– Отец Федор, наступает Рождественский пост, время особое, время обновления, но часто мы из года в год проводим время поста механически, в результате никакого обновления не происходит. Как изменить это, сделать так, чтобы пост не перестал быть постом?
Протоиерей Феодор Бородин
– Есть такая категория прихожан – беременные женщины. Несколько раз мне приходилось слышать о том открытии, которое они для себя сделали. Если это женщины, которые имели долгую практику церковной, благочестивой жизни, строго соблюдали пост, имели к этому вкус, любили пост, то вдруг, когда они вынуждены были не поститься в пище, они понимали, что пост не состоялся, так как никакого другого поста, кроме ограничения в пище, у них раньше не было.
Женщина говорит: «Вы знаете, я 15 или 10 лет хожу в храм, начала еще до замужества, и всегда все очень строго соблюдала и была, в общем-то, спокойна по этому вопросу. А оказывается, спокойна была зря, потому что практически весь мой пост был сконцентрирован только на пищевом аспекте».
И я думаю, что все остальные члены Церкви должны прислушаться к этому. Действительно, получается, что для нас пост – это в основном выполнение пищевых предписаний.
Это неплохо, это нормально, но сколько бы мы ни слышали, сколько бы ни читали в притчах, например, о мытаре и фарисее, что это не самое главное, все равно – для нас пищевой пост занимает слишком большое место. Он слишком важен, он оказывается для многих из нас намного важнее духовного поста.
Что же делать, какие есть средства, чтобы это преодолеть? Я думаю, что прежде всего надо на время поста каждому человеку поменять что-то в молитвенной практике. Что-то прибавить, усилить, приложить еще сверх своего обычного правила: поклоны, чтение канонов, чтение Псалтири, чтение Священного Писания. И попытаться прибавить какие-то добрые дела.
Я думаю, что каждый сможет раз в месяц или раз в неделю кому-то помочь – бескорыстно, безвозмездно, так, чтобы никто об этом не знал, чтобы никто не похитил нашу награду. Приехать к старушке или в многодетную семью и сварить борщ, поколоть дрова, дать маме сходить куда-то погулять одной, чтобы она немножко пришла в себя. Совершить дела милосердия, но чтобы об этом никто не знал, чтобы не потерять награду, чтобы оценить, насколько нам нужно, чтобы о нас знали, сколько мы обычно теряем.
Вообще надо понимать, что пост – это очень индивидуальное делание, и каждый христианин, который много лет постится, знает, в чем он слаб, что у него хорошо получается, а что – плохо.
И вот там, где плохо, надо потрудиться в направлении преодоления греха и приобретении противоположной добродетели. Произвести какой-то труд, не ослабевая в пищевом, в телесном посте. Если человек не читает Священного Писания – значит, надо углубиться в его изучение. Если человек никому не помогает – значит, надо назначить себе кого-то и помогать.
Если вы никогда не читали Псалтирь, очень советую почитать: чтение Псалтири действительно низводит удивительный мир в душу человека. Может быть, в переводе Юнгерова один раз прочитать – с одной стороны, это почти богослужебный перевод, он задумывался до революции для употребления в богослужении, а с другой стороны, он намного понятнее, чем славянский. Медленно, не торопясь, по кафизме в день или даже поменьше, вдумываясь в каждое слово, для того чтобы все это заново зазвучало.
Пост – это то же самое время духовной жизни, только тетива твоего лука сильнее натянута. Пост – это время большего напряжения. И нужно увеличить свое напряжение на время поста там, где это для тебя необходимо.
– Можно ли найти радость в самоограничении?
– Радость, наверное, находится не в самом самоограничении, а в том, что приходит вслед за этим. Цель поста, всей этой огромной, развитой и очень продуманной постной культуры, которая имеется сейчас в практике Русской Православной Церкви, – возвысить человека духовно, сделав его свободным от пищевых вопросов, чтобы ему было все равно, что, когда и сколько есть.
Если мы сами себя проанализируем, сколько нашего внимания занимает пища, мы поймем катастрофичность положения. И вот цель – сделать человека свободным от этого фундамента плотского бытия, чтобы дальше можно было преодолевать уже какие-то другие страсти.
В этом, конечно, есть радость обретения свободы, некоего освобождения, облегчения. Утучненная душа – хуже взлетает. Один святой говорил, что если ты крепко поел, даже не вздумай молиться, у тебя ничего не получится. То есть радость в том, что дается после того, как человек получил навык воздержания, а не в самом воздержании. А если радость в самом воздержании – это беда, это как раз фарисейство, тщеславие.
– Сейчас существует такое разнообразие постных продуктов, что можно и пост-то не почувствовать или просто объесться постными продуктами?
– Пост состоит из двух направлений. Первое – это ограничение в качестве пищи, то есть мы не потребляем некоторых продуктов; второе – ограничение в количестве. То есть в пост безусловно надо есть меньше и, в общем-то, не очень важно что. Должно есть постную пищу, но не много.
У аввы Дорофея говорится, что страсть чревоугодия делится на два вида – гортанобесие и чревобесие. Гортанобесие – это, когда неважно сколько, важно вкусненько и с удовольствием, а чревобесие – когда неважно вкусно или нет, важно, чтобы много. Надо преодолевать и то, и другое.
Все эти советы известны: надо вставать из-за стола с чувством легкого голода, не наевшись досыта. Конечно, нельзя объедаться. Особенно если готовитесь к причастию. Поесть немного, чтобы были силы, но чтобы эти телесные силы не закрыли собой духовные силы человека.
– А почему тенденция к смягчению поста в еде свойственна тем людям, которые давно ходят в церковь? Вот строгость поста почему-то соблюдают именно те, кто только начинают поститься.
– Вы знаете, это две тенденции, с которыми человек сталкивается в своей жизни. Одна из них – это действительно некое искушение расслаблением: «я достиг, я попостился, у меня получается, это для меня пройденный этап» – некое расхолаживание. И если ослабление в посте случается по этой причине, это нехорошо.
Пост тренирует волю человека, которая потом, усилившись и укрепившись, может быть направлена на какие-то более глубокие и более трагичные вещи, разрушающие душу человека. В этом смысле себя надо все время держать в узде, возвращать себя к тому, чтобы поститься и не расслабляться.
А с другой стороны, вы правильно упомянули людей, которые давно ходят в храм. Акценты смещаются. Если для новопришедшего очень важно внешнее, и это нормальный этап развития человека, то для человека, который 20 лет ходит в храм, это внешнее уставное исполнение не может захватывать его существо и быть настолько важным. Центр борьбы для такого человека должен смещаться внутрь.
Если внутренняя борьба не усиливается, а только ослабевает внешняя – это плохо. А если человек уже достаточно освободился от телесных пут и ему более-менее все равно, что есть, то, может быть, смягчение поста не так страшно.
Вообще, христианин подобен в каком-то смысле военному, но не солдату, а офицеру. Потому что офицер – это человек, обладающий определенной свободой и очень большой долей ответственности. Свободой – потому что он находится на такой должности, где он должен принимать решения.
Для того чтобы вырастить офицера, его сначала страшно муштруют в училище, такое ощущение, что у него полностью отнимают волю: подъем, отбой, все секунда в секунду, у него нет вообще своего времени. Кадетское училище или суворовское, потом институт, армия, но только так можно воспитать офицера, который будет обладать ответственностью и свободой и будет иметь в себе силы принимать правильные решения.
Вот точно так же и христианин. Христианин – это человек, который сначала долгие годы воспитывает в себе силу воли, которая нужна для исполнения заповедей Христовых. И здесь очень важно послушание уставу, духовнику, исполнение, рожденных Церковью и освященных присутствием Духа Святого в Церкви традиций исполнения поста.
Но цель Церкви – спасти человека, а спасти человека, не научив его свободе, невозможно. Цель прихода или священника как духовного отца – вырастить взрослого, свободно принимающего и отвечающего за свои решения христианина, любящего Христа, который не делает чего-то не потому, что ему страшно, что его накажут, а потому, что он любит Господа Иисуса Христа, все время живет с Ним. И в своей свободе он может принимать решения.
И вот, если человек 20 лет ходит в церковь, а для него до сих пор телесный пост остается самым значимым, важным, заслоняющим все остальное, это не очень хороший признак. И бывает и такое, что для христианина, подчеркну, очень давно ходящего в храм, давно уже воцерковившегося, именно телесная часть поста становится менее существенной, менее важной.
Мы все знаем пример святителя Спиридона, который Великим постом угощал свининой своего гостя, и ел сам. От этого он не перестал быть великим аскетом и учителем благочестия для каждого из нас. Мы его почитаем великим чудотворцем и святым. Просто он был уже свободен.
И здесь, мне кажется, что мы вообще выходим на проблему устава поста в современной Русской Православной Церкви. Проблема очень существенная, очень серьезная. Недавно было обсуждение вопроса подготовки к святому причащению – бурное, активное, которое дало возможность обменяться мнениями, услышать мнение других людей. Кто-то остался при своем, кто-то хотя бы с уважением начал относиться к другой точке зрения, принял её как возможную, как одну из возможных для разных людей, для разных групп верующих.
Точно так же и с постом, наверное, нам предстоит большое всецерковное обсуждение этого вопроса и принятие каких-то решений.
Тот устав о посте, который у нас есть сейчас, вообще нигде не выполняется. За исключением некоторых людей, которые составляют крошечный процент от числа христиан, ходящих в церковь. Потому что этот устав рожден в палестинских и константинопольских обителях, в абсолютно других условиях, там, где палку воткни в землю – потом можно три раза за год снимать урожай, где зимы практически нет, где солнце светит совершенно по-другому.
Этот устав принят нашими предками, которые имели силу воли, силу духа и послушания Церкви совершенно не такого уровня, как мы имеем сейчас. Наши предки, эти северные люди, смогли совершить великий подвиг – принять устав южных стран, который почти невозможно здесь выполнять.
Сейчас человек стал намного более немощным. И, конечно, нужна некоторая корректировка. Тем более что получается какая-то двусмысленность: мы все в уставе имеем один пост, но знаем, что даже монахами Троице-Сергиевой лавры он соблюдается по-другому. Я не знаю, как сейчас, но когда я 25 лет назад учился в семинарии, монашествующие воздерживались от постного масла только на Первой, Крестопоклонной и Страстной седмицах. Хотя по уставу это не так. И это не то что плохо, это рождено жизнью.
Мирянин, работающий с утра до вечера, вкалывающий многодетный отец – может ли он соблюдать устав поста? Если не может, то, может быть, нам надо честно сказать о том, какова мера? Может, нам надо предоставить человеку некоторую свободу, предоставить свободу духовнику? Ведь одно дело – человек, который вчера или пять лет назад пришел в Церковь, другое дело – человек, который постится уже 30 лет. Одно дело – человек здоровый, другое дело – человек не очень здоровый и так далее.
Мы, например, сталкиваемся с тем, что все летние приходские мероприятия, которые мы проводим с детьми, приходятся на Петров пост. И эти несчастные, бледно-синие московские дети выезжают на природу, где есть настоящее коровье молоко. Конечно, я беру на себя ответственность, и они употребляют молочные продукты.
Здесь есть очень много вопросов. Вот второй вопрос, например: у нас есть два длинных поста, посвященных Господу, есть короткий пост, посвященный Божьей Матери, и есть пост, который может достигать 40 дней, который посвящен святым апостолам. Церковь кого почитает больше – Матерь Божию или апостолов? Почему пост святым апостолам может достигать 40 дней? Это некая несоразмерность.
Может быть, есть люди, которым надо дать возможность поститься 14 или 20, или 12 дней? Нехорошо, когда священник берет на себя ответственность решать эти вопросы. Эти вопросы, безусловно, должен решать Собор. Но сейчас огромное количество священников вынуждено решать эти вопросы отдельно с каждым конкретным человеком и случаем: как быть в такой ситуации.
Потом зависимость от места. Я слышал, может быть, это не так, что Великим постом на Валааме в какое-то время заканчивался хлеб. Это север, хлеба взять было больше негде, и монахи ловили и ели рыбу.
Вот это все вопросы, которые надо будет решать.
Конечно, главное, чтобы священник мог помочь прихожанину постепенно сместить центр в посте от внешнего к внутреннему. А прихожанин должен до этого дорасти, и понять, что если он наорал на своего ребенка, то он оскоромился больше, чем если бы он пошел и съел свинину где-нибудь, беда случилась большая, он тяжелее нарушил пост.
Или если он, допустим, просидел всю ночь в компьютерных играх, это хуже, чем съесть торт. И это действительно хуже, потому что ты еще другого человека ранил или погряз в более глубоких страстях.
– А можно как-то на протяжении поста чувствовать, что что-то меняется? Как отследить вот эти благие перемены?
– Конечно. Я думаю, что как раз долгий пост этому помогает. И первый результат поста – всякая дрянь лезет из человека. Как вот человек пришел в баню, у него потом выходят все шлаки – так же и здесь. Человек начал поститься, через какое-то время ему Господь начинает показывать, в чем он неправ, в чем он грешен, какие страсти гнездятся внутри него.
Страсти начинают проявляться, человек расстраивается, плачет от того, что ему сначала было так хорошо, он все соблюдал, потом оказалось, что он сорвался – и значит все насмарку. На самом деле, это Божие присутствие.
Богу все равно, что человек будет есть, в общем-то. Если не будет результата, то Господу тяжелее достучаться до нашего сердца. Поэтому Господь помогает. Как сказано: «Если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению» (Сир. 2:1). Ты начал поститься, ты просишь, чтобы Господь тебя очистил от грехов, и Господь будет этим заниматься усиленно, настолько усиленно, насколько ты усиленно постишься. Господь будет все равно тебя воспитывать, переводить от внешнего к внутреннему и заставлять увидеть свои грехи, для того чтобы ты начал с ними бороться.
Но вот это видение своих грехов, которое очень часто приводит человека к такому неправильному пониманию, что он стал значительно хуже постом – это милость Божия и это очень хороший результат поста. Надо поставить диагноз, чтобы потом понимать, что и как надо лечить. Это такая помощь Божия.
– Без поста не будет радости праздника?
– Может быть, если человек не мог поститься. Но все-таки нельзя как должно пережить Пасху, если ты не постился, не готовился. Если ты не готовился по каким-то не зависящим от тебя причинам, то Господь может подарить эту радость, видя, что в прошлые годы ты постился, например. Если ты не постился по пренебрежению, из гордости: «а, не буду переходить от внешнего к внутреннему, а сразу возьмусь за внутреннее», тогда, конечно, такой радости не будет.
В Церкви все продумано Духом Святым, и поэтому – как представить себе радость пасхальной ночи без предыдущих служб? Очень трудно. Если ты не был, начиная со среды вечера в храме, то пасхальная служба раскроется для тебя не до конца. А если ты начал пост с настоящего покаяния, с Прощеного воскресения, со смирением трудился, конечно, Господь даст тебе «мерою доброю, утрясенною». И это радость, которой ты потом будешь жить целый год, до следующей Пасхи. Ну и Рождество точно так же, конечно. Без какого-то труда Господь не дает дары человеку.
– Рождественский пост ведь намного легче, нет таких ограничений в еде, строгости?
– Да, он не такой строгий. И по сравнению с Пасхой, конечно, душа понимает, что он не такой важный. Мы не будем его принижать ни в коем случае, но что может сравниться с подготовкой к Воскресению Христову?
Есть очень много христиан, которые любят пост, имеют к нему вкус, видят результат, видят, что им легче жить духовной жизнью истончении телесного состава. В замечательной книге «Преподобных отцев Варсонофия Великого и Иоанна руководство к духовной жизни в ответах на вопрошения учеников» написано, что каждый христианин должен истончить душу свою, как паутину – чуть дунул, и она сразу колеблется.
Это очень интересный образ. Даже, когда мы не чувствуем ветра, по паутине видно любое колебание воздуха, вот и душа христианина должна стать настолько же чувствительна к действию благодати и к действию греха, как паутина на ветерке. Но сделать это без истончения телесного состава невозможно
Поэтому люди, любящие пост, радуются, они видят плод поста, ждут приближения поста, потому что пост для них – это время не просто усиленного труда, но и особой близости Бога к их душе. Обратите внимание — заканчивается пост, а вы ждете нового, потому что вы что-то приобрели. Потом время проходит, это забывается, но укорененные в церковной практике люди, конечно, ждут поста.
Точно так же, как душа, любящая Господа, не мучается тем, что завтра на исповедь, а жаждет исповеди. Как человек, приходящий к врачу и получающий исцеление, с радостью идет к врачу, так и душа чувствует, что исповедь – это не просто какая-то экзекуция, покаяние – это не просто какая-то мука, а это встреча с Богом. Таинство исповеди, соединенное с искренним раскаянием – это уже есть состоявшаяся встреча с Богом.
И пост – это тоже состоявшаяся встреча с Богом.