Я хочу поблагодарить людей, которые собрались сегодня здесь, чтобы послушать дискуссию по вопросам перевода, – этого презренного перевода, этого странного ремесла, этой настолько мало ценимой, даже почти не замечаемой профессии. Что значит быть переводчиком в Болгарии? Это значит не получать ничего за свою работу, это значит считаться чем-то вроде чернорабочего умственного труда, чуть ли не каким-то пролетарием культуры. Все пялятся на автора и никто не замечает эту жалкую, несчастную фигуру в тени – переводчика. Сегодня, однако, я хочу заступиться за него. Не бросайте камни в переводчика! Он не заслужил этого.
Если вы подумываете о том, не сделаться ли вам переводчиком, то имейте в виду, что это, может быть, самая христианская из всех профессий. Профессия, набитая христианскими добродетелями.
Подумайте только! С аскетом вас объединит то, что своим трудом, насколько бесконечно тяжким и ответственным бы он ни был, вы никогда не сможете прокормить себя и будете всегда на грани голодной смерти.
С подвижником – самая сущность вашей работы. Разве переводчик – не пример смирения, не образец преданности и самоотрицания? Тот, кто переводит, не говорит ничего от себя, а всегда следует чужой мысли и чужой воле; он пленяет свой ум и отсекает волю, чтобы передать в совершенстве ум и волю Автора. Если вы задумаетесь над этим, вы не сможете не оценить его подвиг. Все другие профессии и ремесла в этом мире хотят выпятить себя, войти в глаза людей. Не таков переводчик. Между Автором и Читателем он – Третий, который мечтает встретить их лицом к лицу, но только не навязывать им свое присутствие; он понимает, что в момент самой встречи он будет лишним, как лишним бывает любой Третий между Двумя, между Я и Ты, между любовником и его любовью. Обеспечив свидание двух влюбленных, где Автор – мужская и оплодотворяющая сторона, а Читатель – женская и получающая, он тихо и по-английски сматывается оттуда.
И действительно, какой перевод самый лучший, самый хороший? Наверное, тот, который настолько совершенно уподобляется авторскому тексту, что никто не замечает, что это перевод. Идеальный, абсолютный перевод совпал бы с Оригиналом. Он передал бы нам так совершенно и искусно всю полноту значений и всю бесконечность подтекстов Текста, что по сути не отличался бы ничем от него. Идеальный переводчик совпал бы с Автором, он был бы самим Автором, написавшим снова свое произведение – на новом языке, на языке перевода. В момент своего финального совпадения с Автором идеальный переводчик бы самоаннигилировался, самоуничтожился. Разумеется, этот идеал неосуществим; и все же каждый настоящий переводчик стремится к нему. Честолюбие, мечта переводчика – в том, чтобы исчезнуть в качестве медиатора, опосредующего звена, стереться, перестать существовать.
Но таков же идеал и иконописца. Подобно переводчику, иконописец тоже создает образ первообраза (оригинала), переводит, так сказать, сверхчеловеческую реальность, небесный оригинал, на язык земных образов и форм. И так же, как и преводчик, иконописец желал бы истаять в своем служении, исчезнуть в качестве опосредующего звена между верующим и предметом его культа. Ничего не стоит икона, если она не есть только мост, окно в Иной мир, если она истаивает как медиум между нами и Небом, а навязывает себя нам как “художественное произведение“, картина, или же как некий материальный предмет, краски, олифа, доска. Идеальной иконе надлежало бы быть совершенно нематериальной, трепетать огненно в пространстве, реять меж нами и Раем только в виде “видения, обведенного кистью в воздухе“! Истинная икона – та, что хочет истаять, развеществится. Истинный иконописец – вне всякого сомнения не тот, кто желал бы выпятиться в качестве “автора“ перед верующим оком, созерцающим видение, выступить неким “Третьим“ меж христианином и его Богом. Истинный иконописец и истинный переводчик суть братья по служению и судьбе – один с кистью, другой с пером.
И точно как и его брат – иконописец, преводчик тоже распят между своим идеалом и невозможностью его осуществления, по крайней мере здесь, на Земле. Бесконечно хрупкое и проблематичное соотношение между переводом и оригиналом – такое же, как и между портретом и живым человеком. Всегда есть бездна между ними. Эту бездну невозможно заполнить. Язык, эта душа народа, бесконечен, как бесконечна сама душа. В своих глубинах он непереводим – или же переводим только условно, символично. Каждый язык – самостоятельный мир. Нельзя просто взять какое-либо дерево или растение, выросшее на его почве, и пересадить его в иные миры. Там оно будет чахнуть и умрет. Можно только создать его подобие. Нельзя перенести полностью английское речевое создание на болгарскую речевую почву, ибо английский мир не таков, как болгарский. Да, оба народа видят одни и те же физические предметы – гору, море, берег, собаку – но они воспринимают их разным образом, встраивают их в разные душевные вселенные, смысловые миры.
Физический мир – ничто, он только материал для души. Только душа всесильна. Даже там, где должно было бы быть полное совпадение значений, проблема остается. Одинаковы ли по своему значению английское fish и болгарское рыба? Я не уверен в этом. Да, формально они одно и то же. Но fish – это часть иной вселенной, вселенной английской, а не болгарской души. Оно содержит в себе иные ценностные и смысловые энергии, связано с бесконечной сокровищницей переживаний другого народа. В своих последних глубинах английское слово fish недоступно для нас.
Как и иконописец, преводчик работает только с символами, подобиями. Перевод – это символ, икона оригинала. Идеальный перевод, как и идеальный портрет, остается вечно только фикцией, или, вернее, мечтой, идеалом, к которому мы вечно движемся, не достигая его никогда – точно так же, как и человек вечно движется к своему божественному первообразу. Ведь каждый человек является земным переводом своего небесного оригинала и вечно движется к нему, не достигая его. Все мы – только жалкие переводы первичной, божественной реальности. Что есть наша жалкая земная жизнь, если не грубый, неумелый перевод Иного, Горнего, – Того, о чем единственно стоит говорить? Но что такое и мы, посреди дурацкого мельтешения нашей жизни, если не неуклюжие переводчики единственного Автора? Тщимся переводить вечное бытийное Слово, которое держит и животворит мир, на наш жалкий человечий язык – язык труда, зарплаты и сна, семьи и детей, власти и похоти, страха и желания: всех тех вещей и значений, которые образуют нашу жизнь.
И все же мы добиваемся этого, хотя бы и грубо и несовершенно, добиваемся! Иначе мы не жаждали бы Оригинала и мечта о Нем не тлела бы вечно в нашей груди. Да, добиваемся! Такова мистика любого перевода – через символ, через подобие он как-то успевает передать нам живые энергии Первообраза. Он – реальная связь между нами и Им. Это бытие, реальность, а не фикции. Были и есть гениальные переводчики с небесного на земной – святые, апостолы, пророки. Через них мы успеваем прочитать небесный Текст и понять хоть что-нибудь из него. Это невероятно, это чудо.
Но еще большее чудо – то, что и сами мы, бесконечно разные земные люди и народы, как-то успеваем понять друг друга. Ведь есть ли что-нибудь более непонятное и непереводимое, чем другой человек? Даже Бог ближе нам, чем наш земной собрат! Разные языки, религии, цивилизации, культуры – все они по сути бесконечно нетерпимые, абсолютисткие образования. Они сцепились бы и уничтожили бы друг друга с гораздо большей радостью, чем сделали бы хотя бы шаг навстречу друг другу. В отличие от физической вселенной, в человеческом мире силы отталкивания всегда мощнее притягательных сил. Ведь что общего между мной и тобой – жадным капиталистом и грязным коммунистом, между нами и вами – еретиками и неверными, гоями и жидами, басурманами и гяурами?…
Чудо, что мы не рвем друг друга на части как безумные еще сейчас, еще в этот миг! Но даже и это недостаточно сильный пример для той пропасти, которая зияет между людьми. Каждый человек абсолютист. Каждый из нас говорит на собственном языке и обитает в своей вселенной, совершенно непонятной для других. Мы – в капкане нашей субъективности, в ловушке нашей личностной непередаваемости. Чудовище Я хочет проглотить весь мир и ничего не желает слышать о других. Вот почему, строго говоря, между каждыми двумя человеками на Земле следовало бы поставить переводчика, который бы растолковал им взаимно их намерения и протянул бы хотя бы слабую нить понимания между ними.
Переводчик – это тот благой посланец мира, который может объяснить нам, что Другой – это не Дьявол, что человек против нас – это не какое-то инопланетное чудище, а наш потенциальный друг и сотрудник. Вам кажется, что этого мало? Вам кажется, что это легко? Только переводчик владеет этим загадочным искусством. Для многих в прошлом, а и сейчас, Переводчик – это мифическая, магическая фигура, посланная богами на Землю, чтобы спасти людей и народы от взаимного истребления, а человечество – от самоуничтожения. Его мастерство – это не умелость ремесленника и техника, наоборот – оно сродни вещему знанию волхва и мага, загадочной мудрости посвященного. Переводчик – вещий в самом высоком значении этого слова. Ведая языки, он ведает души, ибо язык – не что иное, как сама душа. Ты – то, что думаешь и говоришь. Мир – это текст. То, что не названо, не существует. Слово – это высшая, а может быть и – в конечном счете – единственная реальность. Переводчик – это вещий знаток Слова в его разных формах, явлениях и перевоплощениях. Он – посланец Слова к людям, пророк мира, миссионер, помиритель и просветитель. Да, без него мы все, жалкие жители этой планеты, давно бы рухнули в пропасть и я просто снимаю шляпу перед этим мудрецом и волхвом – Переводчиком.
Я снимаю перед ним шляпу и от имени моего малого, скромного народа. Как бесконечно обязаны мы ему здесь, на этих широтах! И насколько ничтожна наша признательность ему! А ведь именно ему мы обязаны всем, что мы есть и что имеем как современные люди. Наше скромное отечество – не Греция, не Италия, мы ничего не изобрели и не открыли (пардон – кроме Америки) и посему всю мировую культуру и современную цивилизацию нам надлежит перевести вместе с инструкцией о том, как ими пользоваться. От “Божественной комедии“ до описания холодильника – все, без исключения, что несет на себе печать какой-либо культуры, познания, мастерства, ценности, дошло до нас через мудрые руки переводчика. Для маленькой нации и культуры переводчики – это все: миссионеры, просветители, цивилизаторы, учители. И именно эти люди наиболее пренебрегаемы и презираемы нами. Я уже говорил, что быть переводчиком в Болгарии в большинстве случаев значит обречь себя на бедность и голод. И все же эта скромная и благородная семья, это чудесное, самоотверженное племя переводчиков продолжает трудиться для нас, не перестает ни на миг строить нашу жизнь и культуру, ткать нити понимания и духа.
Благословение переводчикам! Они держат на своих хрупких плечах наш мир. И я точно знаю, что если в один прекрасный день на Землю прибудут космические корабли и эта планета наполнится инопланетянами, то в последний миг, прежде чем начнется страшное истребительное столкновение меж ними и человечеством, откуда-то явится скромное племя переводчиков – и предотвратит космическую войну. Оно выучит язык обеих сторон и выступит между ними, чтобы переводить. Вот так, в последний миг, на самой грани катастрофы, тихая, теплая рука переводчика вмешается и продолжит снова жизнь вселенной. Мир вам, переводчики! Будьте благословенны!
Высказывание на встрече-дискуссии по проблемам перевода богословских текстов 2 июня с.г. в “Доме птиц“ (София, ул. Асена Златарова, 22)
Андрей Романов