые, дела.
Если сравнить подвиг Патриарха Гермогена и подвиг Патриарха Тихона, то на первый взгляд они не похожи: Патриарх Гермоген активно вмешивался в политику, призывал к вооруженной борьбе против иностранного вторжения, Патриарх Тихон не призывал к борьбе, и даже тайно не благословил белые войска бороться с коммунистами. Но умный человек, размыслив об исторических событиях, связанных с этими двумя лицами, заметит целый ряд сходств, делая поправку на разницу во времени.
Можно сказать, что и в том и в другом случае происходила эпоха смуты, утраты народом веры, и, как следствие, государственности, разделение и борьба разных групп по социальному, имущественному или иному признакам, появление в России больших иноземных или иноверных групп, (если считать коммунистическую антихристианскую идеологию разновидностью верования). Коммунистический переворот 1917 год, это тоже эпоха, о которой последний русский император страстотерпец Николай II сказал емкие и беспощадные слова: «Везде измена, трусость и обман». Сравнимые бедствия и человеческие катастрофы — это все было и там и там.
Главной особенностью эпохи святого Патриарха Гермогена, пожалуй, было то, что враг был иноземцем, а для Патриарха Тихона враг был не внешний захватчик, а тот же самый русский народ, в той его части, которая потеряла христианскую веру, поэтому и борьба Патриарха Тихона была гораздо страшнее. В 1612 году была война с понятным врагом — польскими римо-католиками.
В 1917 году не было ясности, кто враг? Это была братоубийственная смута. Но и тот и другой Патриархи обращались не к политической составляющей момента, они обращались к сердцу человека, они призывали христиан опомниться. Посыл их был не политический, а христианский, религиозный. Другое дело, что в реальном мире возвращение человека в себя, в сознание, к которому призывали святые Патриархи, отражался сначала на судьбе каждого человека, а потом на общей судьбе народа, на судьбе страны, а, значит, и политической ситуации.
Патриарх Гермоген немного не дожил до того момента, как его призыв опомниться, быв услышанным, принес свои плоды в виде избавления от врагов русской земли. Призыв Патриарха Тихона прошел более долгую историю развития. На призыв Патриарха Тихона откликнулись величайшие святые Церкви: это митрополит Кирилл Казанский, митрополит Петр Крутицкий, и многие другие отцы Поместного собора 1917–1918 годов.
Не обладая политической властью, они обладали таким нравственным влиянием, что, не смотря на все безмерные, бесконечные преступления, совершенные советской властью, богоборческое государство, в которое превратилась святая Русь, не погибло, несмотря на междоусобия, гонения на Церковь, геноцид и самоуничтожение русского народа и испытание в самой большой войне в истории человечества, Россия выстояла.
Вопрос, что было бы, если бы Патриарх Тихон внешне поступил бы, как поступил Патриарх Гермоген и призвал бы к вооруженной борьбе с безбожной советской властью очень серьезный. Мне кажется, что проблема тогда была не в безбожной власти, а в том ослеплении, в котором находился народ. Да, это справедливо, что преступная, кровавая, бесчеловечная власть — это тяжелейшее испытание для России. Но эта власть не случайна, это та власть, которую заслужил несчастный русский народ.
В условиях междоусобной смуты призыв не «за» кого то, а «против» кого-то означал бы не прекращении смуты, а ее еще большее разрастание. Выбор, который был должен сделать Патриарх Тихон, состоял в следующем — «Я готов страдать и умереть за свой народ, но я не стану ни под чьи знамена, потому что в братоубийственной войне не бывает правых». Потому что нельзя сказать, что если коммунисты были богоборцами и плохими, то белые были богоискателями и хорошими. Так нельзя было сказать ни про какую политическую силу эпохи Смуты, как в 1612 году, так и смуты 1917 года, начало которой до сих пор «празднуют» некоторые политические силы.
Плоды подвига Патриарха Тихона и его святых сподвижников сегодня проявляются в полной мере — пришел конец советской безбожной власти, наступила удивительная свобода веры и Церкви, когда любой человек имеет все, что нужно для осуществления своей связи с Богом.
Андрей Юрьевич Андреев, доктор исторических наук, профессор ПСТГУ:
Если бы русские люди не послушали своего Патриарха, не было бы ни страны, ни народа
Подвиг Патриарха Гермогена состоит в том, что он объединил русский народ. В Смутное время у нас не было не только царя, но, по сути, не было и общества: народ был расколот на множество групп, их друг с другом ничего не связывало, все воевали против всех, так что говорить о том, что это было одно целое — невозможно. Общим была только христианская вера, и поэтому только она могла спасти наш народ. То, что православная вера оказалась сильнее, чем все эти разделения является чудом, и это чудо совершилось благодаря подвигу святого Патриарха Гермогена.
Послания Патриарха Гермогена с призывом сражаться за веру и Отечество не были вмешательством в политику. Политика началась бы, если бы кто-то стал интриговать в пользу какой-то партии. Ничего этого не было в деятельности Патриарха. Он писал церковные послания своей пастве, послания с горячим призывом объединиться и вспомнить, что же объединяет людей? Если бы русские люди не послушали своего Патриарха, то они бы не объединились, то не было бы ни страны, ни народа.
То же самое было и в ситуации с Патриархом Тихоном. Его послания объединили народ, но не весь, а только верных чад Церкви. Их оказалось меньше чем 300 лет назад, и поэтому они не смогли переломить политическую ситуацию, но они смогли сделать главное — сохранить веру во Христа, и их подвиг принес свои плоды сегодня в виде возрождения Церкви. Тоже самое происходит и в любой стране, во все времена, только в разном масштабе. Если сегодня мы не сможем объединиться на основе веры в Бога вокруг Православной Церкви, то ситуация может ухудшаться и произойдет то же, что было вовремя Смуты 1612 года, переворота 1917 года, если мы сможем объединиться, мы выживем, как народ.
Феликс Разумовский, историк, писатель, телеведущий:
Три смуты, или наша смутная биография
«Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны» (2-еТим 3:6).
Вот исчерпывающая характеристика смутного времени — этой поистине хронической болезни Русского мира. В первую очередь, смута поселяется в умах и душах русских людей всякого чина и звания. Постепенно смута пробирается на самый «верх». Правящий слой, элиту страны невозможно узнать. Беспомощные, своекорыстные, продажные люди во главе государства, — что может быть опаснее и безнадежнее…
Итак, всё начинается с человека; деградация общества, государства, экономики, деградация жизни, — не более чем следствие. И потому, в частности, даже сильный и умелый правитель бессилен перед надвигающейся смертельной опасностью. Царь Борис Годунов несомненно знал толк во власти (это не беспомощный Николай Александрович или растерянный Горбачёв), и тем не менее, остановить продвижение Лжедмитрия Годунов не смог. Действовал решительно, жестко — всё напрасно.
Вообще, ответственному политику невозможно оседлать Смуту и перехватить, канализовать её энергию. Власть неизбежно повисает в воздухе. В такой ситуации кого-то пытать, вешать, казнить — вполне бессмысленно. И не суть важно, что за фигура находится в этот момент у власти, сильный или слабый человек. Ибо власти как таковой уже нет. Как не было её в феврале 1917 и в августе 1991.
Недаром весной 1605 года на царя Бориса тяжело смотреть: от его энергии и воли не осталось и следа.
Смута открывает дорогу деятелям иного типа, т.н. самозванцам. Это главные герои русской Смуты, — люди особого склада и особых дарований. Самозванческий комплекс развивается у натур болезненно честолюбивых, и не просто бесчестных, не имеющих внутреннего морального стержня, а потому не брезгающих никакой низостью, но готовых буквально продать душу дьяволу. Отречься от всего! Отречься от своего имени, данного христианину при крещении или монаху при пострижении. Отречься от своего рода, родителей, переступить через всё и вся.
Торговать Россией, разбазаривать землю для самозванца — типичная стезя. Гришка Отрепьев за польскую помощь в самозванческой авантюре раздавал в Кракове щедрые подарки: Черниговскую, Северскую, Новгородскую и Псковскую земли. И даже обязался за год всё православное царство обратить в католичество. Вся эта история только в деталях отличается от заключённого Лениным Брестского мира и его циничной игры с окраинами исторической России. А про главного героя беловежского спектакля и говорить не нечего. Такие персонажи появляются только во времена русской Смуты.
В иных обстоятельствах нация наверняка отвергнет предателя национальных интересов. Но Смута покрывает даже предательство. Дело в том, что в распоряжении самозванца всегда имеется одно специфическое «оружие», которым легче всего завоевать Россию. Это оружие — утопия. Мечта о чудом спасённом царевиче, «природном государе». Или — мечта о т.н. «чёрном переделе», о вольной земле, светлом будущем и мировой революции.
В этом ряду и последнее русское наваждение — соблазн процветающим Западом, свободным рынком и благами капитализма. Самозванцу достаточно время от времени подогревать мечту о земном рае, и тогда его будут встречать как избавителя. «Встаёт наше красное солнышко, ворочается к нам наш Дмитрий Иванович», — кричали жители русских городов проезжающему самозванцу. Человеку ниже среднего роста, с короткой шеей и грубым лицом.
Воистину загадочная вещь эта народная любовь! Она вспыхивает как шаровая молния. И народ мгновенно превращается в мятежную толпу. Возникает ощущение, что самозванца ведёт какая-то мистическая сила, злой дух, затмевающий людям сознание, ум, сердце, даже глаза. Особенно опасно, когда такая метаморфоза происходит не с возбуждёнными обывателями, а с вооруженной военной силой, призванной защищать законную власть и порядок. И тут снова трудно удержаться от исторической аналогии. При Годунове, так же как при Николае II, судьба династии решалась в действующей армии.
Стихия Смуты обязательно спускает пружину широкой криминальной революции. Главная, самая надёжная опора любого самозванца — это криминальный мир, который стремительно выходит из берегов. Подошедшую к Москве армию Ивана Болотникова не стоит рассматривать сквозь призму классовой борьбы (и уж совсем легкомысленно называть именем главаря криминального мира улицы столицы).
Хотя советские историки возводили этого сильного, жестокого человека в ранг национального героя, в данном случае надёжнее прислушаться к мнению современников. А современники называли Болотникова иначе — вором и главным смуты заводчиком. В переводе на современный политический язык это звучит так: лидер криминальной революции.
В действительности и в отрядах Болотникова, и на стороне царя Василия Шуйского, сменившего первого самозванца, выступали представители всех классов русского общества. У Болотникова было полным-полно дворян. А Шуйского поддерживали многие посадские люди и крестьяне. Таким образом, картина противостояния двух сил оказывается иной, в каком-то смысле гораздо проще. И страшнее. В окрестностях Москвы криминальный мир, Россия разбойничья давала бой России культурной, в том числе государству, которое является частью культуры.
Только сильное общество умеет оградить себя от посягательств криминального мира. Но больное общество, общество, охваченное смутой, становится лёгкой добычей воров и бандитов всех мастей. Роль криминальных сил в событиях 17 года хорошо известна. В дальнейшем уголовники надолго останутся опорой большевистской власти. Тот, кто вовремя сделал правильный выбор, — был принят с распростёртыми объятьями в разнообразные советские учреждения и пополнил ряды номенклатуры. Прочие тоже не стали чужими, но — «социально близкими».
И поистине всеобъемлющей стала роль криминальных структур в Смуте1990-х годов. Понятия уголовного мира во многом определили дух постсоветской России. Влияние криминала на экономику, на власть и общество никто не пытался скрывать. Всё было открыто, на виду. Хозяевам очередной русской Смуты не нужно было никуда прятаться.
Можно рассматривать смутное время как глубочайший кризис русской цивилизации. Ожидать, что всё наладится как-то само собой, здесь не приходится. От нации требуются поистине титанические усилия, чтобы справиться с ситуацией. Между тем, временами положение кажется абсолютно безнадёжным, тупиковым. Это впечатление помимо всего прочего связано с перерождением (и вырождением) национальной элиты. Смута рождает не только самозванцев, она создаёт самозванческую элиту.
Когда рядом с Москвой, у села Тушина выросла вторая, самозванческая столица — тушинский лагерь Лжедмитрия II, — туда потянулась московская знать, молодые князья, бояре, стольники, стряпчие, приказные дьяки. Таким образом, у самозванца появились все традиционные московские государственные институты. Тут была своя «воровская дума» и «воровской государев двор» и «воровские приказы». Всё как полагается, хотя есть, конечно, и свои нюансы. Представители старинных родов, чья родословная была известна со времен Александра Невского или даже раньше, получали высокие чины из рук «царька», «вора» — человека невесть откуда взявшегося, какого-то бродяги.
Но давайте припомним, к каким делам приобщалась тушинская элита. Что творилось вокруг. Ведь основным занятием сторонников самозванца, всей этой криминальной вольницы были грабежи и погромы. У населения самым бесчеловечным образом отбирали деньги и продовольствие. Людей пытали, убивали, заживо сжигали, жен и девок насиловали. И все это прекрасно знали, самозванец был завален челобитными.
Тем временем «воровские» бояре заседали в Думе или сидели на воеводствах. Их всё устраивало, они приспособились к ситуации. Это была элита вчерашнего дня, дорогу в будущее эта элита не знала. На этот счет есть одна хорошая русская пословица: «Честь ум рождает, а бесчестье и последний отнимает».
Чтобы наступил перелом в казалось бы безнадёжной ситуации, современникам предстояло расслышать голос людей с обострённым духовным зрением. Без молитв, посланий и проповедей патриарха Гермогена, архиепископа Феоктиста и старца Иринарха человек Смуты не отстал бы от своего самозванческого и воровского ремесла. Произошло это опамятование не вдруг. Дело пробуждения, искупления и исцеления растянется на долгие годы. И всё-таки400 лет назад нация возродит Русский мир и выйдет из Смуты. Это возрождение — поистине бесценный исторический опыт. Потому что с двумя другими русскими Смутами мы не можем справиться до сих пор…
Владимир Лавров, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН, профессор Николо-Угрешской православной духовной семинарии:
Патриарх Гермоген остался в народной памяти как святитель-мученик, отдавший свою жизнь за независимую и православную Россию
Шаг по преодолению Смуты
С предложением учредить День народного единства вместо празднования 7 ноября выступил Межрелигиозный совет России в сентябре 2004 года, то есть это предложение выдвинуто традиционными конфессиями России. В Обращении Межрелигиозного совета констатировалось, что Октябрьская революция «привела к гибели миллионов наших сограждан, в то время как освобождение Москвы от иноземных захватчиков в 1612 году объединило народ и прекратило братоубийственное кровопролитие».
29 сентября 2004 года в поддержку этого предложения публично выступил патриарх Алексий II. Затем из Администрации Президента России пришел запрос в Институт российской истории РАН с вопросами, стоит ли отменять празднование 7 ноября и, если отменять, то какого числа праздновать День народного единства? И в экспертизе ИРИ РАН, отправленной в Администрацию, я написал, что Октябрьская социалистическая революция потерпела историческое поражение, поэтому следует отказаться от празднования 7 ноября и перейти к празднованию Дня народного единства 5 ноября.
Почему 5-го? Есть документ князя Д. И. Пожарского с упоминанием, что освобождение Москвы состоялось 5 ноября (в переводе на новый стиль). При этом следует сказать, что у историков разные точки зрения на то, какого числа освобождена Москва. Дело в том, что освобождение столицы заняло несколько дней: 4 ноября была освобождена Москва, но не освобожден Кремль, где засели поляки; 5 ноября поляки капитулировали и покинули Кремль; 6 ноября ополченцы-освободители вошли в Кремль.
С предложением праздновать именно 4 ноября, в день Казанской иконы Божией Матери, которая находилась в ополчении гражданина Минина и князя Пожарского, выступил патриарх Алексий II, а представители других конфессий согласились с предложением русского патриарха. И 27 декабря 2004 года Государственная Дума учредила День народного единства 4 ноября, против проголосовали только коммунисты.
4 ноября 1612 года сделан решающий шаг в преодолении кровавой смуты ХVII века, а в 2004 году — заметный, но далеко не последний шаг в преодолении красной смуты 1917 года. Однако, сделав шаг вперед, мы тут же отступили на полшага назад — провозгласили 7 ноября «памятной датой России».
Где царь?
Когда народное ополчение освободило Москву, инокиня Марфа с сыном Михаилом Федоровичем Романовым уехала из столицы в принадлежавшее им село под Костромой. Однако рядом разбойничали шайки поляков и казаков, и Марфа с сыном перебралась в надежно укрепленный Ипатьевский монастырь.
Земский Собор для избрания царя был созван предводителями ополчения уже в ноябре 1612 года, а в январе 1613-го он начал свою историческую деятельность в Москве. На Собор съехалось более 700 представителей примерно от 50 городов России. В его состав вошли Освященный собор высшего духовенства, бояре (кроме изменников, выбитых с поляками из Кремля), дворяне, казаки и даже крестьяне. То был один из самых представительных Соборов Земли Русской. Слово «демократия» не было известно и не употреблялось, но по сути то была максимально возможная и разумная христианская демократия того времени.
Представительность и задача Собора предопределили острое обсуждение многих кандидатур на престол. Вооруженные казаки, которых было очень много в освобожденной Москве, склонялись поддержать воеводу Дмитрия Тимофеевича Трубецкого или Михаила Федоровича Романова, но кандидатура князя Трубецкого не находила поддержки дворян, без которых управлять Россией было не возможно. Бояре склонялись оказать поддержку шведскому королевичу Карлу-Филиппу.
Дмитрий Иванович Пожарский уступал соперникам в родовитости, а Василий Васильевич Голицын находился в польском плену. Именно Романов оказывался кандидатом, которого поддерживали как казаки, так и дворяне. Наконец, деятельность Собора прерывалась двухнедельным всероссийским постом ради нахождения объединяющего и наилучшего решения; на местах высказывались о приемлемости кандидатуры Романова.
21 февраля 1613 года Михаил Федорович Романов в Успенском соборе Кремля был наречен царем. Страна начала присягать царю. Однако где царь? В Москве его не было. Поэтому Собор отправил посольство во главе с архиепископом Феодоритом и боярином Федором Ивановичем Шереметевым к Михаилу Федоровичу Романову. Но посольство отправилось сначала в Ярославль и только в пути повернуло на Кострому, очевидно получив точные сведения о местонахождении государя.
Знал ли он о происходящем? Известно только, что инокиня Марфа высказывалась категорически против перспективы избрания сына. Но 14 марта посольство добралось до Ипатьевского монастыря. Послы шли с крестом, чудотворной иконой Пресвятой Богородицы и другими иконами. В монастырском храме архиепископ вручил старице Марфе и ее сыну «Писание от Священного собору», в котором говорилось об избрании царем Михаила Федоровича Романова.
В ответ — категорический отказ самого Михаила, поддержанный старицей. «Он не в совершенных лет, — отвечала Марфа, — а Московского государства всяких чинов люди по грехам измалодушествовались… Видя такие прежним государям крестопреступления, позор, убийства и поругания, как быть на Московском государстве… Московское государство от польских и литовских людей разорилось до конца…» И действительно, как отдавать родного сына в цари в такое время. На погибель отдавать?
Много часов послы со слезами умоляли Марфу. Архиепископ умолял, подойдя с чудотворным Образом Богородицы. Последнее произвело впечатление, но старица и ее сын устояли на своем. Прозрение наступило после слов о том, что нет другого кандидата, объединившего всех, а следовательно, отказ обернется продолжением кровавой смуты. Выслушав это, старица надолго замолчала, а затем согласилась и со слезами молилась перед образом Богородицы, предавая свое чадо в Ее руки…
2 мая царь въехал в столицу, встречаемый москвичами с иконами и крестами. После молебна в Успенском соборе, он поселился в нескольких сохранившихся комнатках разоренного Кремля. Венчание на царство состоялось уже 11 июля в этом главном соборе России. На следующий день царю исполнилось семнадцать лет.
Если освобождение Москвы обеспечило окончание смуты, то избрание законного и общепризнанного главы государства — царя Михаила Федоровича Романова ставило точку в истории смуты. От освобождения перешли к созиданию!
О патриархе
Царь Василий Иванович Шуйский был свергнут в результате внутреннего заговора в 1610 году, пострижен в монахи и умер в польском плену в 1612 году. Россия осталась без главы государства, а власть захватили заговорщики-бояре. Вот тогда патриарх Гермоген первым предложил избрать царем Михаила Романова как племянника последнего царя из законной династии Рюриковичей. Однако заговорщики впустили польские войска в Москву… Словом, царя нет, правительства нет, войска нет, казны нет, а Москву захватили иноземцы-католики и польский король собирается присоединить Россию к Польше… Ситуация катастрофическая, на грани потери независимости. Но в православной России оставался православный патриарх!
Из заключения в Чудовом монастыре Московского Кремля патриарх Гермоген сумел передать письменное благословение на создание ополчения для освобождения столицы. Однако патриарх скончался 17 февраля и не дожил до ее освобождения. Есть исторические источники, в которых говорится, что патриарха отравили угарным газом, а в авторитетном «Сказании о пресвятейшем Ермогене» сообщается, что его уморили голодом. Святой патриарх Гермоген остался в народной памяти как святитель-мученик, отдавший свою жизнь за независимую и православную Россию.
О чем нам сегодня должны напоминать те события?
Преодолеть смуту ХVII века удалось, с одной стороны, благодаря выдающимся народным лидерам патриарху Гермогену, старосте и торговцу Кузьме Минину, князю Дмитрию Пожарскому и их сподвижникам, а с другой стороны — благодаря прежде всего русскому православному народу. Как ни тяжело было, а веровали все, и потому благословение святого патриарха пришлось на благодатную почву!
А сравните с ситуацией, в которой оказался другой святой патриарх — Тихон. Он отказывался даже тайно благословить военных руководителей Белой армии, которая не определилась духовно, не стала русской православной народной армией, продолжательницей традиций ополчения Минина и Пожарского. Мужественный патриарх был готов поддержать православное освободительное движение в борьбе с большевиками и повторить подвиг Гермогена, но в России отсутствовала подобная армия, а в Белом движении продолжался предреволюционный мировоззренческий разброд, который и предопределил поражение белогвардейцев.
Наконец, в постсоветской России исповедуется и причащается только 5% народа. А что можно сказать о многих политических лидерах? Призовем на помощь великий и могучий русский язык, который пригвоздил их словом «подсвечники». Из всего этого следует, что предстоит долгое, очень непростое и драматичное возрождение России. И на него может потребоваться не меньше времени, чем потеряли в ленинском эксперименте. Если возродимся после истребления лучших в ХХ веке, то только по милости Божией.
Наталия Нарочницкая, руководитель Фонда исторической перспективы, доктор исторических наук, политик и публицист:
Против безликого «россиянского» государства
По моему мнению, тот период истории у нас никогда не был по достоинству оценен. И сейчас нередко встретишь упрощенный взгляд, будто бы 4 ноября мы празднуем исключительно изгнание поляков из Кремля. Но у нашей страны были враги куда посильнее, к захватчикам ей не привыкать, чтобы особо праздновать просто победу над поляками. Не стоит так умалять значение действительно великого события.
Главное, что произошло 400 лет назад — демократическое, исходящее от самого народа, восстановление русской государственности. Ведь смута начала XVII века — это фактическое прекращение, как суверенитета, так и всех управительных функций Московского Государства. Но именно это время во всей мощи проявило государственный инстинкт русского народа и народов, связавших с ним свою судьбу и сохранивших верность общему историческому проекту.
Государство практически не существовало, боярская верхушка предала собственное Отечество, иноземцы вошли в Кремль. На дорогах царили разбойники, сообщение между населенными пунктами было практически невозможно, шла гражданская война всяческих временщиков и примкнувших к ним разобщенных и смятенных людей…. Что же народ?
Воззвание купца Минина в период смуты и польской оккупации по зрелости своего национально-государственного сознания опережает западноевропейское гражданское мышление минимум на два столетия: «Мужие, братие, вы видите и ощущаете, в какой великой беде все государство ныне находится…» Это обращение к соотечественникам в 1611 году нижегородского посадского человека средней руки, которому лично ничего не угрожало, равно зрелому национально-государственному мышлению XIX века.
Минин призывает соотечественников «утвердиться на единении», чтобы «помочь Московскому государству» (не монарху!) и «постоять за чистую и непорочную Христову веру»: «Не пожалеем животов наших, да не токмо животов… дворы свои продадим, жен и детей заложим…» Нижегородский купец ощущал себя гражданином задолго до изобретения «общественного договора» Ж-Ж. Руссо и был готов пожертвовать всем ради Отечества.
В ополчении Минина и Пожарского участвовали многие народы, а татарские старейшины, еще помнившие покорение Иваном Грозным Казани, не отвернулись от Москвы, а собрали деньги и людей и послали на помощь ополчению. Ополчение восстанавливало управляемость территорией с помощью земских советов из выборных людей, определивших сборы и повинности, соответствующие современным комитетам по бюджету, налогам, безопасности; но кто изучает этот бесценный демократический опыт сегодня?
Именно Собором выбрал народ для Руси правящую династию — заметим, не наоборот, не династия подчиняла себе страну, а народ выбрал себе правителя! Народ снизу, демократическим способом в полном смысле слова восстановил государство как носитель суверенитета и как институт управления. Благодаря своему соборному — демократическому происхождению Московское государство после Смуты освободилось от черт феодализма, и самодержавие Московского государства стало формой государственного единства. В ту же эпоху в Западной Европе феодалы сохраняли свои олигархические стремления, и Фронда XVII века чуть не разрушила Францию.
Все это опровергает миф о природной негосударственности русского народа и его, якобы, неспособности к развитию государственной системы, хотя отнюдь не освобождает ее от грехов и несовершенств. Русский народ в течение смуты упорно стремился к восстановлению законной и освященной церковью царской власти, национальной по вере и по духу. Как только такая власть была им восстановлена, сам он удалился от участия в управлении, не посягая на суверенитет этой верховной власти, который почитал неделимым в отличие от западных теорий, слагающих суверенитет из частей, которые не могут составлять органическое целое.
Мы должны оценивать именно восстановление народом русской государственности, это изучать и этим гордиться. Пример единения тогда действительно был беспрецедентным: объединились люди разных сословий — и простые, и князья, даже люди различных вероисповеданий… Например, в Казани еще были живы старейшины, которые помнили жесткое покорение Казани Иваном Грозном. И они легко могли бы во время смуты отложиться от Московского государства. Но в Казани собрали деньги и ополчение и передали в помощь Минину и Пожарскому.
Казанские старейшины прекрасно осознавали, что они находятся в русском православном государстве и пожелали остаться в нем. Наоборот, они в ужасе бы отшатнулись от «общечеловеческого» безрелигиозного и безнационального государства. Это к сегодняшним витийствам либералов о том, что, якобы, многонациональное государство должно быть безрелигиозным и безнациональным — «россиянским»! История это опровергает! Когда русские ощущают себя русскими и православными, ответственными за свою историческую жизнь, вокруг них с доверием и уважением собираются российские народы!
Над материалом работали Алиса Орлова, Оксана Головко, Александр Филиппов
Читайте также:
Патриарх о Смуте и современности: Почему русские люди сознательно пошли на предательство? (+ ВИДЕО)
Князь Пожарский. Герой великодушный
