15 ноября исполняется три года со дня блаженной кончины Святейшего Патриарха Павла Сербского.
Публикуем фрагменты вышедшей в издательстве Свято-Тихоновского университета книги Йована Янича «Будьте людьми».
Весной 2002 года в Сербии (без Косово и Метохии, которые тогда находились под международным управлением, вне доступа для сербских властей) была проведена перепись населения, результаты которой многих удивили: 95% респондентов заявили, что они верующие, около 4,5% не определились в этом вопросе, и лишь 0,5% указали, что они атеисты. Я спросил Его Святейшество, как он объясняет то, что столько людей объявили себя верующими, когда после Второй мировой войны церкви, в основном стояли пустыми…
— Нужно иметь в виду состояние, в котором мы находились, — указывает патриарх. — В начале ХХ века и власть, и все общество в Сербии делали все для полного освобождения от турок. Участвовала в этом и Церковь. В то время в еще не освобожденных от турок краях Сербии, в Косово и Метохии и в Македонии священник должен был быть и священником, и учителем, и судьей, а еще приходилось брать ружье, чтобы защищать себя, семью и народ.
Тогда надеялись: когда придет свобода, тогда священник будет священником, учитель будет учителем, военный военным… Однако время нас опережает. В двенадцатом году была война за освобождение от турок, в тринадцатом — война с болгарами, затем с четырнадцатого по восемнадцатый — Первая мировая война, в которой Сербия, что в боях, что от эпидемий, потеряла свыше 50% мужского населения… И как только то, что осталось, поднялось за двадцать лет, пришла Вторая мировая война с такими страшными событиями, несчастьями и катастрофами…
— А потом время гонений на Церковь со стороны безбожной власти…
— Да. Вот с какими муками все движется вперед! Ни одна крайность не хороша. В то материалистическое время, хочешь не хочешь, ты должен был изучать марксизм и в начальной, и в средней школе, и в университете, и уж не будем говорить, какое отношение было к Церкви. Дошло до крайности, до самого предела. И сейчас люди, не скажу, что назло, но по сути вещей, бросились в другую сторону. Мы не смели и сказать, что мы верующие, а сейчас возьмем и скажем, что мы верующие!
Разумеется, у нас, у нашего народа, в то время, и турецкое, и австрийское, народ все меньше и меньше знал свою веру. Несравнимо больше, чем мы, знали и католики, и мусульмане. Планка падала все ниже и ниже. Священники и те не были вполне подготовлены… И затем дошло до того, когда пришла свобода, что человек пошел в том направлении. Народ наш мало что знает о своей действительной вере. Вот сейчас Рождество, люди знают, что в домах будет немного соломы, будет кусок бадняка, может, будет и чесница и… еда и питье.
А что это на самом деле, мало кто знает. Значит, это все не назло, хотя у нас много чего назло делается. Давайте немного пошутим и вспомним, как спросили Марко Кралевича: «А ради чего бы ты, Марко, потурчился?» А он: «А ни ради чего, разве что назло!»
Так молодые люди в поисках сути и видя ту односторонность материалистическую, сейчас дошли до того, что свободно объявляют, что и они верующие. А о вере в основном мало что знают. И по этому можно видеть, что означает эта односторонность. Как бы это выглядело, когда бы мы сказали: не надо беспокоиться о теле, о царстве земном, но только о душе и о Царствии Небесном?! Это точно так же была бы односторонность. Этого мы должны беречься. Человек — это и тело, но и душа. Человек, он и земной, и небесный.
— И само это столь значительное количество людей, объявивших себя верующими, говорит о многом, — констатирую я и спрашиваю Его Святейшество: — Каковы Ваши практические советы тем, кто тянется к духовному возрастанию, но кому тяжело приспосабливаться к этому миру, полному всяческих искушений?
— Стараться, на что в конце концов каждый человек однажды должен решиться, разгадать вопрос о цели и смысле жизни. Один молодой человек спрашивает Альберта Эйнштейна, такую величину в науке, нашего старшего современника и даже «зятя», ибо его жена, Милева Марич, была из Баната: «В чем смысл жизни?» А Эйнштейн говорит: «Иметь ответ на этот вопрос означает быть религиозным».
Науки, которые мы изучаем в школе, дают нам ответы на вопрос, как нам жить, как производить, как распределять, как питаться, как лечиться… Но цель всей жизни неизвестна. И молодой человек тогда говорит:
«А разве не было бы для нас лучше, если бы мы этот вопрос вообще не ставили? Ибо если существует такая цель, тогда кто ее поставил, не мы ведь. Если бы мы, мы бы об этом знали. Вот, в конце концов, и растения, и животные миллионы и миллиарды лет и до людей существовали, да и сейчас существуют, не задавая вопроса о цели и смысле жизни. Просто радуются самому факту — существуем». Но когда бы у них был такой разум, как у нас, неужели бы они были довольны голым фактом — «существуем, и что тут спрашивать»?
А когда решим вопрос о цели, тогда нам будет легче решить и все остальное.
Когда святому Василию Великому, в IV веке, задали этот вопрос, он сказал: «На этот вопрос отвечали древние греческие философы, но не совпадали друг с другом. Одни полагали, что цель жизни в удовольствии (ешь, пей, наслаждайся), другие — что в приобретении богатства (и того, что оно способно обеспечить), третьи — в достижении славы (научной, художественной, спортивной). Некоторые опять-таки — что эта цель в приобретении власти и того, что власть дает человеку. И так далее. А мы считаем, что цель нашей жизни — достичь блаженства: начать еще на этом свете, а продолжить на том свете, в бессмертии». Блаженство, конечно, не есть удача, счастье. Удача не зависит от нас, а блаженство зависит только от нас. Блаженство возможно при любых обстоятельствах.
Говорит об этом и святой Иоанн Златоуст, который, как и Василий Великий, жил в IV веке Был он епископом, а в то время император и императрица в Царьграде-Константинополе были еретики, ариане, веровали, что Христос не есть Сын Божий, но лишь первое творение Божье, так что в этом смысле может называться Сыном Божьим. Все это было осуждено на Первом Вселенском соборе в Никее, но император и императрица остались и дальше при своем.
Святой Иоанн выступал против этой ереси, и император и императрица почувствовали, что речь идет о них самих. Тогда император и созывает своих советников и говорит им: «Думаю, что этот епископ Иоанн не знает, кто он и кто я. Что нужно сделать, чтобы он пришел в себя, опомнился?» Один из тех советников говорит: «Господин, брось его в темницу, и пусть там говорит что хочет!» Второй советник: «В изгнание, и пусть там, среди хазар, говорит что хочет!» Третий: «Отсеки ему голову, мертвая голова не болтает!» Четвертый: «Отобрать у него имущество, вот он и придет в себя!..»
А один, к мнению которого император больше всего прислушивался, молчит. «А ты что скажешь?» — спрашивает его император. «Господин, все эти советы ничего не стоят, — отвечает тот. — Знаю я этого человека. Если бросишь его в темницу, он, когда войдет в нее, поцелует дверной косяк и скажет: „Господи, ради Тебя сейчас я здесь“. Если отправишь его в ссылку, он, прибыв на место, поцелует землю и скажет: „Господи, Ты везде, Ты и здесь, знаешь, что ради Тебя я сюда изгнан“. Если отберешь у него имущество, а оно и не его личное, а церковное, он за счет того имущества бедняков содержит, так посадишь бедняков себе на шею, а кто им угодить сможет?!
Если голову ему отсечешь, он скажет: „Господи, голова моя живой отходит в руки Твои, Бога Живого!“» — «Что ты говоришь, разве нет у нас вообще возможности с ним покончить?» — говорит император. «Есть один способ, — отвечает тот. — Знаю я этого человека, ничего он не боится, кроме греха. Если сможешь, господин, вынудить его или убедить совершить грех, тогда покончишь с ним!»
А император: «Э, нет того человека, который может Иоанна вынудить или привести ко греху!»
Вот и поучение для нас: не бояться ничего, кроме греха, который отделяет нас от Бога и немирной делает душу нашу. А когда будем иметь мир с Богом, будет и в душе мир, миром этим будем делиться и с семьей, и с обществом, в котором обращаемся, и не нужно тогда будет ничего бояться!
— Что для христианина важнее всего знать? — был мой следующий вопрос.
— То, что мы упомянули: знать цель и смысл жизни. Это самое важное. Если он это знает, тогда и сможет употребить свои силы и дарования на то, что хорошо и достойно — и для него, и для семьи, и для его народа, для всех. Разумеется, да знает он и эти слова: «Чего себе желаете, то делайте и другому».
— Однажды Вы сказали, что самое важное для христианина — уметь молиться… — добавляю я.
— Да. Молитва, в сущности, есть наш разговор с Богом, с нашим Отцом Небесным. В Евангелии говорится, что Христос, Сын Божий, уединялся и молился. По сути, это разговор Его, Сына, с Отцом. Молитва, таким образом, есть и наш разговор с нашим Отцом Небесным. Бог разговаривает с нами через Св. Писание, а мы должны отвечать Ему в молитве.
Святой Василий Великий говорит, что существуют три ступени духовного возрастания.
Первая ступень — это ступень раба. Раб знает, что его судьба зависит от господина, которому принадлежит, и тот имеет право его бить, убить, продать и его, и жену, и детей — все, поэтому и исполняет волю того. В духовном плане это христианин, который исполняет волю Божью из страха перед адским пеклом. Он понимает, что не окупится и тысяча лет жизни во грехе, а там целая вечность будет в муках.
Вторая ступень — это ступень наемника. Это свободный человек, который за свою работу получает плату. Работает настолько, насколько ему платят. В духовном плане это христианин, который хочет быть в раю на возможно более высоком уровне. Не все они там одинаковы. Тот, кто достоин и хорош, преуспевает бесконечно, все ближе и ближе к Богу, однако, никогда не достигая Его, ибо Бог бесконечен. Но все ближе и ближе. А Бог, конечно, есть и наша жизнь, и наше блаженство, все.
Третья ступень — ступень сына или дочери. Сын вершит волю отчую не из страха перед наказанием, что отец убьет его, он не раб, не из желания, чтобы отец заплатил ему, он не наемник, но из желания, чтобы отец был доволен. В духовном плане это христианин, который вершит волю Божью из любви к Богу, чтобы Бог был доволен.
В то время как первые два думают о себе — один о том, чтобы его не наказали, другой о том, чтобы ему все оплатили, — этот думает о Боге. Вот это и есть настоящий христианин. Но никто не может взойти на эту ступень, пока не пройдет две первые. Насколько он задержится на каждой из ступеней, зависит от каждого человека в отдельности.
— И да не будет молитва только на словах, но и на деле, всем бытием своим… — добавляю я с вопросом.
— Христос говорит: «Что меня зовете: Господи, Господи. Не войдет в Царствие Небесное тот, кто говорит „Господи, Господи“, но тот войдет, кто творит волю Отца Моего». Православие — это вера, которая познается, и познается тем, как мы живем ею, поступаем, ведем себя. Православие — это образ жизни.
- Читайте также:
- Патриарх Павел Сербский: Быть человеком и среди нéлюдей
- Ангел Сербской Церкви – о Патриархе Павле
- Памяти Патриарха Сербского Павла – «Чем совершеннее любовь, тем святее жизнь»
- Мы имели счастье быть современниками Патриарха Павла
- Мой прадед, патриарх Павел
- Эх, брат, Стефан, до чего хорош этот твой «варбург»!
- Приговоренный жил еще 65 лет
- Письма патриарха сербского Павла: «С благословением, епископ Павел»