Православие в Америке: Лица
Сегодня существует распространенный, во многом сохранившийся с советских времен стереотип в отношении людей, по своему желанию или волею судьбы покинувших Россию. Кто-то считает подобный отъезд предательством, другие придерживаются более мягких оценок, однако в глубине души уверены: сами бы никогда не решились оставить родную страну. И мало кто понимает, что эмиграция, даже желанная – это всегда пусть маленькая, но трагедия, сродни отрыву части души, восполнить которую невозможно.
Однако некоторым людям жизнь в прямом смысле слова не оставляла выбора. К сожалению, некоторых из них уже нет в живых. Тем не менее, их судьбы оказались настолько показательной иллюстрацией «лихого века», что не рассказать о них нельзя.
Еще совсем недавно здесь, по Сиэтлу ходили те, в чьей жизни воочию отразились многие страшные страницы не только российской, но и мировой истории. К счастью, эмигранты новой волны, которые стали прихожанами храма, с большим уважением и любовью относятся к их хоть и трагичному, но исторически бесценному жизненному опыту и стараются чтить и хранить память об этом поколении. В приходском журнале «Николаевский вестник» регулярно публикуются интервью и истории жизни прихожан старшего поколения. На основании этих материалов можно дать краткий портретный обзор тех, чья кончина произошла буквально в текущем году.
Нина Николаевна Холм скончалась лишь в прошлом месяце в возрасте 94 лет, и до последних дней была одной из постоянных прихожанок Николаевского храма и активным членом основанного при нем сестричества. Родилась Нина Холм 5 мая 1919 года в старинном русском городе Печоры. Ее отец владел кожевенным заводом, успешно занимался торговлей и обеспечивал всю семью. Мать воспитывала детей и вела домашнее хозяйство.
В родительской семье Нины Николаевны свято чтились церковные каноны и сохранялись русские православные традиции. Каждое воскресенье в 6 утра, начиная с шестилетнего возраста, Нина вместе с ее отцом ходили на раннюю литургию в храм. Подвиг поста и молитвы был знаком ей еще с детства, без него и не мыслился ни один большой церковный праздник.
Как вспоминала сама Нина Николаевна, Пасха была самым любимым праздником православных жителей Печор. Торжественно в городе проходили многотысячные крестные ходы, в котором принимали участие все приходы из окрестных деревень. Все эти многовековые русские традиции бережно хранились и передавались из поколения в поколение.
10 июля 1941 года, во время Второй мировой войны, немецко-фашистские войска оккупировали Эстонию. К этому времени Нина Николаевна уже в совершенстве владела немецким языком, который изучала с раннего детства. Немецкое командование призвало двадцатидвухлетнюю Нину работать переводчицей. Понятно, что, находясь на оккупированной территории в суровых условиях войны, девушка не могла не подчиниться.
Когда русские начали свое наступление на Прибалтику, немцы бежали. Нина, спасаясь от неизбежного ареста, уехала в Германию. В 1945 году, в Берлине, Нина встретила своего будущего мужа, Бориса Холм, которого знала еще с детства. Он и стал ее первой и единственной любовью на всю жизнь.
После окончания войны молодая семья Холм покинула Германию и прибыла в лагерь беженцев в Австрии. Жизнь в лагере стала для Нины и Бориса очередным испытанием. Всех беженцев поселили в узких бараках. Каждый день в лагере на человека выдавали тарелку рисового супа (без овощей и мяса, только рис и вода) и порцию макарон; на следующий день – тарелка супа из макарон и рис.
Как вспоминает Нина Николаевна, беженцы выживали как могли, например, меняли свои вещи у крестьян на продукты. Правда, крестьяне неохотно шли на обмены: беженцев было много, а крестьянам наряжаться было некуда. Во время одной из бомбардировок Борис потерял ногу, что значительно затруднило поиски работы. Позже он стал заниматься фотографией, а Нина устроилась работать в детский сад на один день в неделю.
«Работать было очень тяжело: 50 детей и одна я. Дети были всех национальностей, и даже знания трех языков: эстонского, русского и немецкого мне не хватало, чтобы понимать детей и их родителей», – вспоминала Нина Николаевна.
В лагере у Нины Николаевны родилась единственная дочь Илона, которую родители, несмотря на все тяготы жизни, воцерковляли, в первую очередь, личным примером хранения православных традиций. В Америку семье Холм удалось выехать только спустя 6 лет, в 1951 году.
Первое, что встретило супругов на новом месте – это трудности с поиском работы, бедность и страх за будущее. С сорока долларами в кармане, маленьким ребенком и грузом случившихся неудач, они отправились в Сиэтл, в русский православный храм. Настоятель прихода – протоиерей Михаил (Данильчик) и матушка тепло встретили прибывшую семью. Отец Михаил проявил поистине отцовскую заботу о них: нашел дешевую комнату на первое время, помог оформить кредиты на мебель и устроиться на работу. С тех пор Свято-Николаевский храм стал родным домом для семьи Холм.
О другой старейшей прихожанке, которой, к сожалению, тоже уже нет в живых, вспоминает ее дочь Татьяна Билибина. Ольга Петровна Губина родилась в 1934 году в китайском городе Циндао в семье иподиакона Петра Губина.
Петр был родом из небольшого сибирского городка Акмолинска, расположенного в 500 верстах к югу от Омска. Теперь такого места на карте России нет, так как он был переименован большевиками, как и многие другие русские города и деревни. Вся юность Петра была связана с казачеством.
Подростком он был принят в казачий кадетский корпус и учился на офицера. Революцию 1917 года он встретил уже офицером и командиром казачьего подразделения в 100 человек, с которым он, в составе Белой армии, защищал свои родные места от наступавших большевиков. Однако вскоре, как мы знаем из истории, остатки разбитой армии через Монголию отступили в Китай.
Петр обосновался в Циндао, где с Владыкой Иоанном (Максимовичем), который оказывал им огромную поддержку и наставлял в православном вере его родившуюся уже в Китае маленькую дочь Олю. Петр Губин был возведен Владыкой Иоанном в иподьяконы и после помогал ему во время богослужений.
Когда в 1949 году к власти в Китае пришли коммунисты во главе с Мао Цзэдуном, русской эмиграции были предложены два варианта: или переселяться в Советский Союз, или искать другую страну, которая захочет их принять. Петр Петрович точно знал, путь в Россию для него закрыт. Он, как активный борец с большевиками, будет сразу же расстрелян или, в лучшем случае, закончит свои дни в ГУЛАГе.
Получив 30-минутное уведомление о необходимости покинуть страну, Петр и 15-летняя Оля собрали свои самые необходимые вещи, и навсегда покинули Китай на пароходе, направлявшемся на филиппинский остров Тубабао, где по разрешению властей была основана русская колония беженцев из Китая.
Сюда же приехал и Святитель Иоанн, сюда был перевезен и основанный им детский приют Святителя Тихона Задонского. Беженцы жили в ужасных условиях тропической жары и влажности в палатках без электричества, водопровода, и канализации, поэтому Владыка прилагал невероятные усилия, чтобы поскорее найти страну или страны, которые смогут принять русских беженцев для постоянного проживания. Только в 1951 году Петр с дочерью получили спонсорство на переезд в США.
Никита Кириллович Лабинский. Его отец, Кирилл Алексеевич, коренной петербуржец, закончил юридический факультет и во время 1-ой мировой войны служил капитаном лейб-гвардии Егерского Его Величества полка (часть лёгкой стрелковой пехоты). Во время одного из сражений Кирилл Алексеевич был ранен, и вестовой на своих плечах вытащил своего командира с поля боя, а брат Кирилла Андреевича, служивший в Драгунском полку, пал смертью храбрых.
Брат Кирилла Алексеевича, погибший в 1915 году
Мама, Александра Валерьяновна, родом из Гатчины, из-под Петербурга, была потомком литовских королей. Ее дедушка был католиком, а бабушка – православной. Когда дедушка умирал, он принял православие, желая быть в мире ином вместе с любимой женой.
Александра Валерьяновна поступила в институт при царском дворце в Петергофе. Во время Мировой войны она работала сестрой милосердия в Царскосельском госпитале вместе с императрицей Александрой Федоровной и ее дочерями – Великими княжнами Марией, Татьяной, Анастасией, Ольгой, императрицей Марией Федоровной и ее дочерями Ольгой и Татьяной. Все они выполняли одну тяжелую работу: перевязывали раненых солдат, мыли их, меняли постели, ассистировали на операциях.
Кирилл Алексеевич и Александра Валерьяновна встретились в это смутное и неспокойное время. Он сделал предложение руки и сердца, она – приняла. Обвенчались в одной из Винницких церквей. Однако через некоторое время, как и многим другим русским, им в период Гражданской войны пришлось покинуть Россию.
Сербия и Югославия приняли русских беженцев. При этом, эмигранты не допускали мысли, что пребывание на чужбине может оказаться долгосрочным. Они были уверены, что вот-вот все закончится, и они снова вернутся на Родину, в свою горячо любимую Россию. Семья Лабинских через остров Кипр оказалась в Югославии. На Кипре произошло важное событие – родился сын Никита. Это дало силы, чтобы начать новую жизнь вдали от Родины.
Никита окончил гимназию и по стопам отца поступил в военное училище в Белграде. Русских среди учащихся было очень много, в основном сыновья бывших белогвардейских офицеров, и местные ребята очень их уважали. Интересно, что каждое воскресное утро гимназисты ездили на литургию в церковь, которая располагалась в самом центре города. Там собирались почти все русские, проживающие в Белграде.
После трехлетней учебы в училище началась Вторая Мировая война. Немцы налетели на Белград и разбомбили город. На протяжении двух недель шли кровопролитные бои. Немецкая армия захватила Югославию. Юнкера училища были взяты в плен и вывезены на северо-запад Германии, неподалеку от французской границы. Ребят посадили в охраняемые бараки, где заставили работать на благо «великой Германии».
Никита в совершенстве владел французским языком, и немцы его использовали в качестве переводчика. В соседнем бараке сидели военнопленные русские, которым не давали ни еды, ни питья и не предоставляли медицинской помощи, из их бараков каждый день выносили окостенелые трупы.
Через два года германское командование вызвало Никиту, и ему сообщили, что он едет домой. В сопровождении немецкого охранника его привезли в Вену. Первую ночь он провел в венской тюрьме, на второй день был доставлен в Будапешт, а оттуда его отправили в родной Новый Сад.
Из воспоминаний Никиты Кирилловича: «Помню, вышел на станции в 2 часа ночи, одетый в венгерскую военную форму, прошу извозчика отвезти домой, а он испуганно смотрит на мою форму, снимает с меня клифт, заботливо выворачивает его наизнанку и с улыбкой на лице отдает обратно. Венгры воевали на стороне Гитлеровской коалиции и истребляли не только евреев, но и сербов, и извозчик вот так позаботился обо мне».
К концу войны советские войска вошли в Югославию, и семья Лабинских уехала в Германию, где их поселили в «Лагерь перемещенных лиц», располагавшийся на огромном поле и приютивший тысячи беженцев, большинство из которых были русскими. Именно там 22-хлетний Никита встретил девушку с огромными голубыми глазами и вьющимися локонами.
Имя девушки было Евгения – такое же, как имя его бабушки и прабабушки. Никита больше года ухаживал за возлюбленной до их венчания в городе Гессен. Несмотря на военное положение, бомбежки и голод, у них от этого времени осталось много теплых воспоминаний.
Никита и Женя любили часами гулять вокруг озера Шван Зеа, где Чайковский написал свое знаменитое произведение «Лебединое озеро», любоваться изумительной архитектурой Нойшванштайнского дворца, стены которого были расписаны сюжетами к операм Вагнера. Они пронесли свою любовь через годы, сохранили свои теплые трогательные отношения друг к другу до самой смерти.
Евгения и Никита с дочкой
В 1946 году лагерь перевели под Мюнхен, город Шланген, в бывший эсесовский лагерь. Под свое духовное крыло всех беженцев взял Владыка митрополит Анастасий. В одном Мюнхене и его окрестностях открылось около 14 приходов, где шла интенсивная церковная жизнь с ежедневными богослужениями. Церковь стала центром русской жизни. Владыка всячески помогал русским уехать из Германии. Он ценою своей жизни спасал бывших узников концлагерей: делал им документы, подтверждал их «легальность» и т.д. После окончания войны молодая семья вместе с родителями Никиты, как и большинство эмигрантов, уехали в Америку.
Никита Кириллович, апрель, 2012 год
Поразительно, но беззаветную любовь к России родители смогли передать второму поколению, родившемуся и выросшему за рубежом. Дети сохранили русский язык, культуру, традиции русского народа и, самое главное, веру в Бога.
– Горжусь, что я – русский. Другим я не стану, – с гордостью говорил Никита Кириллович.
Это – лишь несколько примеров судеб людей, зачастую трагически изломанных историей – людей, прошедших изгнание, нищету, скорби и, наконец, обретших новую родину здесь, в Америке – чтобы принести сюда лучшее, что они вынесли из отказавшейся от них когда-то России.
Ксения Кириллова
При составлении обзора использовались материалы
приходского журнала «Николаевский вестник»