В редакцию Правмира приходят письма от людей, знавших Анатолия Данилова лично или через плоды его трудов. Своим переживанием утраты делится преподаватель ПСТГУ Михаил Бурмистров.
у Бога все живы
Каждые два года дом русского зарубежья на Таганке проводит конференцию памяти митрополита Антония Сурожского. Внешне это выглядит как одно мероприятие из ряда других, похожих. Зал, портрет, икона, доклады, вопросы, книжные лотки, кофе…
И все-таки есть нечто, отличающее это собрание, эту конференцию от многих других. Когда два года назад, впервые побывав на ней, я пытался понять, что же меня так удивило, даже поразило, то вскоре пришло понимание — это чувство Церкви, явление Церкви. Собрались люди, для которых очень значимым, даже главным событием жизни было явление Царства и Церкви, явление, открывшееся в личности, проповеди, деле митрополита Антония. Потому столь ясно звучала нота личных отношений с Христом, отношений с людьми, веры и верности.
Эти люди не призывали к борьбе за традиционные ценности, за национальную идею, государственное строительство. Они не искали внешних и внутренних врагов, не боролись против гибельных влияний извне, не проповедовали единственно верное и правильное учение. Любовь Бога к людям, доверие Бога, призыв к цельности и свободе — все это звучало в словах митрополита Антония, было явлено в его облике, и все это теперь звучало в словах людей, знавших его десятки лет.
Христос явлен нам евангелистами в воспоминаниях. Само Евангелие есть передача образа Христа в воспоминаниях учеников. И воспоминания о владыке Антонии вплетаются в эту евангельскую традицию, создавая живой образ недавно ушедшего от нас человека, чьи апостольские труды дали возможность многим современным людям почувствовать дыхание Духа.
В речах докладчиков не было никакого ложного пафоса, не было и приторного «церковного» стиля речи, который столь часто почему-то считается неизменным атрибутом церковных собраний. Шутки, воспоминания о смешных случаях и словах из жизни митрополита Антония соседствовали с глубокими и серьезными размышлениями, как и бывает в нашей жизни, где всему есть место. Будучи сам всецело вовлечен в путь за Христом, он и других вводил в этот путь, не пытаясь, как это бывает нередко у нас, выстроить какой-то отдельный, «благочестивый» образ жизни, что приводит к созданию церковной субкультуры, подменяющей собой жизнь во Христе.
Конечно же, и среди учеников владыки Антония есть разные мнения по разным вопросам, бывает, что люди не удерживают «высоту тона», заданную им, это скорее всего неизбежно. Но все-таки нацеленность на Христа, верная расстановка приоритетов, волна любви и ободряющего внимания к каждому, позволяет надеяться на преодоление «розни мира сего», столь часто разделяющей людей.
Не только рознь разделяет людей, это делает и смерть, разрывающая ткань жизни. Но «усилье воскресенья» дает нам надежду и позволяет обратиться к Богу, соединяя в молитвенной памяти всех, и идущих здешними путями, и переступивших грань. Потому в завершении встречи мы на панихиде молились не только «о», но и «с» — владыкой Антонием, протоиереем Павлом Адельгеймом и новопреставленным Анатолием Даниловым. Ведь у Бога все живы. Потому последними словами, прозвучавшими в этот дождливый осенний вечер, были весенние солнечные слова — «Христос воскресе!»