– Есть ли у врача-травматолога такая задача – определить, как возникла травма? Ребенок сам ушибся или его ударил родитель? Есть определенные правила, система тестов?
– По большому счету, травматологу для лечения не так уж и важно, что произошло, механизм травмы важен постольку, поскольку необходимо поставить точный диагноз.
Был недавно у нас такой случай: привозят на «Скорой» ребенка, у девочки большие ожоги. Когда там выяснять – что было, каким образом она обожглась? Ожоги и ожоги, лечим девочку. Через какое-то время ребенка переводят в областной ожоговый центр, и там выясняется, что отец девочки сам поджег дом, чтобы скрыть следы преступления.
– И он знал, что в доме остался ребенок?
– Оказывается, он убил свою жену и другого ребенка. А в целом, нас никто не учит специальным осмотрам, и никто не требует от нас выявлять тип травматизма, по крайней мере, в Московской области. Есть определенные травмы, о которых можно сказать: она от удара кулаком, когда ломается, допустим, пястная кость. При этом обычно все говорят, что они просто упали.
Мы оказываем медицинскую помощь, а дальше уже разные инспекции должны разбираться. Для этого есть судмедэксперты, которые могут установить характер травмы, потому что зачастую добиться у родителей, что произошло, крайне сложно – если они хотят что-то скрыть, то будут скрывать до последнего.
– Одна из мам пишет в своем блоге, как ее ребенка осматривал врач московской «Скорой». Ребенка раздели, хотя синяк был на лице, но все равно осмотрели полностью. И врач даже сделала резкое движение, чтобы определить, закроется ли руками ребенок.
– С таким не сталкивался. А, может, ребенок так на всех взрослых реагирует? А тем более, на резкие движения. На резкие движения любое животное должно реагировать с настороженностью, и человек, в том числе, если у него нормальная реакция. Поэтому эти показатели очень относительные.
– Если родитель приводит в травмпункт ребенка с синяками, эта информация автоматически передается в правоохранительные органы?
В Москве есть порядок, по которому врачи должны сообщать про любые синяки, ссадины, неважно что родитель говорит. У нас, в Раменском травмпункте, тоже информация передается – это внутренние приказы больницы – в правоохранительные органы и органы опеки и попечительства. Мы не ссылаемся на характер травмы, но когда есть явно криминальные травмы – огнестрельные или ножевые ранения – конечно, мы сообщаем.
При обычной травме, если родители говорят о ее криминальном характере, мы передаем в правоохранительные органы. Если не говорят, то нет, и с нас это не требуют. В травмпунктах Москвы, я знаю, практически всю детскую травму передают. Но я знаю детей, которые постоянно бегают, прыгают и травмируются без какого-либо воздействия посторонних.
– Есть, действительно, травмоопасные дети, которые бесконечно ломают себе всё. Знаете такие случаи, когда родителей затаскали по инстанциям, хотя на самом деле они ни при чем?
– Мы такое не отслеживаем. Если у нас государство не требует, мы никаких лишних телодвижений не делаем. Почему? Потому что у нас работы и без того достаточно.
Когда перед кабинетом сидит куча народа, когда ты зашиваешь, обрабатываешь раны, то некогда даже глотка воды выпить за сутки. Опять же, все от руководства больницы идет. Чтобы определить, что произошло, должен работать психолог и судмедэксперт обязательно, чтобы описать характер травмы. Есть очень много похожих травм, которые сложно различить, особенно в потоке.
– Скажите, какие ошибки родителей встречаются наиболее часто, когда дети получают травмы? Что бы вы посоветовали родителям?
– Во-первых, радует, что родители стали чаще пристегивать детей в машине, используют детские кресла. Детских травм в результате ДТП стало меньше – это ощутимо.
А вообще, за детьми надо постоянно следить, объяснять им, показывать опасные места, потому что и на детских площадках часто случается травматизм. Просто банально ребенок где-то застрял, нога на подвывих пошла, или упал с лестницы, например.
И за медицинской помощью обращаться надо вовремя – это самое главное. И не скрывать, что произошло на самом деле, потому что иной раз приходят родители, мудрят, хочется уже, чтобы ввели уголовную статью не только за лжесвидетельствование в суде, но и у врача тоже, потому что это очень мешает работе.
Недавно случай был: родители привезли 6-месячного ребенка – ой, что-то он внезапно посинел, неизвестно почему. Мы крутили, крутили малыша, пока не выяснили, что там множественные переломы ребер, пневмоторакс и так далее. А потом уже через милицию узнали, что, оказывается, папа уронил ребенка в ванну, и не просто, а специально уронил. Если бы врачи с самого начала знали, что произошло, они бы не теряли драгоценное время, ведь иногда времени может и не хватить.
Беседовала Тамара Амелина