Игумен Петр (Мещеринов)
— Почему люди стремятся совершать многочисленные паломнические поездки, как выглядит “духовный туризм”?
— Если брать людей внешних, нецерковных, то в этом есть элемент моды, демонстрации благосостояния. Состоятельные люди любят ездить на Афон, в Грецию, на Святую землю. А что касается отечественных монастырей, то только в некоторые из них – например, Валаам сейчас начинает вызывать такой интерес. По провинциальной России эта группа паломников не особенно любит ездить.
Есть и определенный «стиль» проповеди, обращенный к людям состоятельным: паломничества, жертвование, восстановление храмов и монастырей – это богоугодное дело, доступное им. Исполнение заповедей Христовых им может быть недоступно, а вот пожертвовать деньги – более доступно.
– Приносят ли такие поездки кому-нибудь пользу?
– Самим таким людям, конечно, это никакой пользы не приносит, это дезориентация – вместо проповеди христианской жизни им предлагается просто откупиться. А что касается монастырей, тут сложный вопрос. Я считаю, что вообще монастыри должны быть закрыты – не только от туристов, но и вообще от всех. Монастырь – это община монахов, которые посвятили себя внутреннему деланию, и любое посещение внешних людей, даже просто когда люди приходят на службу, внутреннему деланию отнюдь не способствует.
Но у нас это уже давно сложилось: монастыри считаются образцом для мирян, образцом богослужений, пастырского окормления, и с этим приходится считаться.
Когда монастырь закрыт, это тянет за собой то, что насельники должны существовать трудом рук своих, они должны чем-то заниматься, что приносит обеспечение монастырю, и, как мне кажется, это не должен быть сельскохозяйственный труд, потому что он и малодоходный, и не очень сочетается с внутренним деланием. То есть, это должны быть какие-то очень маленькие общины, занятые интеллектуальным трудом, которые в нашей стране плохо представимы – это своего рода утопия.
А наши распахнутые навстречу миру монастыри должны на что-то жить. Они выполняют пастырские и богослужебные функции, и, естественно, рассчитывают в ответ на некое вспоможение, жертву. Таково устроение наших монастырей; но цели монашества – внутреннему деланию – пользы это, как мне представляется, не приносит.
– Можно ли как-то менять устроение монастырей, чтобы и монахи не смущались, и у паломников все же была возможность посетить монастырь?
– Плохо ещё, что у нас нет многообразия уставов. У нас сейчас один устав: это общежительный монастырь, в котором центром является богослужение. Но ведь исторически монастыри бывали разные: и скитского типа, и общежительного, и штатные – еще в XIX – начале XX века. И маленькие монастыри могли бы попробовать жить так, как я говорил выше.
А в больших монастырях, которые исполняют пастырско-просветительские функции, должно быть все продумано с той целью, чтобы максимально оградить братию от верчения в мирской суете.
Например, у нас в Даниловском монастыре экскурсии водит не братия, а экскурсионная служба с профессиональными экскурсоводами – они интересно рассказывают людям о монастыре. То есть, какие-то компромиссные формы нужно находить.
– А что касается церковных людей — зачем они становятся «духовными туристами”, чего им не хватает в храме рядом с домом, и что они приносят монастырю?
– Воцерковленные туристы – с точки зрения монаха, который живет в монастыре – это огромная обуза, это совершенно разорительно для духовной жизни. Если брать совсем строгий взгляд, то священство и монашество по природе малосовместимы. Если взять древнюю традицию, то мы видим, что даже в большом общежительном монастыре были один-два священника исключительно для того, чтобы совершать службы для монахов, а не чтобы окормлять мирян (преп. Савва Освященный). Потом это изменилось, но само по себе это изменение, на мой взгляд, антимонашеское.
Почему люди едут в монастыри? Видимо, потому, что они не получают должного духовного окормления на приходах. И здесь мы сталкиваемся с проблемой, о которой я говорю уже много лет. У нас нет пастырской педагогики, которая позволяла бы воспитывать в людях подлинную христианскую жизнь. Это, в первую очередь, жизнь внутренняя, жизнь человека во Христе, для которой все церковное составляет лишь средство, помощь, поддержку, и так далее.
Когда этого нет, внутри человека образуется пустота, и он ее начинает заполнять поездками, паломничествами, и так далее. Еще в древности святые отцы говорили, что паломничества не имеют к сути христианской жизни никакого отношения, что это трата времени и средств, что это некая «дезориентация» – переключение внимания с внутренней жизни на внешнюю… но воз и ныне там.
Потому человеку и тяжело жить внутренней жизнью, что его не учат этому. Вот он и ищет старцев, или я не знаю, кого.
Фото: Kp.by
– Но ведь ищет, и находит — вероятно, в монастырях это стремление тоже как-то поддерживают?
– Конечно, мне скажут, что предложение здесь в большей степени рождает спрос. И действительно, я за 25 лет священства встречал единицы людей, которые спрашивают священника о духовной жизни – как молиться, кто такие «чистые сердцем», что имеет в виду апостол Павел, когда говорит: «Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге», что такое «внутренний человек», о котором пишут апостолы, и так далее. Такие вещи почти никого не интересуют. Интересует христиан то же, что и не христиан: что будет в будущем, и как надо правильно сделать, чтобы было хорошо.
Да, таков спрос – но ведь в Церкви Христовой и поставлен чин пастырства, чтобы противостоять этой «общей религиозности», научать людей правде, проповедовать Евангелие и внутреннюю жизнь во Христе, а не чудодейцев-старцев.
А раз этого нет, то монастыри и заполняются «туризмом» в поисках старцев. Конечно, настоящие монахи всем этим очень тяготятся. Но сегодня вокруг монастырей сложилась соответствующая субкультура, в том числе, со своими экономическими особенностями – и она живет, и защищает себя, если нужно.
– Есть ли какой-то разумный выход из этой ситуации, нужно ли кардинально изменить всю систему, устроение монастырей, или как-то работать с людьми?
– Разумный выход здесь заключается не в революциях и реформациях, а в том, чтобы каждый человек сам оценивал ситуацию по-христиански и трезво. Я не говорю, что в современных монастырях вообще нельзя жить и спасаться – можно, но нужно, чтобы все стояло на своих местах, и человек не очаровывался старыми книгами, а получал реальный взгляд на вещи.
Когда я шел в Данилов монастырь – а я считаю, что по внутреннему устроению это лучший монастырь, хотя он и стоит в центре города – то мне сказал один духовник, которого я об этом спрашивал: «иди, монастырь как монастырь, как в книгах, все, как у отцов: смирение, послушание». Но оказалось, что это не так, что есть своя специфика. Нужно человеку, который идет в монастырь, говорить правду: что его там ждет, какие опасности его подстерегают, какие есть острые углы , и тогда он будет правильно сориентирован. Потому что без пастырской помощи человеку тяжело в этом разбираться.
У моего поколения, пришедшего монастыри в конце 80-х – начале 90-х, этого ничего не было. Мы начинали с пустого места и, конечно, обманывались в отношении того, что то, что говорится в книжках у святых отцов и то, что представляет собой современная монастырская жизнь, особенно в монастырях большого города – это, якобы, одно и то же.
Я хочу подчеркнуть, что вполне возможно жить и в таких монастырях, подвизаться в них, и даже, каждому на своем месте, преобразовывать их жизнь во что-то хорошее. Но нужно сразу говорить приходящему человеку все как есть, не затуманивать это ссылками на святых отцов, не дезориентировать людей. Сейчас уже накоплен опыт нашего поколения, чтобы это было возможным.
– А как говорить с “туристами”-паломниками?
– То же и с богатыми людьми, которые ездят по святым местам – и им нужно говорить правду: пожалуйста, ездите, жертвуйте, только знайте, что этим вы себе не купите место в раю. Им надо говорить, что главное – исполнять заповеди Христовы в их повседневной жизни и в их общественном служении, не обманывать, не лгать, не гордиться, не воровать и так далее – и тогда, на каком-то пятом или десятом месте, в качестве опции, некоего «духовного отдыха» им будет на пользу их паломничество на Афон или в Иерусалим.
А само по себе оно не «уравновесит» их неправедную жизнь. Об этом надо говорить! Многие из них, я думаю, удивились бы даже – потому что от своих духовников, увы, они зачастую слышат только потакание себе: «Все люди немощные, грешные, а ты колоколенку построй, вот тебе грехи-то и отпустятся».
«Старцы» же – это целая псевдоцерковная идеология и субкультура, которую должно аккуратно менять священноначалие, заменяя её здравой церковной педагогикой. Но пока это, видимо, не входит в приоритетные задачи нашей церковной жизни…
Беседовала Ирина Якушева