Эксперты определяют основные черты коммуникативной среды в социальных медиа как весьма сложные:
— высокий уровень дезинформации;
— высокая готовность аудитории принимать дезинформацию и вбросы;
— эмоция и напор играют большую роль, чем факты и логика;
— неготовность к самостоятельным выводам о «плохом» и «хорошем» – потребность в лидере – «переводчике»;
— агрессия, злая ирония, издёвки — как популярная тактика отстаивания личного мнения;
— разумность и доброжелательность часто воспринимаются как слабость в позиции и отсутствии аргументов.
Аудитория склонна оформляться в группы и тиражировать модель поведения или лидера. Межгрупповой конфликт тоже становится частью коммуникаций.
Иная ли ситуация в православных социальных медиа? Определенно — да! Она значительно хуже.
Проведя анализ, можно выделить основные группы участников внутри или около церковной дискуссии в социальных медиа:
- «Официальная церковь»: духовенство, монашествующие, сотрудники аппарата и церковных СМИ
- Прихожане, «разбирающиеся», «эсперты»
- «Интересующиеся» и неофиты , «обрядоверцы», лояльные, воспринимающие церковь как «нашу традицию»
- Скептики, наблюдатели, воспринимающие Церковь как часть общественного ландшафта со всеми плюсами и минусами влияния на этот ландшафт
- Пассивные критики
- Активные критики — антиклерикалы, оппозиционные к власти, но воспринимающие РПЦ как ассоциированный с властью субъект
- Индифферентные (готовые перейти в одну из вышеуказанных групп, если будут задеты их интересы)
Как и в большом социальном ландшафте для этих групп можно выделить типичные модели поведения и роли:
- Читающие «невидимки» — самая большая группа, подавляющее большинство.
- Читающие «невербалы» — проявляют свою реакцию через likes and sharing.
- Активно оценивающие — могут выразить свою точку зрения и отношение через посты и комментарии, иногда — активнейшие комментаторы, но при этом не пишут собственных сообщений. Они получают довольно высокий «социальный рейтинг» и могут оказывать существенное влияние.
- Производящие эксклюзивный контент — самая маленькая и самая влиятельная группа.
Вторая, третья и четвертая группы находятся в ситуации перекрестной зависимости. Первая группа интересна тем, что может эволюционировать на следующие уровни.
Типы сообществ в ортосоциальных медиа
Один из феноменов православной социальной среды это закрытые “ортосообщества” -иногда общего толка, а иногда суженные по кругу интересов или социодемографической выборке участников. Из последних самые активные – женские и материнские. Удивительно, но именно женские закрытые сообщества демонстрируют острые агрессивные типы коммуникаций как внутри так и снаружи.
Также среди «ортосообществ» можно выделить привязанные к объекту (например, страницы монастырей, паломнических центров) или к основному изданию (сайту епархии, фонда и проч.).
Существуют и неоформленные, но устойчивые сообщества вокруг лидеров мнений (протодиакон Андрей Кураев, протоиерей Владимир Вигилянский, протоиерей Алексий Уминский, Владимир Легойда, сестра Васса (Ларина), Папа Римский Франциск и проч.) или в соответствии с политической позицией (либеральные ортодоксы, консервативные, антиклерикалы и проч.).
Неоформленные временные сообщества (НВС) не являются технически сформированной группой пользователей, но распознают друг друга, оказывают серьезное влияние и поддерживают общую позицию в дискуссии. Часто активные НВС формируются по совпадению позиций по той или иной резонансной теме. Менее устойчивы, но с большим охватом – НВС по календарным дискуссиям: Крещение, Рождество, Пасха.
Общность позиций распознается в группах или постах с просьбой о совместной молитве, сопереживание в сложных частных и общественных ситуациях (например, война на Украине, Крым, скандалы вокруг «Тангейзера», «Пусси Райот», памятника князю Владимиру и проч.).
Какие темы чаще всего упоминаются в дискуссии внутри и снаружи ортосоциальных медиа?
«Как это устроено и что там полезного?» — любопытство и поиск ответов на бытовые и повседневные вопросы для «внешних» людей. Участники дискуссий очень разнородны и нередко противопоставлены в позициях: воцерковленные люди, неофиты, аудитория больших праздников (нецерковные люди, отмечающие в рамках светской традиции некоторые события церковной жизни).
Темы – обряды, бытовые ситуации, суеверия, «церковная услуга», кулинария, вопросы воспитания детей, образование. На первом месте — «подать записочку» и просьбы о молитве (хотя порою это «поиск чудес и магии»).
Популярные негативные дискуссии и триггеры
Реализуются через поиск и доказательство изъянов (реализация внутренней оппозиционности, «инакости»).
Участники – сомневающиеся, атеисты и антиклерикалы, нецерковные христиане, христиане с выраженным оппозиционным отношением к Церкви как институту.
Изъяны изыскиваются в календаре, отношениях со властью, бытовых правилах, чрезмерно агрессивном обозначении присутствия, нескромности мирян и священнослужителей, чрезмерной светскости, чрезмерной церковности etc.
Претензии предъявляются к использованию церковно-славянского языка, необходимости стоять на службе, требованиям к внешнему виду, попыткам влиять или оценивать произведения искусства, чрезмерному присутствию в социальных сетях, недостаточному присутствию в социальных сетях etc.
Позитивно настроенные дискусии и триггеры
Феномен признания похожести, понятности, поиск знаков сближения или реакция на них — через традицию, общее в искусстве, героев, обнаружение неспорных или доказанных общих моментов в истории, интеллектуальность, общие гуманистические ценности, благотворительность, общую реакцию на резонансные позитивные и негативные информационные стрессы.
Темы, в которых от православных ждут особенной стройности и последовательности в аргументах:
— работа с предубеждениями /заказом на внутреннее опровержение;
— православие и наука;
— церковь и власть;
— православие и медицина;
— православие и современное искусство;
— православие и открытый диалог;
— православие и общие гуманистические ценности.
На мой взгляд как основные в диалоге в социальных сетях сегодня можно выделить следующие проблемы:
— нет традиции (правила, задачи) активного присутствия духовенства и экспертов в социальных сетях;
— только единицы участвуют в открытой дискуссии, выступают с аргументами, формулируют непопулярную для массового секулярного понимания позицию;
— нет культуры и навыка ведения неагрессивного диалога. Часто именно поведение, негибкость, скандальность ставят в вину православным участникам дискуссии как пример нехристианского поведения;
— лидерами мнений часто становятся маргинальные персоны, занимающие оппозиционную по отношению к официальной позиции Церкви точку зрения. Это формирует ощущение внутренних конфликтов и раздоров внутри Церкви;
— очень немногие священники и официальные спикеры Церкви, даже придя в социальные сети, научаются использовать язык адекватный пространству, визуализацию сообщения;
— лакуны заполняются сомнительным предложением опрощенной вирутализированной Церкви: приложения для исповеди, бытовым и толкованиями, противопоставлениями Православия и других христианских конфессий, в которых последние выглядят «более современными, адекватными, умными».
Присутствие Церкви, или скорее ее чад в социальных сетях заметно, но искажено. Открытыми на сегодня остаются следующие вопросы:
— разделение официального и неофициального присутствия Церкви в социальной среде;
— допустимость открытого внутрицерковного конфликта в публичном пространстве, скорость и язык реакции официальной Церкви;
— воспитание «спикеров» или формулирование правил присутствия и коммуникаций, определение роли и правильного типа поведения духовенства и мирянина, необходимость введения таких правил или рекомендаций, степень деликатности;
— осмысление удачных примеров присутствия в социальных сетях и повседневной проповеди;
— проблема виртуализации сакрального (принимать записки, исповедовать и проч.), десакрализации таинств.
